Джеймс Уайт - Звездный врач
– Говоря вам об этом, – продолжал Конвей, – я вынужден высказать вам сочувствие по поводу отдалённых последствий полученных вами повреждений – последствий, которые могут быть для вас огорчительными.
Он понимал, что разговор ведёт не слишком-то завуалированно и тонко, но ФРОБы во многом были столь же прямолинейны и откровенны, как кельгиане, только намного вежливее.
– Дело в том, что для спасения вас и вашего будущего младенца потребовалась пересадка органов, – продолжал Конвей, стараясь взывать к материнскому инстинкту пациентки и надеясь, что добрые вести о малыше хоть немного смягчат горе, о котором ей ещё предстоит узнать. – Ваш отпрыск родится без осложнений, будет здоров и сможет вести нормальную жизнь на вашей родной планете. А вот вы, к сожалению, нет.
Речевая мембрана худларианки вопросительно завибрировала.
Конвей на миг задумался. Говорить банальности ему не хотелось. Эта худларианка была специалистом по добыче полезных ископаемых, существом высокоразвитым. В противном случае ни она, ни её супруг не были бы приняты на работу на менельденских астероидах. Он стал рассказывать сорок третьей о том, что в то время, как худларианские детишки порой тяжело заболевают и некоторые даже могут умереть, взрослые не болеют никогда и остаются в прекрасной форме вплоть до глубокой старости. Происходило это потому, что у них развивался иммунитет к патогенным микроорганизмам родной планеты – полный и совершенный, каким только могла быть биохимическая система. По уровню иммунитета худларианам не было равных среди видов, обитающих в Федерации. Их иммунная система была такова, что не позволяла производить худларианам подсадку чужеродного биологического материала без немедленного отторжения оного. Правда, к счастью, в случаях крайней необходимости иммунную систему ФРОБ можно было нейтрализовать. Одним из таких случаев была трансплантация жизненно важных органов и конечностей от доноров, принадлежащих к тому же виду.
Он старался всё объяснить худларианке как можно проще и бережнее, но оказалось, что мысли её текут совершенно в ином направлении.
– Что с моим супругом? – спросила она, словно и не слышала Конвея.
Воображение тут же нарисовало картину страшно изуродованного тела ФРОБа восемнадцатого. Медицинские познания Конвея соединились с памятью донора худларианской мнемограммы, эмоции захлестнули его с головой. Он неловко кашлянул и ответил:
– Мне очень жаль, но ваш спутник жизни получил настолько тяжелые травмы, что нам не удалось сохранить ему жизнь. Об операции уже и речи идти не могло.
– Он пытался закрыть нас своим телом. Вы знали об этом? – спросила худларианка.
Конвей сочувственно кивнул, но тут же понял, что это движение головы ничего не значит для ФРОБ. Он продолжил осторожный, заботливый разговор с худларианкой. Слова надо было выбирать сверхстарательно: сорок третья, организм которой ослаб после тяжелой операции и которой вот-вот предстояло родить, нуждалась в особом эмоциональном подходе. Худларианское alter ego не сомневалось, что произойдет временное расстройство психики, а собственный опыт Конвея убеждал его в том, что он должен сказать худларианке правду для её же блага. Он не сомневался, что так будет лучше, но положение дел было уникальным, и сомневаться следовало буквально во всем.
В одном он был уверен чётко: ему каким-то образом удалось удержать пациентку от сосредоточения на её собственных бедах. Следовательно, скорее всего даже тогда, когда он сообщит ей не самые приятные новости, она скорее будет думать о своём ещё не родившемся ребенке, а не о себе. Но сама мысль о том, что он вот так играет чужими чувствами, заставляла Конвея чувствовать себя существом в высшей степени низкоразвитым – кем-то на уровне земной блохи.
Он гадал, почему не додумался обсудить ситуацию с О'Марой – дело ведь было очень серьезное, заслуживающее консультации с Главным психологом. Если сейчас что-то пойдет худо, придется к этому прибегнуть.
– Нам всем известно, – наконец выговорил Конвей, – как действовал ваш супруг в попытке спасти вас. Такой тип поведения характерен для наиболее высокоразвитых видов, в особенности тогда, когда кто-то приносит себя в жертву ради спасения любимого существа или ребенка. В данном случае вашему супругу удалось спасти вас обоих. Более того, он в некотором роде помог нам сберечь жизнь и сохранить подвижность двоим тяжелораненым, включая и вас. В противном случае и вы, и ещё один ваш сородич умерли бы, невзирая на его жертвенный поступок.
«Вот теперь, – понял Конвей, – она – вся внимание».
– Ваш супруг стал донором неповрежденных конечностей и одной доли органа абсорбции питания для пациента, которого вы видите у противоположной стены палаты, – продолжал Конвей. – Этот пациент, так же как и вы, будет жив и совершенно здоров, за исключением небольших ограничений относительно окружающей среды и совместной деятельности в кругу себе подобных. Кроме того, что ваш супруг спас вас и вашего будущего новорожденного от гибели во время катастрофы, я должен вам сказать, что вы оба живы потому, что вам пересажено одно из сердец вашего мужа.
Его нет, он остался только в вашей памяти, – продолжал Конвей негромко, – но было бы неверно сказать, что он умер.
Он внимательно следил за тем, как сорок третья воспримет этот не слишком тонкий эмоциональный маневр, но у худлариан была слишком толстая кожа, и слишком невыразительные физиономии, чтобы понять, какие чувства овладели пациенткой.
– Он очень старался спасти вас, – продолжал Конвей, – поэтому, на мой взгляд, вы в долгу перед памятью супруга и обязаны жить дальше, хотя порой это будет и нелегко.
«Ну а теперь пора переходить к самым ужасным новостям», – решил Конвей.
Он плавно перешёл к последствиям сбоя иммунной системы ФРОБ, рассказал о том, что пациентке потребуется асептическая внешняя среда, особо приготовленная и особо обработанная пища, пребывание в стерильном боксе во избежание попадания любого болезнетворного микроба в совершенно беззащитный организм. Даже ребенка у пациентки придется забрать сразу же после родов. В дальнейшем будет возможен только визуальный контакт с ним, поскольку ребенок родится во всех отношениях нормальным и будет, следовательно, представлять угрозу для беззащитной матери.
Конвей знал о том, что на Худларе ребёнка вырастят и хорошо позаботятся о нём – семейные и социальные структуры у ФРОБ были сложными и гибкими. И им было неведомо такое понятие, как «сирота». Ребёнок ни в чем не будет знать нужды.
– Если бы зашла речь о вашем возвращении на родину, – более твердо проговорил Конвей, – для сохранения вашей жизни потребовались бы точно такие же меры, как те, что предприняты в госпитале, а на Худларе таких возможностей нет. Там вам придется томиться в изолированном помещении, вы будете лишены физических контактов с другими худларианами, не будете иметь обычной физической нагрузки и работы. Кроме того, вам придётся всё время опасаться: не порвется ли ваша защитная оболочка, не инфицируется ли питательная смесь. Не обладая естественной защитой от инфекций, вы умрете.
