Сергей Щеглов - Идентификация Спрута
3.
Калашников допил свой обжигающе горький кофе, причмокнул и понял, что проголодался. Война войной, пришла на ум старая поговорка, а обед по расписанию. Тем более, что пора ощущения анализировать – как она там, нановодка, действует на организм или до сих пор дурака валяет?
Калашников добавил на стол тарелку с кальмарами в кляре, вооружился трехзубой вилкой и откинулся на спинку кресла. Подцепил с тарелки пару колечек, поднес вилку ко рту и замер, осознав первую странность этого необычного утра.
Я выпил две чашки кофе, подумал Калашников. Вместо обычного бокала вина или кружки пива. И вчера вечером я почему-то спокойно читал Калашникова, вместо того чтобы демонстрировать роботам «настоящего зверуса». Неужели действует?
Калашников повертел в руках вилку и положил ее обратно на стол. Кофе вместо коньяка – это хорошо; а чем еще можно похвастаться? Цветы я вчера дарил исключительно в рамках епитимьи, а что с УРТ-1965 философские беседы вел – так это просто так…
Ну да, конечно, оборвал себя Калашников. И давно это ты начал «просто так» вести философские беседы с роботами? Да еще потом в спешке собственные классические книги перечитывать, чтобы в следующий раз свои мысли доходчивее излагать?!
Калашников хлопнул в ладоши и с новыми силами схватился за вилку. Действует! Действует, родимая! И если я правильно помню ту древнюю задумку, то будет действовать все сильнее и сильнее – пока не сделает из меня человека!
Тарелка перед Калашниковым опустела за считанные секунды; появившийся бокал с апельсиновым соком был немедленно выпит, лишняя посуда растворена в воздухе. Из стены, на мгновение обернувшейся стенным шкафом, вылетел серебристо-серый комбинезон и мягко лег на спинку соседнего кресла. Калашников специально придуманным движением вдвинул собственное кресло в пол, снял шорты и обрушил на себя мощные струи контрастного душа. Все-таки хорошо жить в двадцать третьем веке, подумал Калашников минуту спустя, высушенный молекулярным феном и облаченный в официальный комбинезон Звездного Пророка. Сыт, помыт, одет – и даже нос не заложен! Жаль только, Гринберг быстро убежал – ну ничего страшного, больше времени на «желтое небо» останется.
Девятнадцать шестьдесят пять, мысленно позвал Калашников. Двадцать три восемьдесят семь шестьдесят один. Я хотел бы встретиться с вами чуть пораньше!
– То есть прямо сейчас? – спросил УРТ-1965, повиснув в воздухе объемной проекцией.
– То есть прямо сейчас, – кивнул Калашников. – Появилась новая информация, и я хочу дать вам побольше времени на коррекцию планов. Появляйтесь в кабинете, я сейчас.
С северо-восточной стороны панорамного окна занималась заря, а на юго-западе все еще горели крупные звезды. Опережаю график, мысленно отметил Калашников; в половине десятого было бы уже совсем светло. Он присел к своему письменному столу, наполовину заваленному бумагами для создания рабочей обстановки, и вытащил из пола пару кресел. Хотя физически роботам было абсолютно все равно, сидеть, стоять или лежать, Калашников уже успел понять, что им в какой-то степени нравится походить на эрэсов, и вел себя соответствующе. Надо бы и обратную моду создать, пришла ему в голову шальная мысль. Чтобы эрэсы стали подражать роботам. Вот это будет жизнь!
– Доброе утро, Пророк! – поприветствовала Калашникова роботесса УРТ-238761.
– Доброе утро, двадцать три восемьдесят семь шестьдесят один, – нарочито медленно, запинаясь произнес Калашников. – У меня к тебе есть большая просьба. Пожалуйста, придумай себе имя!
– Имя? – удивилась роботесса. – А разве номера недостаточно?
– Нет, – покачал головой Калашников. – Нам предстоит отправиться во враждебную Галактику, где всякое может случиться. А пока я буду тебя звать – двадцать три… восемьдесят семь… – тут-то мне голову и оторвут. Хочешь, я буду звать тебя Анной?
На самом деле, имя Калашников придумал еще вчера вечером, решив, что роботов все равно придется как-то называть, а следовательно, проще именовать их в алфавитном порядке. Для УРТ-1965 он выбрал имя Борис, а для его приятеля, УРТ-1976, – Василий. Осталось только уговорить роботов.
– Хорошо, – захлопала ресницами УРТ-238761. – Зови меня Анной… но только там, в Галактике. Здесь мне будет не совсем удобно…
– Договорились, двадцать три восемьдесят семь шестьдесят один, – улыбнулся Калашников. – Приветствую, девятнадцать шестьдесят пять! А ты как насчет более короткого имени?
– Зови меня Урри, – ответил УРТ-1965. – Но с тем же условием – только за пределами планеты.
Калашников удивленно посмотрел на своего ближайшего помощника. С тех пор как УРТ-1965 совершил самоубийство, он все больше начинал походить на человека. Но чтобы самому выбрать себе имя?!
Надо будет вечером проверить, решил Калашников. Что, если я в свою очередь тоже превращаюсь в робота? А нановодка здесь совершенно ни при чем?
– Присаживайтесь, коллеги, – сказал он роботам. – Я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. На Авареске против нас готовится серьезная провокация.
– Такая же, как на Бадарамхаз-Карамхе? – спросил УРТ-1965.
– Гораздо хуже, – ответил Калашников. – Там потенциальной жертвой был лично я. А сегодня на Авареске планируется что-то вроде восстания роботов. Наши якобы сторонники завопят «да здравствует Пророк!» и начнут резать ни в чем не повинных фтальхианцев.
– Нам нужно отменить визит, – воскликнула УРТ-238761. – Если случится что-то подобное, против нас может быть выдвинуто обвинение в террористической агрессии!
– Отменять визит нельзя, – улыбнулся Калашников. – Это засветит источник, и мы лишимся наших глаз и ушей в Ядерной Федерации. Нам нужно сыграть на опережение и самим предотвратить беспорядки.
– Непосредственными исполнителями будут эрэсы или роботы? – спросил УРТ-1965.
– Конечно, роботы, – ответил Калашников. – Ведь мы – робоверцы!
– Тогда мы ничего не сможем сделать, – сказал УРТ-1965 и скрестил руки на груди. – Нас будет только двое, а на Авареске можно найти до тысячи настоящих боевых роботов.
– У нас есть одна маленькая штучка, – улыбнулся Калашников и вытащил из нагрудного кармана блестящий металлический брусок. – Если она сработает, восстание не состоится. Сигнал на массовые беспорядки она заблокирует; ну а с мелкими провокациями мы справимся сами.
УРТ-1965 покачал головой.
– Это очень опасно, – сказал он. – Ты уязвим, Звездный Пророк. Ты не сможешь двигаться с нужной скоростью.
– Да ну? – усмехнулся Калашников. Он уже поднял было правую руку, чтобы молнией взмыть в светлеющее небо, но почему-то передумал. – Перед вылетом на Авареск сбегаем на сто километров, идет? Не обгоню – не полетим!
