Лоис Буджолд - Границы бесконечности. Братья по оружию
Неподалеку началось какое-то движение, и к ним приблизилась компания из нескольких человек, одетых в живописные лохмотья. Что, их наконец заметили и приветствуют? Майлзу была отчаянно нужна информация. Где-то среди всех этих бессчетных мужчин и женщин — тот, кого он ищет… «Нет, не бессчетных, — твердо поправил себя Майлз. — Их здесь всех пересчитали».
Разбитые останки Третьей и Четвертой мотопехотных бригад. Хитроумные и упорные защитники Гарсоновской орбитальной станции. Второй батальон Уиновеха, взятый в плен почти целиком. И Четырнадцатый отряд коммандос, захваченный при штурме крепости Фэллоу-Кор. А в сумме — десять тысяч двести четырнадцать человек, лучшие солдаты планеты Мэрилак. Точнее — десять тысяч двести пятнадцать, если считать его самого. Следует ли Майлзу считать себя самого?
«Группа приветствия» остановилась в нескольких метрах. Эти люди были крепкими, мускулистыми и выглядели не слишком дружелюбно. В их погасших глазах застыло выражение угрюмой скуки, которую не развеял даже тот осмотр, который они вели.
Две группы — пятеро и трое — оценили друг друга. Трое повернулись и благоразумно пошли прочь. Майлз с опозданием понял, что теперь он остался в одиночестве.
Один и страшно заметен. Его внезапно охватило чувство стыда за свою внешность. Он такой низкорослый, да в придачу еще и весь покореженный… Правда, ноги у него в результате последней операции стали одинаковой длины, но все равно слишком коротки, чтобы убежать от этой пятерки. Да и куда здесь бежать? Майлз вычеркнул бегство из списка вариантов.
Драться? Не будем шутить.
«Ничего не получится», — печально подумал он, направляясь к молчавшим парням. По крайней мере это более достойно, чем искать спасения в бегстве, а результат будет один.
Он постарался сделать свою улыбку суровой, а не просто глуповатой. Нельзя сказать, что ему это удалось.
— Привет. Не подскажете, где найти Четырнадцатый отряд коммандос полковника Гая Тремонта?
Один из пятерки презрительно фыркнул. Двое зашли Майлзу за спину.
Ну что же, фырканье — это почти речь. По крайней мере хоть какое-то выражение чувств. Начало, зацепка. Майлз сосредоточился на фыркнувшем:
— Как вас зовут, солдат? Где служили и в каком звании?
— Здесь нет званий, мутант. И родов войск. И солдат. Ничего!
Майлз осмотрелся. Естественно, его окружили. Этого и следовало ожидать.
— Ну а друзья-то у вас есть?
Говоривший почти улыбнулся.
— Нет.
Майлз подумал, что, возможно, поторопился, вычеркнув бегство из списка вариантов.
— Я бы не был в этом так уверен, если бы…
Сильный удар по почкам заставил его умолкнуть — он чертовски больно прикусил язык. Майлз рухнул на землю, уронив циновку и чашку. Пинали босой ногой. Слава Богу, на этот раз боевых сапог ни на ком нет. По третьему закону Ньютона, ноге нападающего должно быть так же больно, как и его спине. Вот и замечательно. Может, они собьют себе костяшки пальцев, пока будут его колотить до полусмерти…
Один из шайки подобрал недавнее богатство Майлза: чашку и циновку.
— Хотите его одежду? Мне мала.
— Не-а.
— Ну ладно, — решил говорун. — Все равно возьмем. Может, купим одну из баб.
С Майлза сдернули рубашку и брюки. Он был слишком занят предохранением головы от случайных пинков, так что особо за одежду и не цеплялся. Максимум того, что он может себе здесь позволить, — это сломанное ребро. В самом-то начале! А хуже всего перелом челюсти…
Нападающие лишь слегка умерили свой пыл, когда экспериментальным путем обнаружили слабость его костей.
— Вот оно как здесь, мутант, — сказал говорун, немного запыхавшись.
— Я родился нагим, — пропыхтел Майлз. — Меня это не остановило.
— Нахальное дерьмецо, — заметил говорун.
— Медленно До него доходит, — заметил кто-то еще.
Второй раз его побили сильнее, чем в первый. По крайней мере два ребра треснули, и челюсть тоже чуть не раздробили — Майлз едва спас ее, вскинув левую руку. И с запястьем случилось что-то нехорошее. На этот раз Майлз удержался от полемики.
Он лежал в грязи и мечтал потерять сознание.
Майлз лежал очень долго, закутавшись в свою боль. Он точно не знал, сколько. С силового купола струился ровный свет. Время остановилось — наступила вечность. Ведь ад вечен, не так ли? Здесь многое, слишком многое напоминало ад.
А вот пожаловал еще один демон… Майлз постарался сосредоточить взгляд на приближающейся фигуре. Мужчина, такой же избитый и голый, как и Майлз, все ребра наружу — вид голодающего. Худое, постаревшее от пережитого лицо. Лет ему, наверное, от сорока до пятидесяти. А может — двадцать пять.
Он опустился на колени в нескольких метрах от Майлза. Из-за страшной худобы глаза его казались неестественно выпученными, и белки лихорадочно поблескивали на темном лице. Кожа потемнела от грязи, не от щетины: у всех пленных, мужчин и женщин, волосы были острижены коротко, а волосяные луковицы парализованы, чтобы остановить рост. Постоянно выбритое лицо и стрижка под бобрик. Майлз совсем недавно и сам был подвергнут такой же процедуре. Но тот, кто обрабатывал этого типа, видно, сильно торопился: на его щеке осталась нетронутая парализатором полоса, и там росло несколько десятков довольно длинных волосков, так что лицо его напоминало плохо подстриженный газон. Если бы знать скорость роста волос, можно было бы подсчитать, как давно находится здесь этот человек. «Слишком давно, каковы бы ни были цифры», — мысленно вздохнул Майлз.
В руке у мужчины было отломанное донышко пластиковой кружки, которое он осторожно подтолкнул к Майлзу. Дышал он тяжело, с хрипом — из-за усталости, волнения или болезни… Хотя вряд ли из-за болезни, ведь здесь всем сделаны прививки. Побег, даже с помощью смерти, — дело не настолько простое. Майлз повернулся и с трудом приподнялся на локте, всматриваясь в незнакомца сквозь начинающую редеть дымку боли.
Мужчина попятился, тревожно улыбаясь, и кивком указал на плошку:
— Вода. Лучше выпейте. Чашка треснула. Если слишком долго ждать, вода вытечет.
— Спасибо, — просипел Майлз.
Неделю назад (или в прошлой жизни, смотря как считать) Майлз неспешно выбирал вино, колеблясь между тем или другим оттенком букета. Пересохшие губы больно треснули, когда он улыбнулся своему воспоминанию. Он начал пить. Это оказалась самая обыкновенная вода, тепловатая, чуть отдающая хлором и серой. Да уж, букет еще тот.
Мужчина продолжал сидеть с демонстративной вежливостью, пока Майлз не допил воду. Потом подался вперед, опершись на костяшки пальцев:
