Игорь Колосов - Идущий
Старх понимал, людям присуща вера в приукрашенную действительность. Они жаждали мифа, и в него превращались любые реальные события. Хотя основа оставалась, их костяк, он всё–таки обрастал некоей оболочкой, сквозь которую та самая основа значительно искажалась.
Несколько дней назад прибыл лазутчик, посланный в те края, откуда появился мальчик. О лазутчике знали лишь Старх и Луж. Это не было особенно важным, однако, благодаря доставленным сведениям, Старх кое–что разъяснил самому себе. Опять–таки оперируя разнополюсностью Мира, этим основным предметом Библии.
— Я понимаю, — продолжил Старх. — Какой бы ни была цивилизация до Великой Катастрофы, её создатели вряд ли были умнее нас. И всё же давайте посмотрим на нашу проблему их глазами. В этом случае мы получим подтверждение, что Пророчество не ошибается, и летучая мышь действительно угроза ребёнку. При том, что, по словам Драго, она его спасала.
— Как это? — не удержался Уинар.
— Родителей мальчика убили, он остался сиротой. Он уцелел благодаря случайности. Судя по всему, он тоже должен был умереть. Некая сила превысила свои полномочия, ведь ребёнок чист душой и вряд ли заслуживает подобное несмотря ни на какие поступки в прошлом. Чтобы восстановить равновесие, эта сила посылает ребёнку попутчика в виде летучей мыши, которая поможет ему избежать некоторых опасностей. Заметьте, не человек, летучая мышь. Человеком сложнее управлять, к тому мальчик не мог бы с ним не общаться и, конечно же, выявил подноготную этой помощи. Летучая мышь ничего не объяснит мальчику, она ему ничего не скажет, не подаст некий знак. Он лишь смирится с тем, что некое существо находится поблизости, и привыкнет настолько, что потеряет бдительность. Кстати, существо, которое видел Драго, действительно летучая мышь. Только ведёт не соответственно своим собратьям. Хороший способ нагнать тумана.
— Значит, летучая мышь — посланница Дьявола? — спросил Уинар.
Старх кивнул.
— Что–то вроде этого.
— Почему же она помогает ему?
— О, это хитрый ход. Достойный Дьявола, если бы он существовал в виде простого смертного. Мальчик — основа противовеса Тёмным Силам, так просто его не уничтожить. Тем более не отнять его дар, воистину послание Неба. Или, как говорили до Великой Катастрофы, Дар Божий. Тёмные силы, несмотря на своё могущество, не могут откровенно вмешиваться в то, что совершает мальчик. Они лишь в силах помешать ему, — Старх позволил себе недолгую паузу. — Подсовывая мальчику странного помощника, Дьявол добивается того, что держит собственное жало рядом с его сердцем. Есть некий момент, когда ребёнок должен перейти на другую ступень. Что–то изменится, и, к сожалению, никто из нас не знает, в чём это будет выражаться. Именно этот момент Дьявол не желает пропустить. Он помешает ребёнку. Возможно, даже покончит с ним, ведь в тот миг, скорее всего, мальчик станет особенно уязвим.
Глава Ордена замолчал, на этот раз на дольше. Остальные анализировали услышанное. Наконец, Занл спросил:
— И что из этого следует?
— Мы должны опередить тварь, что его сопровождает. Правитель — это одно. Конечно, и Он серьёзная проблема, но Его действия можно предугадать. Летучая мышь — вот главная опасность. Правда, мы поможем мальчику по своим личным мотивам, но это тем более, должно подстегнуть.
Занл осторожно заметил:
— Чтобы избавить мальчика от летучей мыши, надо его найти.
— Да. И этим вместе с другими займёмся лично мы.
— Мы? — Луж явно растерялся.
— Здесь без нас обойдутся. Мы же отправимся в те места, где находится ребёнок. Будем держать путь на Антонию. Луж, твоя задача — набрать полтора десятка самых опытных талхов. Ты знаешь, у Ордена есть древняя система, как действовать гонцам, чтобы обнаружить нас в любой точке, где бы мы ни находились. Эти гонцы не должны знать об упоминании в Пророчестве летучей мыши. Если Уд возьмёт мальчишку, ему не придёться преодолевать слишком большое расстояние, и, значит, риск снова потерять его уменьшится.
Луж позволил себе вопрос:
— Мы отправляемся… конными?
— Естественно. У тебя час, чтобы придумать подходящую версию, почему мы покидаем монастырь. И вид, который мы примем, на время скачки.
Занл шевельнулся.
— Мы всё равно сильно рискуем. Слухи наверняка просочатся, и до Правителя дойдёт, что члены Совета Ордена талхов путешествуют инкогнито где–то по стране.
— Плевать! — резко отозвался Старх. — Сейчас не до этого. После может быть поздно, беспокоиться о чём бы то ни было. Прежде я ещё не был уверен, что этот Мир подходит к некоей грани, теперь же последние сомнения отпали. Если не пошевелимся, можем потерять всё.
5Гонец, облачённый в оранжевый плащ воинов коменданта Оурилии, этого важного центра севернее Столицы, побледнел и на всякий случай опустил голову, чтобы, не приведи Небо, не встретиться взглядом с самим Правителем. Тот представлялся этому человеку в яркой одежде неким божеством, дарующим приемлемые условия жизни, но при этом требовательного и жёсткого, почти жестокого, карающего любое отступление от правил, один–единственный шаг в сторону.
В общем, так оно и было, однако гонец из Оурилии предполагал увидеть на лице Правителя неподвижную, величественную маску, источающую глобальное спокойствие. Однако вышло иначе.
Правитель расхаживал в передней зале своих покоев и, хотя он не кричал, не размахивал руками, даже не посылал гневных взглядов человеку, принесшему худую весть, всё его тело выплёскивало шершавую, крошащуюся злобу, пропитанную воплями, которые простым смертным не суждено услышать.
Рядом находился его ближайший советник Флек, неподвижный, незаметный на фоне стены меж двух окон. Казалось, то, что поведал гонец, не произвело на него особого впечатления.
В какой–то деревушке близ Оурилии нашли нескольких человек с симптомами той самой болезни, название которой лекари и знахари не произносили вслух. Болезни, предсказанной волхвами всех мастей уже не единожды. Предсказателя, утверждавшего, что с этой болезни начнётся эпидемия, которая в потенциале должна уничтожить мир, казнили уже лет сорок назад. Не решившись на прилюдную экзекуцию, ему ввели смертельную инъекцию, пока он спал, что являлось величайшей милостью, впрочем, заслуженной хотя бы тем, что предсказатель говорил то, что и должен был говорить. Так или иначе, об этом знали многие, стоящие поблизости от Правителя, и хотя никто не произносил ни слова, каждый неосознанно чего–то ждал.
Ждал первых симптомов того, что приведёт за собой крах.
В какой–то момент гонец решил, что его казнят. Не потому, что он был в чём–то виноват или что это что–то изменит. Просто он превращался в первую жертву неизбежному. Возможно, была какая–то надежда, если бы его слова не подтверждались специальным пергаментом главного лекаря Оурилии, отсекавшим все сомнения по поводу, та ли это болезнь. Гонец уже смирился со своей участью, смирился хотя бы потому, что что–то изменить он не мог, а противодействие лишь превратило бы его смерть во что–то тяжёлое и медленное. Тем удивительнее было, когда Флек, правая рука самого Правителя, произнёс:
