Волчья натура. Зверь в каждом из нас - Васильев Владимир Николаевич

— И что? — спросил с подозрением Генрих. — Он сразу сунет нас вперед, на верную смерть? Чтобы лишиться своих лучших сил? Не верится мне что-то.

— Вот об этом я и говорю. — Юрий щелкнул пальцами. — Глупо это, сразу совать нас в прорыв. Золотых хитрит. Он уже начал обманывать волков и для начала пытается обмануть нас.

Тут все покосились на сибиряка-водилу. Наверняка после первой же остановки содержание их разговора станет известно Золотых.

«Ну и пусть, — подумал Генрих. — Пусть знает, что мы не похожи на его болванов. Пусть будет готов, что мы постараемся не сдохнуть, как наши прапрапрадеды в бесконечных войнах, а выжить и победить. В конце концов выжить и победить — важнее, чем послушно сдохнуть во имя поражения».

— Отважные вы ребята, как я посмотрю, — неожиданно сказал водила. — А о Золотых вы правильно подумали. Хитер он, как старый лисовин. А уж на выдумки горазд… Не сомневайтесь, найдется у него чего-нибудь и в рукаве, и в другом, и в сапоге, и за пазухой. Я его двадцать лет знаю.

Колонна как раз проходила очередную промежуточную точку. Водила, на секунду бросив правый пестик, разбудил рацию и натянул на голову гарнитуру. Серая шишечка микрофона на тонком отростке застыла напротив его губ.

— Фагот, я — Нельма-четырнадцать. Продолжаем движение.

Он стянул с головы гарнитуру и пошевелил затекшей шеей.

— Вы бы поспали, ребятки, — посоветовал он. — Утром будет передышка, я-то посплю, а вам не дадут.

Генрих вздохнул, слегка откинул спинку кресла и расслабился. Ночь мчалась навстречу, обтекая лобовое стекло и шарахаясь от слепящего света фар.

Проснулся Арчи от того, что экипаж внезапно прекратил мерно покачиваться и остановился.

Он открыл глаза — подголовник водительского кресла находился в нескольких сантиметрах от кончика носа. Арчи приподнял голову, чтоб увидеть лобовое стекло. За стеклом виднелся рыже-зеленый капот и кусочек дороги. Водила — Пожарков — чуть не по пояс высунулся в окно.

Арчи потянулся и слез со спального места за сиденьями, похожего на полку в купе поезда. Сержанта-ротвейлера в кабине не было, как ушел в начале ночи спать в кунг, так, видимо, и пребывал там.

Пожарков все глядел куда-то наружу; потом ожила рация:

— Циркуляр, рупор-один всем-всем-всем! Учебное разворачивание; место подбирать начальникам подразделений. После разворачивания — общее построение, кроме водителей. Водителям в разворачивании не участвовать, после установки экипажей на точки разворачивания — всем водителям команда «отбой» до особого сигнала. Подтвердить прием.

Эфир пронзили беспорядочные шорохи, потом там сгустился чей-то низкий гнусавый голос:

— Рупор-два, прием подтверждаем.

Другой голос:

— Рупор-три, подтверждаем.

— Рупор-четыре…

— Рупор-пять…

Когда дошла очередь до «лаборатории», в эфире родился голос лейтенанта:

— Рупор-девять, рупор-десять, прием подтверждаем…

Арчи тоже выглянул в окно — колонна, казавшаяся бесконечной, убегала вперед по шоссе и исчезала из видимости за близким поворотом. Вокруг тихонько шумела на легком ветерке безмятежная тайга.

Слева от шоссе тайга отступала далеко в сторону, а чуть впереди поблескивала на солнце излучина небольшой речушки. Командно-штабной «Изюбр» съехал с асфальта и неторопливо полз по траве, удаляясь от трассы. На обочине собрались несколько офицеров, в том числе и лейтенант Данильчук. Офицеры колдовали над картой. Минут пять колдовали. Потом разом разбежались, каждый к своему экипажу.

— Давай к «Изюбру», — крикнул лейтенант Пожаркову, махнул рукой в сторону реки и сел в кабину лаборатории. Лаборатория тронулась, забирая влево, и тоже съехала с шоссе. Пожарков подал вперед такелаг, пристраиваясь лаборатории в хвост. Минут десять экипажи нещадно мяли буйную траву; потом лаборатория мигнула стоп-сигналом и встала. Пожарков протянул чуть в сторону, по размашистой дуге подрулил к лаборатории и пристроился рядом, но кабиной в противоположную сторону, «валетом». Из кунгов дружно полезли пограничники. Арчи, оставив длинноствольный игломет в кабине (со своим личным он, понятно, не расставался), тоже выпрыгнул наружу.

— Так! — звонко сказал лейтенант, вертя головой и осматриваясь. — Водилам — отбой. Залегайте в кабинах, ясное дело.

Арчи догадался почему — раз лабораторию будут разворачивать, значит, в кунгах будут шнырять люди. Какой уж тут отдых?

— Похил, ищи место под мачту. Коммутатор вон, южнее. Карпо, сымай силовик.

Потом взгляд лейтенанта остановился на Арчи.

— Пасечный, трам-тарарам, где игломет? Расслабился, что ли, в госпитале?

— В кабине оставил, господин лейтенант! — весело ответил Арчи. — Все равно ж разворачиваемся!

— Ну и хрен ли? Построение — с оружием. Марш за иглометом!

Арчи послушно сбегал в кабину и спустя полминуты уже стоял в строю вооруженный, с иглометом за правым плечом.

— Так-то! — удовлетворенно пробурчал лейтенант. — Начали!

Первым делом все отнесли иглометы в кунг лаборатории и оставили там. Арчи в душе повеселился, но ничего никому не сказал.

— Пошли, — потянул его за рукав аморф Карпо. — Ты ж начальник биосиловых, как-никак…

С тыльной стороны кунга лаборатории имелся крохотный отсек со своей автономной дверцей. Карпо разблокировал запор, влез в этот отсек и поманил Арчи пальцем. Арчи тоже влез — насилу втиснулся.

— Гляди. Это — биосиловой полиморф породы «Алтай». Служит для обеспечения энергией любой радиоселектуры или линейной селектуры, а также для питания механических приборов. Выходная мощность — около полутора киловатт. Жрет универсальный корм. При разворачивании его надлежит сгрузить на землю, установить, подключить и накормить до отвала. Поскольку разворачивание учебное, до отвала кормить не станем, просто отгрузим ему в брюхо дневную дозу и все. Сгружается он следующим образом… Гляди. Вот тут лебедочка приспособлена. Снимаешь стопор, травишь тросик, заводишь под станину… Давай заводи… нет, левее опоры. Ага, вот так. Внатяг. Теперь приподнимаешь его чуток и начинаешь лебедку помалу разворачивать. Прыгай, с земли посмотришь, а то сейчас сбросит. Вот, разворачиваешь…

Тяжеленный полиморф на ороговевшей прямоугольной станине дрогнул и стал величаво выплывать из кормового отсека. Носик лебедки поворачивался, пока не уперся в металлический ограничитель.

— И теперь травишь лебедку, пока не станет на землю! — довершил объяснения Карпо. — Только разверни его рожей от экипажа. Ага, вот так. Все, лебедку — в отсек, трос отцепляй…

Трос Карпо закинул в отсек; взамен он вытянул оттуда толстый комбинированный кабель, селектурно-электрический.

— Разъем вот здесь, — сказал Карпо и откинул на боку силовика маленькую дверцу-надкрылок. Под дверцей обнаружился комбинированный же разъем, наполовину контактно-механический, наполовину живой, с жадно отверзтым устьем.

Арчи без всякого труда подключил кабель к разъемам.

— Теперь кормежка…

Карпо подбросил в руке пакет с универсальным кормом.

— Ну, тут вообще ничего сложного нет. Жрут они все одинаково.

Содержимое пакета мигом перекочевало в пищевод силовика. Тотчас ожили и еле заметно завибрировали его чешуйчатые выпуклые бока и затеплились фасетчатые бельма, которые назвать глазами язык почему-то не поворачивался. Силовик был скорее всего совершенно слепым полиморфом, глаза у него оставались только потому, что никому не мешали.

— Отлично! — крякнул Карпо. — Пошли Коту с Рожновским поможем.

Остальные, пока Карпо и Арчи возились с силовиком, метрах в тридцати от экипажей составили из отдельных колен L-образную мачту и сейчас занимались с тем, что проводили от двух заколоченных в землю колов к будущей верхушке мачты сложную систему растяжек. Потом, уже с помощью Арчи, прикрепили к мачте решетчатую релейную антенну и навесили несколько промежуточных концентраторов на толстый чешуйчатый фидер. Фидер был особенно похож на гигантскую змею.

— Все, поднимаем! — скомандовал сержант, и Гоша с Карповым вручную перевели короткую часть мачты в вертикаль. Остальные схватились за растяжку, потянули, и длинная часть мачты медленно встала, вздыбилась, нацеливаясь в зенит, а короткая опять припала к земле.