Сергей Гатаулин - Вирус
«Мотор» дедушки вяло стукнул, с трудом справляясь с объемом приливающей крови. Истончившиеся стенки кровеносных сосудов уже не могли сокращаться - не хватало эластичности. Дмитрий отчетливо, как на компьютерной схеме, увидел все дефекты износившегося организма и вдруг понял, что старик сейчас умрет. Именно сейчас. Стоит только порваться... вот этому тонкому сосуду. Вот он на схеме - сейчас вспыхнул красным светом... вспыхнул и погас.
Удар сердца - трудный ... еще один - последний, уже на грани слышимости. Секундная... минутная... мертвая тишина.
- Нет! Так быть не должно! - воскликнул Дмитрий, вскакивая с постели. - Добрый Трофим не такой уж и старый!
Связь с больным организмом пропала, как только Дмитрий открыл глаза.
- Не суетись! Ты же все видел: нужно только срастить порвавшийся кровеносный сосуд, - ощущение чужой мысли ворвалось в мозг, теплым ветерком прогулялось по черепной коробке и тихо исчезло.
Дмитрий вздрогнул: боец обычно появлялся шумно, как слон в посудной лавке, с гулом надвигающегося урагана, треском ломающихся на ветру деревьев. Не всегда, но в большинстве случаев. Вот только никого кроме Тромба в голове быть не могло.
Дмитрий заметался по комнате. Представив себя стучащим в дедушкину дверь, которую уже некому открывать, понял, что не успевает.
«А ведь оно было в моих руках», - вздохнул он, вспоминая биение теплого сердца, упал на кровать.
Закрыл глаза - расслабился. Сердце барабанило, выбивая четкий ритм, но это был его собственный «мотор». И он сильно мешал. Ничего не услышать сквозь гул крови в висках.
Пытаясь утихомирить разволновавшийся организм, Дмитрий резко выдохнул и - остановил сердцебиение. Получилось это неожиданно. Желая избавиться от шума, он просто представил, что выключает звук. Биение прекратилось, но это испугало его меньше, чем тишина в квартире одинокого пенсионера.
- Бум! - ухнула многотонная баба в последний раз, забивая сваю до проектной глубины.
Сломанный насос - уже не насос. Так, кучка запчастей. Остановившееся сердце - сгусток крови и сплетение остывающих бесполезных мышц.
Вот он, злополучный сосуд - серый, почти безжизненный.
Дмитрий, вытянув светящиеся руки перед собой, прикоснулся к месту разрыва и сварил рваные края.
«С ума сойти! - удивился он, разглядывая узкий, едва заметный шов. - Или уже сошел?»
Соседская кошка лениво зевнула. Громко замурлыкала. Сердце старого добряка вздрогнуло... Забилось.
Взглянув на изношенный организм старичка, Дмитрий понял, насколько тот хрупок. Темные, больные органы зияли рваными дырами, из которых высовывались чернильные щупальца. Жуткие спруты высасывали энергию из светящихся всеми цветами радуги, здоровых областей.
«Чертов вирус!»
Димка ударил ближайшего монстра разрядом, сорвавшимся с кончиков пальцев. Тот втянул черные плети, но продолжал пожирать живую плоть, хотя делал это уже не торопливо.
Вспышка. Соседняя клякса сжалась от очередного удара. Отпрянула и следующая, словно все они составляли они единое, хоть и разделенное на несколько частей, целое.
Дмитрий потянулся к исчезающим в темноте отросткам, но в этот момент между дымившимися краями, словно в лейденской банке, проскочила искра. Черный разряд вонзился в руки, обжигая пальцы ледяным холодом. Резкая боль парализовав кисти, метнулась к локтям, выворачивая сухожилия, захлестывая мозг жутким, животным страхом. Кожа, трескаясь, осыпалась черными струпьями.
- Цербер, назад! - голос Тромба зазвенел в голове, разбиваясь на тысячи осколков. - Вернись! Цербер!
Потемкин, крякнув от боли, открыл глаза.
Некоторое время он рассматривал ладони, осторожно касаясь кончиков пальцев, словно чего-то ждал.
- Бред! - Дмитрий громко хлопнул в ладоши, энергично потряхивая кистями, спрыгнул с кровати.
- Бред - вставать в такую рань, а будить других - это свинство! - рыкнул Анатолий, потягиваясь.
Во взгляде ни капли усталости, ни тени раздражения, хотя спал не больше трех часов.
- Позвони матери! Спроси, как устроилась, - напомнил он, закрывая двери ванной. - Я вчера не стал ждать, пока она разместится. Сдал на руки администратору - и назад. Ты уж прости, но дорога - дрянь.
Маргариту Петровну молодые люди еще вечером уговорили уехать в санаторий.
«Санаторий ведомственный- там она будет в безопасности», - успокоил себя Дмитрий, облегченно вздохнув, когда мама с нескрываемой радостью собрала вещи и, чмокнув сына в щеку, исчезла за дверью.
«Зона опасности расширяется, захватывая все большее количество людей», - подумал Дмитрий, хватая с плиты вопящий антикварный чайник.
Кто, интересно, придумал установить на носик металлического монстра противный свисток? Не проходите мимо - верещит, хоть уши затыкай.
Подойдя к окну, он стал рассматривать дремлющую улицу.
За ночь выпал снег, слегка припорошив грязный асфальт. Чем и хороша зима: маскирует грязь, приукрашивает город - плохо, что только до весны.
Дворник-азербайджанец, энергично разгребая снег, орудовал метлой, как гребец веслом. Выплыл из-за угла, быстро продвигаясь от подъезда к подъезду, оставлял за собой темную полосу неприлично оголенного асфальта.
Не всегда вид обнаженного тела вызывает желание. Иногда - отвращение.
Сдирая безжалостной рукой белоснежную шубу, садист-дворник оголил безобразное тело старого города.
Если бы это была грязь. Но нет! Это были следы жизнедеятельности спящих под одеялами жителей. Сегодня они исключительно добры и порядочны - по крайней мере, пока не проснулись. Банки, окурки, пакеты - следы вчерашних шалостей посапывающих в постели горожан.
Подъездная дверь громко хлопнула, и маленький азиат вдруг замер, как вкопанный. Из дома выбежал пожилой мужчина и, помахав служителю метлы, быстро исчез за углом.
- Трафимаа! - закричал удивленный азиат вслед. - Ты савсем с ума сашла! Вчера памирал, да? Завтра спартсмена стала? - смуглое лицо удивленно сморщилось, и он беззлобно сплюнул.
Не успел плевок долететь до земли, как дворник взмахнул метлой и двинулся дальше.
Дмитрий подхватил обжигающую кружку, попивая терпкий напиток, вышел на балкон. Легкий мороз, приятно освежающий ветерок, поблескивающий в воздухе снег - не погода, - благодать.
Под рукой вдруг что-то зашипело и тонкая струйка воды, затекла в рукав Потемкина. Он с удивлением уставился на парящую ладонь, быстро погружающуюся в ледяные наросты, на железных перилах. Не задумываясь, выставил чашку с чаем как можно дальше от руки и стал наблюдать за перемещением тающих полос. Рука растопила большую.
