Зиновий Юрьев - Быстрые сны
– К сожалению, так, – кивнул Павел Дмитриевич.
У меня прямо сердце сжимается, когда я смотрю на него. Вокруг него всегда бушуют маленькие смерчи – столько в нем энергии. А сейчас он ничего сделать не может и выглядит поэтому обиженной, нахохлившейся седой хохлаткой.
– И наше пребывание здесь становится бессмысленным, – добавляет Павел Дмитриевич.
– Еще несколько дней, – просит профессор Хамберт и смотрит на меня так, словно от меня зависит, возобновятся или не возобновятся передачи с Янтарной планетой. – Может быть, если найдут убийцу Лины…
– Вы думаете, на Янтарной планете будут ждать расследования? И идея Контакта, таким образом, в руках полиции? – с печальной иронией опрашивает Павел Дмитриевич.
– Не знаю. Я прошу только, чтобы вы остались еще на несколько дней. Поезжайте в Шервуд… – Профессор Хамберт еще раз вздохнул и добавил после паузы: – А я надеялся, что они вот-вот сообщат нам свои координаты. После того как вы сообщили мне об этой гениальной догадке с интервалами между периодами быстрого сна, я был уверен, что они точно так же сообщат нам свои координаты.
«Гениальная догадка, – подумал я. – А этот знакомый Ильи Плошкина, который походя определил, что значат интервалы, даже и не знает, наверное, что высказал гениальную догадку».
Мы решили остаться еще на несколько дней. Да, не так я представлял себе поездку в Шервуд. Вместо интервью и банкетов – тишина Лейквью, дождь без остановки и тяжелые старческие вздохи профессора Хамберта.
– Ну, что нового? – спросил лейтенант Милич у Поттера. – Приготовили нам преступники приятный сюрприз?
Сержант Поттер покачал головой:
– Нет. На портфеле ничего, а на сейфе только отпечатки пальцев профессора Хамберта… Был я во всех трех магазинах, в которых можно купить в Буэнас-Вистас металлическую линейку…
– А почему не там, где можно купить, например, паяльник? Или тонкую проволоку?
– Потому что паяльник или провод – довольно обычный товар.
– А металлическая линейка?
– Верно, это тоже не бог весть какая редкость. Но скажите мне, часто ли люди покупают по две металлические линейки? Кому нужно сразу две металлические линейки?
– Молодец, прекрасная мысль. И что же?
– Ничего. Никто две металлические линейки сразу не покупал.
– А по одной? Может быть, он был настолько осторожен, что купил одну линейку в одном магазине, а другую – в другом.
– Я подумал об этом. Они вообще в последнее время не продавали никому таких линеек… Может быть, стоит обыскать все коттеджи в Лейквью?
– Вы думаете, в одном из них мы найдем паяльник и схему устройства самодельной бомбы? Я в этом вовсе не уверен. Если и найдем, то разве что на дне озера. И то, скорее всего, не здесь… Будь они все прокляты!..
– Кто, мистер Милич?
– Опять мистер Милич?
– Простите, Генри. Никак не могу привыкнуть. Вы кого-то прокляли?
– Всех, кто не оставляет после себя приличных следов. Хочешь совершать преступления – пожалуйста, у нас для этого есть все возможности, но подумай и о других. Дай и полиции шанс… Ладно, будем продолжать, больше ничего делать не остается. Отправляйтесь к Дику Колела – это сторож в Лейквью, – я уже говорил с ним. Растолкайте его и постарайтесь, чтобы он вспомнил, не ездил ли кто-нибудь куда-нибудь в течение нескольких дней перед взрывом и не приезжал ли кто-нибудь к кому-нибудь. Вряд ли один из этих ученых мужей стал бы долго держать у себя взрывчатку. Скорее всего, ее привезли незадолго до взрыва.
– Хорошо… Генри. – При слове «Генри» сержант сделал усилие.
– А я продолжу знакомство с компанией профессора Хамберта. Если и остальные похожи на Лернера…
– А что он?
– Я думал, он меня задушит словами. Поток, фонтан. Я чувствовал себя мухой, которую паук закатывает в паутину из слов. И притом скользок, как смазанная маслом ледышка. Сам признал, что знал комбинацию замка сейфа.
– Что?
– Даже не признал, а просто сам сказал мне, что случайно услышал, как Лина Каррадос называла цифры Хамберту. И никто его при этом не видел.
– Зачем же он сказал вам об этом?
– В этом-то все и дело. Не по моим он зубам. Только нацелишься пощупать его, а он уже ушел. И такие финты выделывает, что и не знаешь, куда бросаться. Для чего ему было говорить? Оказывается, ему неприятно утаивать, видите ли, что-то от полиции. Это, оказывается, унижает его. Мог он подложить бомбу? А черт его знает. И мог и не мог.
– В каком смысле?
– В самом прямом. С одной стороны, достаточно ума, сообразительности и побудительных причин, с другой – слишком уж у него вся сила выходит словами. Посмотрим, какого о нем мнения другие. И посмотрим на других. Больше пока ничего не остается.
Чарльз Медина был сух, корректен и полон презрения. После каждого вопроса он бросал быстрый взгляд на лейтенанта Милича, словно желая убедиться, что тот еще на месте, и отвечал коротко и ясно.
– Как по-вашему, мистер Медина, у кого из группы Хамберта могли быть веские основания для убийства Лины Каррадос?
– Насколько я знаю, ни у кого.
– А если бы вы узнали, что убийство совершил икс или игрек из вашей группы, были бы вы удивлены?
– Не очень.
– Значит, вы допускаете, что кто-то мог бы подложить бомбу?
– Вполне.
– На основании чего вы так считаете?
– На основании впечатления, которое производят на меня эти люди.
– И какое же это впечатление?
– Мы вращаемся по замкнутому кругу, лейтенант. Я отвечу вам: на меня они производят впечатление людей, которые вполне могли бы сунуть бомбу под машину.
– Но вы же только что сказали, что мотивов ни у кого здесь не было.
– Верно. Насколько я знаю, мотивов ни у кого не было, но вместе с тем, если бы мотивы были, почти любой мог бы пойти на преступление.
– Почти любой?
– Ну, может быть, за исключением Лернера и Колби.
– Почему Лернера?
– Болтлив. Стар и болтлив. Убийство требует холодного ума, расчета, выдержки и скрытности. И даже умения в данном случае контролировать свои мысли, чтобы мисс Каррадос случайно не разгадала его намерения. Лернер – прямая противоположность всем этим качествам. Разве что он может заговорить человека насмерть. Если бы Лину Каррадос нашли мертвой без видимых следов насилия, я бы легко мог поверить, что ее заговорил этот болтун. Задушил словами. Я сам раз едва ноги унес. Прогресс, регресс, модели развития и так далее. Блестящие игрушки для праздных и неряшливых умов…
– Гм… А что вы все-таки скажете о взглядах мистера Лернера? Его боязнь, что контакт с внеземной цивилизацией может оказать пагубное влияние на развитие человечества…
– Чепуха. Сентиментальная чепуха. Набор слов. Контакт с десятью цивилизациями произвел бы на человечество куда меньше впечатления, чем последний развод очередной звезды телевидения. Через два дня все забыли бы об этих цивилизациях.
