Джон Браннер - Зыбучий песок
"Хорошенькое дело. Я был уверен, что он ничего не знает об изобретениях Мирзы."
Вслух Пол сказал:
- Что еще за прозвище? Я ничего не слышал.
- Они ее зовут: - Холинхед замялся. - Они ее зовут фидлеровской сучкой.
На этот раз рентген был назначен на половину двенадцатого. Больничная машина ждала у входа недалеко от того места, где он поставил свою, но до отъезда оставалось еще несколько минут.
Пол стоял рядом с машиной, греясь на солнце и радуясь поводу надеть темные очки и спрятать глаза от водителя, с которым пришлось из вежливости переброситься парой дежурных фраз. Поскольку в Чент потом возвращаться было не нужно, он решил, что поедет на машине вслед за больничной, а потом - сразу домой.
- Прекрасный день, - слушал он вполуха болтовню шофера. - Хотел свозить жену с ребенком на природу. В реке поплавать, может быть. Пока погода не испортилась. - Критический взгляд в небо. - А вместо этого придется торчать в Бликхеме до самой темноты.
"Фидлеровская сучка. Не может быть, чтобы это запустил Мирза. На него не похоже.
Да и ни на кого:"
- Они должны быть с минуты на минуту, - механически сказал он. - Да, вон сестра Дэвис ее ведет.
"Чем-то недовольна. Поссорилась с дружком? Или просто неохота работать в такой хороший день?"
- Доброе утро, Арчин.
- Доброе утро, доктор Фидлер.
"Значит, ее так зовут? И это ее не задевает? Наверно не знает, какой смысл в английском языке имеет слово "сучка"."
Он чувствовал странное давление в голове, словно череп вот-вот лопнет, как пережженный глиняный горшок под горячим солнцем, и все его тайные мысли высыпятся наружу на обозрение всему миру.
- Вы едете с нами, доктор? - спросила сестра Дэвис непривычно резко. Шофер открыл заднюю дверь, чтобы Арчин могла забраться внутрь, что она и сделала, бросив грустный взгляд на больничный сад.
- Я поеду за вами на своей.
- Понятно. - Сестра разочарованно закусила нижнюю губу.
- В чем дело, сестра?
- Ну: Я не думала, что это займет так много времени. - Она замялась, потом быстро сказала, словно решив, что незачем скрывать. - Я должна была освободиться до ланча, и мы договорились с другом, что он меня встретит, и я подумала, что если вы поедете в больничной машине, то: ладно, не имеет значения.
Она забралась вслед за Арчин в машину, и водитель со стуком захлопнул за ними дверцу. Этот звук откликнулся гулким эхом в голове Пола.
"Торопится на свидание, наверное с каким-нибудь красавцем. Мечтает отвезти жену и ребенка поплавать в реке. А я? У меня голова трещит от перегретого солнцем учебника. Худшее лето в моей жизни. Мирза уезжает, Айрис нет, ребенка: наверное, тоже уже нет. У меня не осталось ничего, кроме несущуствующего мира по имени Ллэнро, но и его они скоро отнимут."
Он не заметил, как доехал от Чента до Бликхемской больницы; сознание его выключилось и вернулось обратно, только когда он протянул руку Арчин, чтобы помочь ей выйти из машины. Она подняла глаза на чистое голубое небо и вздохнула.
- Что-нибудь не так, Арчин? - спросил он, волнуясь, что может вернуться ее слепой страх и все его уговоры и увещевания разлетятся прахом.
- Я хочу:
- Что?
- Я хочу увидеть это опять, - сказала она и, уступая нетерпению сестры Дэвис, покорно двинулась за ней к дверям больницы: трогательная печальная кукла в уродливом ситцевом платье и грубых тяжелых башмаках.
"Она хотела пожаловаться. Смотреть через решетку на летнее небо: это кого угодно выведет из себя."
Дежурил тот же молодой человек, что и в прошлый раз, и так же как и в прошлый раз, он был сильно раздосадован. И опять извинялся. Сегодня расписание полетело к черту из-за лошади, которая лягнула двух человек, сшибла третьего, и ее пришлось пристрелить, но единственным подходящим оружием для этого оказалось охотничье ружье, из-за чего ни в чем ни повинному прохожему попала в ногу дробь.
Это означало, что ждать придется минимум полчаса.
Некоторое время Пол размышлял о зарешеченных окнах и Ллэнро. Затем его глаза остановились на лице сестры Дэвис с опущенными углами ее обычно улыбающихся губ, а в ушах раздался обиженный плач ребенка, которому пообещали путешествие на речку, а теперь все срывается.
Он сказал:
- Скажите водителю, чтобы он отвез вас домой, сестра. Я привезу Арчин в Чент на своей машине.
"Я это сказал. Должно быть я думал об этом, пока ехал. Просто у меня сейчас ничего не держится в голове. Но ради всего святого, нет такого закона! У нее нет документов, она не добровольный пациент, ее просто засунули в Чент, потому что это кому-то показалось удобным. Взгляни на эту смуглую мордашку; на ней так и светится "ах!""
Но мордашка лишь изумленно улыбнулась.
- Вы уверены, доктор? Я хочу сказать, вы уверены, что все будет нормально?
- Идите, - ворчливо сказал он. - Пока я не передумал.
На миг ему показалось, что она бросится ему на шею, но она лишь рассыпалась в благодарностях, крутанулась на каблуках и исчезла.
Дежурный с сомнением посмотрел на Арчин.
- Вы ручаетесь, доктор? - тихо спросил он Пола. - Прошлый раз, вы знаете:
- Это единственное в мире, что изменилось к лучшему, - уверенно ответил Пол.
- Я все-таки позову санитара, - сказал дежурный. - На всякий случай.
"Только не подведи меня, девочка. Только не подведи."
Не подвела. Ей, не торопясь, дали рассмотреть аппарат, что она проделала с тщательностью, выходящей за рамки простого любопытства, затем пожала плечами и села на нужное для снимка место. Пол подумал, что только он заметил, каких усилий ей это стоило.
К тому времени, когда Пол закончил договариваться, чтобы снимок переправили в Чент, субботний рабочий день в больнице подошел к концу. Коридор заполнился сестрами, закончившими дежурство и спешащими к выходу, одеты они были в легкие платья из полупрозрачной материи, без рукавов и не достающие до колен, двоих или троих сопровождали парни в рубашках с распахнутыми воротниками. Они пересекали больничный двор, просачиваясь между припаркованными машинами и вливались в толпу, стекающуюся со всех сторон к автобусной остановке в ста ярдах дальше по улице.
Арчин замерла в дверях, и Пол, почувствовав ее настроение, остановился рядом.
Некоторое время она всматривалась в протекавшую мимо толпу, потом сказала:
- Пол, я здесь уже несколько месяцев, но ваш мир видела только по телевизору. Я даже не видела ваши города.
- Боюсь, что:
Слова умерли, не родившись.
"Нет, чем бы все это ни закончилось, нельзя, чтобы она думала, будто в моем мире нет ничего лучше, чем убогий Чент, войны и тюрьмы. Обрывки счастья. У других пациентов есть родственники, которые забирают их на выходные домой. У нее нет никого. И у меня нет никого."
