Сергей Герасимов - Власть подвала
Вечером я искупался в теплом море, сыграл партию в теннис, причем партнеры оказались превосходны, и посмотрел какую-то ерунду в видеозале. Ночью я читал книги, которых в моей комнате нашлось целых шесть полок. Книги были написаны неземными авторами. Та, что мне попалась, была оригинальна, но скучна. Я никак не мог привыкнуть к отсутствию сна. Исчез не только сон. Исчезли те видения, которые я без труда умел вызывать в своей земной жизни. На земле, стоило мне сосредоточиться и пожелать, как я видел калейдоскоп картин на мягкой черноте изнанки своих век, потом этот калейдоскоп превращался в стартовую точку знакомого пути и по знакомой дороге я уходил в другие миры. Это стало для меня привычным и почти автоматическим навыком. Здесь же, сколько я ни старался, перед моими глазами не возникало ничего. Чернота оставалась чернотой.
После нескольких часов стараний я был в панике. Чернота перед глазами означала, что не могу вернуться отсюда на землю, вернуться привычным путем, тем, которым пришел. До сих пор я был уверен, что, как только я сосредоточусь, то сразу же попаду в синий зал, где ждет меня женщина, меняющая облик, а оттуда – знакомой дорожкой домой. Теперь это было невозможно. Оставался еще и аварийный путь, не самый приятный. Но аварийная сигнализация сработает только тогда, когда я буду умирать. И, зайдя слишком далеко, я могу просто не услышать тихого зова с родной планеты. Я умру здесь, а мое тело умрет там, в подлунном мире, замурованное в бетонную капсулу. Спокойно.
Спокойно, – сказал я сам себе. Возможно, это просто особенность местного мира. Возможно, в следующем мире будет все в порядке. Просто я очень далеко ушел. Я ведь не знаю здешней топологии, не знаю, что здесь ближе, а что дальше. Даже если ни в одном из следующих миров не будет возможности вернуться, нормально вернуться, я что-нибудь да придумаю. Как-нибудь сложится само. Это было слабым утешением, но мир, в который я попал, казался спокойным, мирным и безопасным.
Всего лишь казался.
Около двух часов ночи я услышал крик. Несколько секунд тишины упали как капли в колодец. Затем новые жуткие крики разорвали ночь. Я быстро встал, привел себя в порядок и открыл дверь. В коридоре уже было несколько человек. Они возбужденно переговаривались.
– Вы слышали?
– Это на втором этаже.
– А мне говорили, что один из гостей сумасшедший.
– Так это он кричит?
– А если он кого-то убил?
– А вам не кажется странным, что здесь только одноместные номера?
Народ болтал языками, но никто ничего не делал. Эти люди были изнежены.
Они не привыкли боятся, но они не умели и действовать. Я оставил их и спустился в холл. Там сидел невозмутимый дежурный. Он листал журнал с фотографиями автомобилей.
– Вы слышали крики?
– Да-да.
– Вы уже выяснили что случилось?
– Да ничего не случилось, обычное дело. Убивают всегда по ночам. Иногда с криками, иногда без. Вы привыкнете.
– Что это значит?
– Ничего. Я и так сказал больше чем нужно.
– Я хочу вызвать полицию.
– У нас только внутренний телефон, – ответил дежурный.
– Но делаете же вы что-то в случае чрезвычайных обстоятельств!
– У нас не бывает обстоятельств.
Он снова уткнулся в свой журнал. Когда я поднялся к себе, в коридоре уже никого не было. Эти свиньи уже успокоились.
С утра все говорили только о ночном происшествии. Впрочем, никто не был особенно обеспокоен, даже женщины. Женщины делали круглые глаза и выдумывали совершенно невероятные версии, но, по правде говоря, им было все равно, о чем болтать. Глядя на них, я все больше убеждался, что попал в совершенно чужой мир, причем неизвестно насколько хороший и удобный для жизни.
Все же нашлись двое мужчин, скорее истеричных, чем решительных, которые заявили, что хотят покинуть отель. Не знаю, что произошло, но обоих я видел поздним вечером в баре. Они так никуда и не уехали. Зато выглядели они как оплеванные.
Вторую ночь я провел так же как и первую. Я взял другую книгу и, еще не перелистнув первую страницу, понял нечто важное. Комнат в гостинице 365. 365 гостей. Книг тоже должно быть 365. Но 365 – это не просто число. Это число дней в году. Сейчас идет две тысячи первый, не високосный год. Значит, число дней ровно триста шестьдесят пять. При подписании бумаг в первый день мне сказали, что время пребывания в отеле может быть произвольным, но не больше года. Никто не задерживается здесь больше года. Я пересчитал книги. Шесть полок. На каждой – шестьдесят одна книга и лишь на самой верхней – шестьдесят.
Все точно. Число книг совпадает с количеством дней. Но оставим эту загадку на утро.
В двенадцать минут третьего я снова услышал крик и понял, что все время ожидал этого. На этот раз кричала женщина и кричала долго. Крик доносился сверху и был приглушен расстоянием. Наверняка пятый или шестой этаж. Мой отель имел не только шесть полок с книгами в каждой комнате. Здесь было еще и шесть этажей с жилыми комнатами. Сейчас я был уверен, что на каждом этаже шестьдесят один одноместный номер и лишь на верхнем – шестьдесят. Мне даже не нужно было считать.
В этот раз ни один человек не вышел из своей комнаты. Я шел по совершенно пустым ночным коридорам. На всякий случай я захватил с собой изогнутый стальной прут, которым, теоретически, можно было помешивать угли в камине. Теоретически – потому что было лето и все камины стояли выключенными. В начале и в конце каждого коридора светила контрольная лампочка, а пространство посредине было погружено во тьму. Я поднялся лифтом на пятый этаж и сразу же заметил кровавые следы на полу. Это были следы босых женских ног. Женщина бежала неравномерными прыжками, дважды падала на колено, но ни разу не оперлась на пятки, чтобы отдохнуть. Судя по количеству вытекавшей крови тело будет лежать недалеко.
Я попробовал прут в руке. Вес около килограмма или полутора.
Всего лишь; но смертельное оружие в умелых руках. Моя рука была умелой: вот уже больше тридцати лет я регулярно играю в теннис, поэтому ударить таким прутом смогу точно и сильно. Это не труднее, чем бить ракеткой по мячу.
Тело я нашел на лестнице. Кажется, жертва пыталась сбежать по ступеням, но силы оставили ее и она свалилась головой вниз. Она была явно мертва; лежала спиной кверху. Руки в стороны, шея подвернута и возможно, сломана. Вся спина ее была в глубоких разрезах. Не знаю, чем можно такие разрезы сделать. Во всяком случае, не ножом. Я прислушался: никаких звуков. Ни убийц, ни свидетелей, одни равнодушные, закрывшиеся в своих комнатах, как моллюски в раковинах. Второй раз в жизни я видел так близко перед собой тело, из которого только ушла жизнь. Но сейчас это была не мгновенная, безболезненная смерть, а концентрированный ужас и боль. На это было страшно смотреть. Это ведь совсем не то, что видеть смерть издалека, по телевизору, или читать кровавый детектив.
