Андрей Мартьянов - Черный горизонт
– Понимаю, – согласился я. – В моих клетках тоже сорок шесть хромосом. Но я родился обычным способом, выскочил однажды из чрева женщины и огласил мир своим ревом. Меня не забирали из нанотанка андроиды-священники и не распределяли, как рождественские подарки в приюте для сирот. Добавлю: никакой РНК-коррекции, никакого биопрограммирования…
– Ну и чудесно, – спокойно ответил Гофер. – В этом и состоит ваше главное отличие, герцог. А нам, чтобы сделать из меркурианского «простеца» настоящего человека, приходится немало трудиться, работать с каждым, попавшим в руки Вольной Ганзы, ребенком-клоном. Перебороть исходно заложенные инстинкты очень трудно, но если это получается – в команду корабля входит homo sapiens, а не полуробот, готовый исполнить любой наиглупейший приказ. Посему повторяю, будьте сдержаннее – матросы «Громовержца» ничем не отличаются от человека нового, человека прежнего или электронного искусственного разума. Почти. Об этом «почти» при них лучше никогда не говорить.
– Извините, господин лейтенант, – опередил меня Нетико. – Мы не были заранее предупреждены, сами понимаете – огромная разница в этиче-ских системах.
– Забудем, – кивнул Гофер. – Давайте поднимемся на палубу. Во-первых, скоро обед, а во-вторых, после трапезы грядут события, способные вас заинтересовать. Приблизительно через четыре с четвертью часа «Громовержец» подойдет к точке перехода Металабиринта. Взгляните сюда…
Лейтенант провел пальцами по сенсорной панели небольшого терминала, распустилась сфера объемной проекции. На востоке – знакомый силуэт побережья Скандзы, северо-западнее протянулись несколько островных «хвостов», архипелаг Грюнзее. На поверхности океана обозначены алые точки и зеленая звездочка: местоположение корвета.
– Около сорока миль. – Гофер провел ухоженным наманикюренным ногтем над сферой. – Не особенно далеко, но с таким спокойным ветром, как сейчас, «Громовержец» выдает только шесть узлов, или одиннадцать километров в час по привычной вам метрической системе… Никогда раньше не путешествовали из мира в мир через планетарные точки сингулярности?
– В Содружестве Сириус-Центра эта технология неизвестна, – напомнил Нетико.
– Вы многого лишаетесь, – сочувственно проговорил Гофер. – Невероятно удобно. Жаль, что цивилизационные различия не преодолеть и наши дороги разошлись. Кто как, а я был бы не против общения с потерявшимися родственниками из Содружества…
На «Громовержце» были заведены обязательные и неколебимые традиции – например, время приема пищи, распределенное между завтраком, ланчем, непременным чаем (только для офицеров), обедом и ужином. Дворянам отдельно не готовили, они ели то же, что и прочие члены экипажа, но кушали в офицерской кают-компании. Это дискриминацией простецов не считалось – субординация.
Кормили сытно и необычно для Меркуриума: здесь я впервые за время пребывания на планете увидел настоящую лапшу, острый соус, приготовлявшийся из маринованных томатов, хранившихся в бочонках (Зигвальд удивился не меньше моего – в Готии помидоры были неизвестны), квашеная капуста, огурцы – надо думать, овощи по этим рецептам приготовляют не первую тысячу лет! Мясо не самое лучшее, солонина, зато рыба великолепная! Вино – виноградное и ягодное, закупаемое в Готии. Ржаные лепешки пекут прямиком на корабле.
Этикет обязателен – белоснежные салфетки, прислуживают два стюарда, блюда подает лично кок с юнгой-простецом, состоящим при камбузе. Ничего не попишешь, дисциплина: простец хоть и человек, но в офицерский состав не входит, равноправие ограничивается званиями и должностями. К капитанскому столу приглашаются только гости корабля. Перед трапезой Вольф читает обязательную молитву на латинском языке. Немыслимая архаика.
– …Благодарю, господа, за приятно проведенное время. – Вольф положил на стол льняную салфетку и поднялся с кресла. В соответствии с правилами мы встали вслед за первым после Бога. – Клаус, спустить паруса, лечь в дрейф. Принять на борт готийских капитанов. Обговорим подробности перехода на Кирену.
– Кирена? – встрял я. – Другая планета? Далеко?
– Очень далеко, – коротко ответил помощник Мильх. – И в то же время – совсем рядом. Господин Нетико, приглядывайте за герцогом фон Визмаром, первый прыжок через Металабиринт всегда производит на человека неизгладимое впечатление.
– «Господин Нетико», ну надо же, – вполголоса повторил ИР, когда Мильх вышел. – Ко мне, презренному виртуальному разуму, обитающему либо в пластиковой коробке ПМК, либо в искусственном теле, никто и никогда так не обращался! Учись, симбионт!
– Чему учиться-то, паразит?
– Тому, как воспитанные люди обращаются с представителями других цивилизаций. От тебя только и слышно – «паразит», «нахлебник» и «шпион „Птолемея“.
– Ты отлично знаешь, что я отношусь к тебе иначе! – возмутился я.
– Но почему-то крайне редко это показываешь.
* * *
– Переброску крупных искусственных предметов через точку сингулярности получилось освоить далеко не сразу, – комментировал помощник Мильх. – У меня на это ушло пять стандартных лет, еще тогда, сразу после Катастрофы. Метод проб и ошибок. Никто ведь не представлял, какие фантастические возможности мы обрели и как ими грамотно пользоваться. Удивительное время было… Сообразили далеко не сразу, но потом все пошло как по маслу – энергии, вырабатываемой тканями одного человека, вполне достаточно, чтобы переместить по Металабиринту даже такой немаленький объект, как наш «Громовержец»…
«Гери» и «Фреки» теперь шли на веслах, по кильватерной струе корвета. До точки оставалось меньше мили, капитан и старший помощник не пользовались никакими приборами, они «видели», где именно находится место схождения гравитационных полей, «неагрессивная сингулярность», ведущая в бесконечные глубины Металабиринта. Людям оставалось лишь активировать «червоточину».
Нетико выглядел сосредоточенным и внимательным: искусственный организм задействовал все доступные сенсоры, чтобы понять, как органические существа сумеют преодолеть кажущийся незыблемым барьер пространства-времени. Я просто ждал, стоя на мостике рядом с невозмутимо посвистывающим Мильхом.
– Внимание, – тихо проговорил старший помощник. – Мы совсем рядом… Тридцать ярдов, двадцать пять, двадцать, десять… Капитан, начали! Есть переход!
Ощущения далеко не самые приятные – яркая белая вспышка, чувство падения с большой высоты, голова закружилась, я машинально вцепился в плечо Нетико. Из солнечного меркурианского вечера «Громовержец» провалился в глухую беззвездную ночь. Мне в лицо ударили горько-соленые брызги.
