Владимир Михайлов - Вариант "И"
Те, что были старше, оставались безвредными и резво побежали вверх в цене, а вот и 2009, и 2010 год давали чистую отраву; случаев с летальным исходом было более пятидесяти процентов. Больше никакими путями болезнь не передавалась. Но кто же в Европе не пил вина? А еще больше, чем население пострадала, разумеется, экономика. Так что старушке Европе в те времена было не до России.
В Штатах эпидемия не распространилась. Ее заменила другая беда — терроризм. Люди стали бояться летать, авиакомпании несли убытки.
Терроризм был различного происхождения: дальневосточный, латиноамериканский, отечественный, но самым страшным считался исламский.
Предполагалось, что последний целью своей имел расширение политического и экономического влияния афроамериканцев, в чьей среде Пророк находил все больше сторонников. Так это или нет — доказать чаще всего было невозможно. Полиция, ФБР, Национальная гвардия не могли переломить ситуацию.
Политикам же к тому времени становилось все яснее, что ведущей политической силой двадцать первого века будет ислам. Немедленно были приняты попытки оседлать ветер — и кнутом, и пряником. Но теперь даже с прежними близкими союзниками типа Египта и Пакистана у американцев почти ничего не получалось. Слишком долго Соединенные Штаты воспринимались как одно из имен Иблиса — не политиками, но — главное — народами исламских стран. Они ни на какие компромиссы не шли, чем дальше, тем больше ощущая свою силу. Америка почувствовала угрозу оказаться в изоляции в своем Западном полушарии.
В свою очередь, и политики мусульманских стран понимали, что преимущество, которым они в данное время владели, нуждается в укреплении, без которого продержится крайне недолго. Им тоже требовались мощные союзники.
Этой проблеме была посвящена специальная, очень закрытая конференция, созванная Лигой исламских государств.
Что же касается России, то на выборах 2008 года победили наконец коммунисты. Как ни странно, результат оказался не столь страшным, как опасались раньше. Хуже, в общем, не стало по той простой причине, что хуже было некуда. Денег в стране по-прежнему не имелось — они уходили в реальную экономику; налоги можно было еще как-то выбить из мелких торговцев и подрабатывающих пенсионеров, но из крупных и очень крупных фирм — невозможно даже при помощи танков. Горячие головы в новом правительстве предложили национализацию, однако те, кто поумнее, вспомнили, что даже решительный Гитлер в свое время предпочел промышленность не трогать — и правильно, как оказалось, сделал. Это помогло сохранить последние крохи бюджета, ушедшего разумеется, на нужды Объединенной компартии. Да, строго говоря, новым правителям и некогда было наниматься экономикой, не царское то было дело; не хватало времени даже на детальное уяснение того, кто есть кто, кто был кем и кто кем будет, а также — какой частью бессмертной теории нужно пожертвовать и что нового следует в нее привнести на данном этапе, а что — ни в коем случае не следует. Так что дым стоял коромыслом.
Если бы на этом история прекратила течение свое, то Изгонову не пришлось бы выступать сегодня с докладом: он со своей командой просто пребывал бы у власти. Однако, пока коммунисты пытались методом тыка и ляпа возродить свою былую империю, в политических глубинах тихо, под сурдинку, происходила консолидация двух действительно серьезных движений, из которых в недалекой перспективе предстояло возникнуть двум крупным блокам — демократов и азороссов. От имени последних сегодня должен выступить Бретонский.
Это партийное объединение, как нередко бывает, возникло из многих более мелких партий. Кроме либеральных демократов с их традиционно восточной ориентацией, сюда вошли исламские партии, преодолевшие первый период политической незрелости и разногласий и убедившиеся в том, что можно безбоязненно вступать в серьезную политику. Движение заметно окрепло после того, как в него влились евразийцы, оплодотворившие его теорией, из которой правда, к нашим дням мало что сохранилось. А от здания теории оставался лишь один шаг до превращения движения в практически единую партию, пополнившуюся многими разочарованными Западом демократами.
Любопытно, что именно в это десятилетие при правлении коммунистов, но иногда без их участия были предприняты первые конкретные шаги по сближению России с Востоком. Как ни странно, такое, казалось бы, стоящее вне политики учреждение, как академический Институт востоковедения, выступило с предложением созвать панисламскую конференцию под лозунгом «Примирение», и она действительно состоялась в Москве.
Основной темой конференции было примирение суннитов и шиитов — двух основных течений мусульманства. Но это формально. А фактически там решались куда более важные практические вопросы. Причем важные в первую очередь для России. Когда я в одной газете того времени прочел список российской делегации, я лишь присвистнул: большую половину ее составляли вовсе не специалисты в делах исламского вероучения, а политики из оппозиции, финансисты и военные.
И результаты последовали быстро. Вскоре после этой конференции произошло по меньшей мере два события, заслуживающих пристального внимания. Во всем исламском мире, а особенно на вечно бурлящем Северном Кавказе, наступило неожиданное благодатное спокойствие, чего уже и перестали ожидать (правда, таджикские государства — светская республика и исламский эмират — все еще время от времени обменивались свинцовыми любезностями), и второе — не правительство России, но некоторые банки и крупные компании получили довольно ощутимые кредиты под льготный процент, но на определенных политических условиях. После этого партия азороссов быстро пошла в рост.
Кстати, немалая часть из полученных денег пошла в деревню. И, что уж совсем странно, их не разворовали. Очевидно, своевременно предупредили кого нужно, что это — табу, не то и головы недолго лишиться. В самом прямом смысле слова.
Таким вот был второй деценний — в самых основных чертах.
Наконец Изгонов иссяк. Зал поднялся и, на ходу сбиваясь в группки и переговариваясь, присутствующие потекли в направлении буфетов, в которых недостатка не ощущалось, даже если не считать того, которым мы уже пользовались. Как сказано в суре «Совет», в айяте тридцать четвертом: «Все, что вам доставлено, — удел жизни ближней».
— …Послушай, я уже просто не чувствую пальцев, — жалобно прошептала Наташа. Я наклонился и поцеловал эти бедные пальцы.
То ли Бретонский был и впрямь сильно напуган, то ли, наоборот, собирался торжествовать окончательную победу — хотя не исключена возможность, что он просто-напросто старался держать данное обещание, — так или иначе, он действительно ждал нас около лифта для избранных и без всяких осложнений провел наверх, в харчевню для небожителей. Усадил за столик. Заказал прохладительное. Пока он объяснялся с официантом, я с любопытством оглядывался, Весь мой список был здесь, и еще какое-то количество людей, в него не входивших и потому интересовавших меня куда меньше. Шейх Шахет абд-ар-Рахман, находившийся в Москве вот уже две недели — как полагали, в связи с подготовкой Всемирного совещания нефтяных стран, — тусовался в центре довольно плотной кучки россиян. Меня он, разумеется, не заметил — как и я его. Вообще у каждого политика тут была своя кодла, друг же с другом они не очень общались; видимо, участием в съезде исчерпывались их общие интересы, в остальном же они выглядели скорее конкурентами. В печальном одиночестве пребывал разве что никуда, как оказалось, не уехавший Изя Липсис; завидев меня с дамой, он дернулся было в мою сторону, но вовремя остановился и отвернулся. Мне показалось, что, отворачиваясь, он весьма выразительно подмигнул, из чего я заключил, что происходящее ему нравится.
