Путешествие на Луну (ЛП) - Ле Фор Жорж

Гонтран хотел уже заспорить, когда Михаил Васильевич проговорил в ответ на замечание американца:

— Вы не подумали, мистер Джонатан, что диаметр Луны равняется всего одной четверти земного.

— Ну-с? Что же отсюда выходит?

— Что выходит? А выходит, что Луна в сорок девять раз меньше Земли.

Фаренгейт покраснел от гнева.

— Бесполезно говорить мне, — обиженно отвечал он, — что величина всякого шара зависит от его диаметра: я не ребёнок… Но все-таки я не вижу, какое отношение имеют объемы Земли и Луны к их возрасту.

Старый ученый с нетерпением пожал плечами.

— О эти неучи! — пробормотал он, затем прибавил: — Отношение очень простое: раз Луна меньше Земли, то она быстрее последней охладилась, быстрее покрылась твёрдой корой, быстрее увидела на своей поверхности жизнь. Самый прогресс жизни на ней совершался скорее, и в то время как на нашей планете жили одни чудовищные амфибии, на Луне уже обитал человек.

Уничтоженный янки в замешательстве потупил голову. В этот момент в дверях залы показался Телинга, тащивший на плече какой-то ящик. Поставив последний на пол, селенит жестом пригласил путешественников стать поближе. Урок начался.

Прежде всего учитель указал на уши своих слушателей, другою рукой показав на таинственный ящик. Потом он указал на глаза слушателей и на стену залы.

— Понимаешь ли ты, что он хочет сообщить нам? — с недоумением обратился Гонтран к своему другу.

— А вот, если бы ты не занимался разглядыванием лица m-lle Елены и больше обращал внимания…

— Ну, начал! — с улыбкой прервал инженера граф. — Ответь лучше прямо на мой вопрос.

— Конечно, наш учитель просит нас прислушаться к этому ящику и глядеть на эту стену.

Между тем селенит разместил в ящике металлические цилиндры, испещренные какими-то знаками, потом поставил у стены деревянную рамку, покрытую белой материей и соединённую с ящиком металлическими нитями.

Установив всё это, Телинга щёлкнул языком, чтобы привлечь внимание своей аудитории, и повернул ручку ящика. Тотчас же из глубины последнего послышался чистый, раздельный голос, совершенно похожий на человеческую речь, за исключением лишь некоторой его монотонности. Одновременно на белой поверхности экрана появились какие-то знаки, вроде китайских теней.

— Что это такое? — спросила удивлённая Елена.

Услышав голос молодой девушки, селенит тронул ручку, и ящик замолчал, а знаки исчезли с экрана.

— Странно! — проговорил Сломка. — Если не ошибаюсь, появляющиеся знаки должны представлять слоги или слова, произносимые ящиком, причем ученик сразу учится и как выговаривать слово, и как писать его.

В ответ на замечание друга граф покачал головой.

— Всё это очень мило, — сказал он, — но если бы я просидел целый месяц перед этой шарманкой, я едва ли подвинулся бы далеко в изучении языка селенитов. Я слышу слова, знаю, как они пишутся, но кто объяснит мне их значение? Положим, я заучу, как попугай, тысячу слов, — ну, а потом?

Никто из присутствующих не отвечал: каждый ломал себе голову над разрешением трудной задачи.

Селенит, заметив, что его ученики замолкли, продолжал урок и снова повернул ручку. Ящик произнёс какое-то слово, а на экране появились обозначавшие его буквы. Вместе с тем Телинга, достал из ящика какой-то предмет и показал его присутствующим.

— Кубок! — сказал Фаренгейт.

— Да, кубок, — подтвердили остальные, рассматривал показанный предмет.

Селенит гортанным голосом повторил слово, произнесенное ящиком, и поочередно указал на этот последний, на экран и на предмет, который держал в руке.

Елена с восторгом захлопала руками.

— Я поняла! Я поняла!

— Ну, что же ты поняла? — с улыбкой спросил ее отец.

— Ящик произносит слово, знаки на экране изображают его, а селенит показывает тот предмет, который это слово обозначает.

И Елена с буквальной точностью повторила звуки, раздавшиеся из ящика.

Услышав их, селенит с довольным видом улыбнулся, ещё раз повторил слово и утвердительно кивнул головою.

Таким образом урок продолжался до тех пор, пока наконец солнце не скрылось за горизонтом. Селенит сообщал своим слушателям названия наиболее употребительных предметов, а его ученики запоминали их начертание и произношение. Михаил Васильевич, кроме того, записывал все слова в свой памятную книжку, с переводом русским, французским и английским.

Через четыре урока запас слов у путешественников был настолько велик, что учитель счел возможным приступить к изложению селенитской грамматики. Усвоив ее правила, жители земли могли уже с успехом беседовать с селенитами.

Старый ученый особенно полюбил звучный язык обитателей Луны, напоминавший наречия Индии. Его усердие было тем сильнее, что Михаил Васильевич вскоре собирался покинуть кратер, служивший местопребыванием путешественников, и отправиться для исследования лунной поверхности.

Однажды, перелистывая тома библиотеки, предоставленной в его распоряжение, то есть заставляя говорить ящик фонограф, профессор случайно встретил описание Луны. Вместе с тем он получил на экране подробную карту невидимого с Земли лунного полушария. Это последнее полушарие, подобно видимому, было всё испещрено большими серыми пятнами "морей" и "океанов". Были ли то действительно пространства покрытые водой, или только высохшие долины? — вот вопрос, который всецело занял старого учёного. Кроме морей, на карте были нанесены многочисленные кратеры и цепи высоких гор, а в некоторых местах стояли какие то точки. Телинга объяснил профессору, что это города.

— Города! — воскликнул слышавший объяснение селенита Гонтран. — На Луне ость города! Очень возможно, что мы найдем в них и магазины вроде "Au bon marche?" или "La ville de Paris". Мне непременно нужно обновить запас перчаток…

К счастью Гонтрана, Михаил Васильевич не слышал его легкомысленной болтовни. Отец Елены что-то молча соображал и наконец обратился к Телинге:

— Я желал бы видеть вашего начальника.

— Когда вам угодно? — предупредительно спросил селенит.

— Лучше сейчас же, чтобы не терять напрасно времени.

Через несколько минут Михаил Васильевич и его спутники были введены в зал, в глубине которого шестеро селенитов сидели на странных седалищах, сделанных, по заключению Сломки, из лавы.

— Говорите, друзья, — сказал один из селенитов, в котором наши герои не замедлили узнать своего старого знакомца Роум-Серхоума. — Я постараюсь удовлетворить все ваши желания.

— Мы хотели бы уехать отсюда, — сказал Михаил Васильевич.

— Уехать! Зачем же! — с удивлением спросил селенит.

— Неужели вы думаете, — возразил ему старый учёный, — что мы покинули землю и пролетели 90.000 миль для того, чтобы навсегда поселиться в вашем кратере? Луна есть лишь первая стоянка на нашем пути, первая станция воздушного путешествия, которое мы предприняли. Но прежде чем отправиться на другие планеты, весело сияющие в лазури неба, мы хотели бы изучить поверхность земного спутника, и вот почему мы торопимся покинуть вас.

Пейзаж на невидимой стороне Луны

— Куда же вы хотите сначала направиться?

— Наша цель — северный полюс Луны, с которого бы нам удалось видеть полную Землю…

— Кроме того, — вмешался в разговор Фаренгейт, страшно коверкая соленитские слова и мешая их с английскими, — нам хотелось бы отыскать следы одного жителя Земли, упавшего на видимое полушарие.

При этих словах селенит сделал жест ужаса.

— Если тот, — сказал он, — о котором вы говорите, упал на видимое полушарие, то он погиб.