Джек Вэнс - Вист: Аластор 1716
— Планируется проложить дорогу из Балада через Сычовый лес, по плотине через Неман и к истокам реки Буглас, а оттуда по Дождливому нагорью — если Шубарт не собирается рыть туннель напрямик через Взъерошенный хребет. В любом случае взрывные работы намечаются. Я сделал шесть рейсов, доставляя фракс на унцибальский склад — там его достаточно, чтобы гора Зейд взлетела на воздух со всеми потрохами, а на ее месте открылось новое Динклинское ущелье!
— Судя по всему, Шубарт действительно не стесняется в средствах.
— Он вообще не стесняется. И зачем ему все это, совершенно непонятно. Но куда нам, дуракам, чай пить! Лемюэль Шваркоп — простой наемный работник, а он — гроссмастер Шубарт. Этим все сказано.
Шваркоп опустил баржу на берегу озера — там, где начиналась дамба. Распахнув дверь кабины, он выглянул наружу и внимательно осмотрел окрестности. Несмотря на прохладную сырость в воздухе, не было ни ветра, ни дождя. Озеро Неман поблескивало черным зеркалом.
— Денек выдался что надо! — провозгласил Шваркоп с сердечностью, не показавшейся Джантиффу вполне искренней. — Шлепать под дождем через Сычовый лес — небольшое удовольствие. Ну что, всего наилучшего! До Балада восемьдесят километров — за пару дней дойдешь, если тебя ничто не задержит.
В последнем замечании Джантифф уловил тревожный намек:
— Что могло бы меня задержать?
Шваркоп пожал плечами:
— Можно представить себе тысячу вещей, и все равно никогда не угадаешь. Да хранит нас Джампара![34]
— А по дороге нет никакого постоялого двора, где можно было бы переночевать?
Шваркоп указал куда-то вдоль берега:
— Там, если приглядишься, можно заметить россыпь искусственного мрамора. В древности здесь было что-то вроде центра увеселений. Господа и барышни флиртовали, катаясь по озеру в ладьях с резными серебряными ширмами и вельветовыми парусами. В те времена по дороге в Балад были и постоялые дворы, и гостиницы. А теперь… Как пройдешь теснину Ганта, у обочины будет хижина ремонтников. Там и ночуй — на свой страх и риск.
— На страх и риск? — воскликнул Джантифф. — Какой риск?
— Дорожные рабочие, бывает, устраивают ловушки, чтобы ведунов отпугивать. А ведуны оставляют фантомы — наводить порчу на ремонтников. Чтобы веший не попутал, разведи четыре больших ярких костра, ложись между ними — и до утра тебя никто не тронет. Но пламя должно быть высокое.
— Веший — это кто такой? — спросил Джантифф, с подозрением глядя туда, где начиналась стена темного леса.
— Этот вопрос часто задают. Ответа еще никто не получал. Ведьмы знают, но они-то вообще ничего не говорят, даже друг другу, — Шваркоп задумался. — Советую просто об этом не думать. Встретишь вешего лицом к лицу — сам узнаешь. А не встретишь — зачем тебе знать? Говорят, огонь его отваживает, если пламя поднимается высоко — так, что веший не хочет его перешагивать. Больше ничего не могу сказать.
Шваркоп завернул в котомку все, что осталось от его провианта, и протянул сверток Джантиффу:
— По дороге попадаются дикие сливы, какажу и медунята. Но у фермеров ничего не кради — даже репу. Они тебя примут за ведуна и спустят вурглей. Ладно, счастливого пути. Шваркоп забрался в кабину спиной вперед и захлопнул дверь. Баржа поднялась в воздух и стала набирать высоту над озером.
Джантифф стоял на берегу, пока баржа не растворилась в дымке горизонта. Повернувшись, наконец, к лесу, он не увидел ничего, кроме темной листвы и еще более темной тени между стволами. Расправив плечи, он направился на юг по дороге в Балад.
Глава 11
Двон поднимался по небосклону — перед Джантиффом тянулась по дороге его косая тень. Как и в Аррабусе, свет казался дрожащим от перенасыщенности цветами. Здесь, в умеренных широтах, на полпути к южному полюсу Виста, этот эффект только усилился, и Джантифф представлял себе, что, рассматривая под увеличительным стеклом один из сияющих мазков, оставленных на земле пробившимися через листву лучами, он обнаружил бы бесчисленные разноцветные точки, блестящие, как миллионы микроскопических капель росы… Джантифф вспомнил, как он любовался на этот свет в первые дни после прибытия на планету, как свет вдохновлял его. Увы, ничего не получилось из его затеи! Напротив, именно его наброски и портреты привели в движение последовательность событий, послужившую причиной стольким его невзгодам. И невзгодам этим нет конца! По меньшей мере из Балада он сможет позвонить курсару, а тот, несомненно, придумает способ безопасно перевезти его обратно в Унцибал и отправить домой с космодрома. И Джантифф, бодро шагавший на юг, начал интересоваться пейзажем. Когда он наконец вернется на Зак, какие чудесные истории он сможет рассказать!
Дорога полого поднималась среди раскидистых деревьев с мощными, расширяющимися внизу стволами. Джантифф взошел на гребень невысокого холма. Впереди простирался лес, дальше — еще лес, еще дальше — снова лес до горизонта, деревья местные, деревья экзотические. Некоторые, наверное, происходили с планет Ойкумены или даже с древней Земли! Воображение Джантиффа заработало: он представил себя прибывающим на космодром Альфа-Гея и отправляющимся путешествовать по сказочным городам древней Земли, где его пытливому взору готовы были предстать красоты невообразимой древности! Во сколько обошлось бы такое путешествие? Пришлось бы потратить не меньше двух-трех тысяч озолей. Где взять такие деньги? Как-нибудь что-нибудь получится, нет ничего невозможного. Прежде всего нужно вернуться на Зак в целости и сохранности!
Так, утешая себя фантазиями и перспективами, Джантифф шел размашистыми шагами, километр за километром. Когда Двон достиг зенита, то есть поднялся чуть выше середины северной части небосклона, Джантифф остановился у ручья и закусил, бережно отложив про запас больше половины оставшейся провизии. На какое-то время, наконец, лес показался ему мирным и лишенным опасностей. Сколько он уже прошел? Как минимум пятнадцать километров… В ста шагах от него на дорогу из леса вышли восемь человек. Джантифф сначала напрягся, потом решил спокойно сидеть и наблюдать.
За тремя женщинами в длинных свободных платьях шли трое мужчин в черных рубахах и бледно-зеленых шароварах, подросток и маленький ребенок. У всех были светлые волосы, у ребенка — соломенного цвета. Заметив Джантиффа, незнакомцы боязливо задержались, после чего, не промолвив ни слова и даже не обменявшись жестами, повернули по дороге на юг. Взрослые ускорили шаг, дети припустили за ними.
Джантифф провожал их глазами. Время от времени мальчуган оглядывался — так как при этом группа хранила полное молчание, трудно было определить, руководствовался ли ребенок исключительно любопытством или указаниями старших. Группа скрылась за поворотом.
