Роберт Хайнлайн - Небесный фермер
Так что «людьми» они не были – то есть не были похожи на нас. Но они были людьми в истинном смысле этого слова, хотя я не сомневаюсь, что, столкнувшись с одним из них в темной аллее, я с воплем удрал бы подальше. Самое главное, как выразился бы мистер Сеймур, у них наличествовало: они умели управлять окружающей средой. Они не были беспомощными животными, которым природа насильно навязывает правила игры; они приспосабливали природу к своим нуждам.
Так что, думаю, они были людьми.
Самыми загадочными для меня в этой истории остались кристаллы. Каким-то образом они, несомненно, были связаны с пещерой, или ангаром для звездолета, или назовите как хотите. Однако они не могли – или не хотели – проникнуть в пещеру.
А партия ученых, изучившая там все в подробностях, обнаружила еще одну странную вещь: ходячий вагон, этот громадный неповоротливый монстр, на всем пути через узкое ущелье не повредил ни единого кристалла. Хэнк, должно быть, первоклассный водитель. Хотя он уверяет, что не настолько. Не ждите от меня ответов. Я далеко не все понимаю, что творится во Вселенной. Это место просторное.
Пока я валялся в больнице, у меня было достаточно времени для размышлений, да и поводов тоже. Я думал о поездке на Землю, об учебе. «Крытый фургон» уже улетел, но это не проблема, я могу отправиться через три недели на «Мейфлауэре». Но вот хочу ли я уезжать? Пора уже определиться. В одном я был уверен: экзамены на «орла» я сдам, как только встану с постели. И так уже затянул – дальше некуда. Ощутив прикосновение небытия, сразу понимаешь, что время твое ограничено и ничего не следует откладывать на потом.
Но вернуться в школу? Это совсем другой вопрос. Во-первых, как сообщил отец, совет проиграл тяжбу с комитетом, и тот наложил лапу на все земные вклады эмигрантов.
А во-вторых, я вспомнил, о чем говорил нам в приступе откровенности Поль: о грядущей войне.
Интересно, можно ли верить его словам? А если можно – то стоит ли пугаться? Я совершенно искренне решил, что не стоит. Как утверждал Поль, пройдет еще сорок лет как минимум. А я пробуду на Земле не больше четырех-пяти. И вообще, такого отдаленного будущего как-то трудно бояться. Я пережил землетрясение и реконструкцию; честно говоря, мне кажется, что меня уже ничем не запугаешь.
И еще у меня такое подозрение, что, если бы началась война, я пошел бы на фронт. Я не стал бы от нее убегать. Глупо, наверное.
Нет, войны я не боялся, но она не выходила у меня из головы. Почему? В конце концов я докопался до причины. И когда ко мне заглянул Поль, я спросил у него:
– Слушай, Поль, помнишь, ты говорил о войне… Когда Ганимед окажется в такой же ситуации, в какой оказалась сейчас Земля, здесь тоже начнется война, да? Не сегодня, положим, но через несколько столетий?
– К тому времени люди, возможно, научатся не допускать подобных ситуаций, – грустно улыбнулся Поль. – Во всяком случае, будем надеяться. – Он отрешенно посмотрел вдаль. – Новая колония – всегда новая надежда.
Мне это понравилось. «Новая надежда». Так однажды при мне кто-то сказал о новорожденном.
В воскресенье вечером меня навестил отец, но я все еще колебался насчет поездки. И снова заговорил о плате за учебу:
– Я знаю, что участок принадлежит и мне, Джордж, но расходы-то лягут на ваши плечи.
– Ничего, – сказал Джордж, – мы сдюжим. Зачем же еще нужны накопления? Молли одобряет поездку. И близнецов мы пошлем на Землю в школу, ты же знаешь.
– Пусть так. Но все равно это мне не по душе. И вообще, какой смысл куда-то ехать, Джордж? Мне не нужно какое-то шикарное образование. Я подумываю насчет Каллисто: новенькая, совершенно нетронутая планета, возможности там открываются неисчерпаемые. Я мог бы получить работу в атмосферной экспедиции – Поль замолвит за меня словечко – и расти вместе с проектом. В один прекрасный день, глядишь, дорасту и до главного инженера планеты.
– Если в термодинамике будешь разбираться так же, как сейчас, не дорастешь.
– Чего?
– Инженеры не просто «вырастают» – они учатся. В школу ходят.
– А я что – не учусь? Я не хожу к тебе на лекции сразу в два класса? Я и здесь могу стать инженером, для этого вовсе не нужно тащиться за полмиллиарда миль!
– Вздор! Просто учеба требует дисциплины. А ты до сих пор не сдал даже экзамены на нашивки. И скоро проворонишь свое звание «орла». Я хотел объяснить ему, что сдать экзамены и подготовиться к ним – это разные вещи. Я ведь готовился! Но как-то не сумел сформулировать свою мысль.
Джордж встал.
– Послушай, сынок, я скажу тебе откровенно. О должности главного инженера планеты даже не мечтай. В наше время фермеру и то нужно хорошее образование. Иначе он попросту останется темной деревенщиной: будет разбрасывать по полю семена и надеяться, что они каким-то чудом взойдут. Я хочу, чтобы ты уехал на Землю и получил все лучшее, что там тебе смогут предложить. Хочу, чтобы у тебя был престижный диплом – Массачусетского технологического института, Гарварда или Сорбонны. Словом, заведения, которое славится своей школой. Соберись с силами, не пожалей на это времени – а потом можешь делать все, что заблагорассудится. Поверь мне, это окупится.
Я пораскинул мозгами и сказал:
– Думаю, ты прав, Джордж.
– Ну что ж, тогда решайся. Я побегу на автобус, а то придется топать на ферму пешком. Завтра увидимся.
– Спокойной ночи, Джордж.
Я лежал и думал. Дежурная нянечка, миссис Динсмор, зашла в палату, потушила свет и пожелала приятных сновидений. Но мне не спалось.
Я знал, что отец прав. И быть невеждой мне не хотелось. Я сам не раз был свидетелем того, какие преимущества дает хорошее образование: тут тебе и первоклассная работа, и быстрое продвижение по службе. О’кей, сделаю я себе диплом, а потом вернусь… и, возможно, отправлюсь на Каллисто. А может, начну осваивать новый земельный участок. Я уеду – но я вернусь. А сна ни в одном глазу, хоть убейся. Я посмотрел на свои новые часы: скоро полночь, через пару минут восход. Грех пропускать такое зрелище. Тем более теперь: Бог его знает, когда еще удастся полюбоваться полночным воскресным восходом!
Я выглянул в коридор. Старушки леди Динсмор вроде не видать. И я рванул на улицу.
Солнце вот-вот должно было показаться над горизонтом. Первые лучи уже позолотили на севере самую высокую антенну энергостанции на Гордом пике, в нескольких милях отсюда. Тишина – а какая красотища! Над головой полусфера старины Юпитера – выпуклая, огромная, рыжая. К западу от нее из тени выплыла черная Ио, на глазах сделалась вишневой, потом оранжевой. Как, интересно, я буду чувствовать себя там, на Земле? Ощущать свой утроенный вес… Здесь на меня ничего не давит, здесь я в норме. Как мне понравится плавать в этом грязном жирном бульоне, который они называют воздухом?
