Жюль Верн - «Если», 1997 № 11
— Но ведь это не про друзей? — спросил Счастливчик. — Да?
— Не знаю, — сказал Хаос.
— Это про женщину? Ты ищешь женщину. Вот почему Эверетт возвращается в город. Что, прав я?
— Не знаю, — повторил Хаос.
— Прости, Счастливчик, — сказал Фолт, — нам пора.
— Ага, — сказал Счастливчик. — Вечно тебе пора. Ну, до встречи, приятель.
Гости не успели скрыться за углом, а он уже уткнулся в книгу.
— Ты уж извини, — сказал Фолт по пути из лабиринта. — Он не всегда такой шизанутый.
— Да ладно, все в порядке. — Хаоса по-прежнему обуревали вопросы. Он уже подумывал: а не лучше ли было остаться рядом с Иди на диване? Досматривать сны?
Но, подходя к мотоциклу и видя холмы над Вакавиллем, он уже понимал, что это были не сны. Вернее, его жизнь и его сны в конце концов начинают стыковку.
— Билли, — сказал он. — Когда это случилось? Я имею в виду Разлом.
— Несколько лет назад.
— А что произошло?
Фолт ухмыльнулся, снова показав десны.
— А вот это, Эверетт, вопрос серьезный. Начать с того, что распалось большинство связей между явлениями, и у людей появился шанс создать новые. Однако новые — не обязательно лучшие. Впрочем, это моя личная версия. У чуваков вроде Кэйла на этот счет уйма мудреных идей.
— Но ведь была же какая-то катастрофа.
— Ну, лично я не склонен считать это катастрофой…
— Билли, я очень многого не помню.
Разговор, казалось, действовал Фолту на нервы.
— Жрать охота, — сказал он. — Может, съездим, поищем чего-нибудь? — Он похлопал по седлу мотоцикла.
— Конечно. — Хаос уселся на мотоцикл.
* * *У Фолта оказалась при себе фальшивая кредитная карточка. Он уверенно привез Эверетта в центр города. На первый взгляд здесь было уютно, но мотоциклисты привлекали пристальное внимание прохожих. Хаос не заметил в Вакавилле других мотоциклов. Ему стало не по себе.
Фолт «растряс» банкомат и повел Хаоса к «Палмеру О’Брайену», ресторанчику, названному так в честь субъекта, которого Хаос видел по телевизору, — что-то вроде рок-певца, который стал правительственным чиновником. В ресторане за стойкой бара висел огромный плакат с О’Брайеном при гитаре. Меню на пластиковой стене кабинки предлагало «яичницу-болтунью — завтрак Палмера», «клубный сэндвич Палмера» и «дежурный обед Палмера» — любимые блюда героя.
В ресторане было полно народу, но довольно тихо. Усаживаясь за столик, Хаос кожей чувствовал любопытные взгляды посетителей. В чем дело? Может быть, его лицо еще не примелькалось в этом городе или манеры Фолта выдают в нем чужака? Позавчера в парке отдыха Хаос не привлекал столько взглядов, но ведь тогда рядом с ним была Иди. Как бы то ни было, весь ресторан навострил уши, когда к Хаосу и Фолту подошла официантка. Всем было чрезвычайно интересно, что они пожелают.
Хаос заказал сэндвич с ветчиной. Фолт изучал меню, заставляя девушку ждать, и наконец хихикнул.
— Ну, даже не знаю, — проговорил он, поднимая взгляд. — Тут этого нет…
— Да? — раздраженно произнесла официантка. Она была молода, а потому, естественно, сразу надула губы.
— Нельзя ли подать «голову Палмера О’Брайена на блюде»?
В зале воцарилась такая тишина, что Хаос услышал, как ерзают на стульях посетители. Все до одного повернулись и уставились на Фолта. Официантка качнулась на каблучках и брезгливо поморщилась.
— Да я просто шучу, — хихикнул Фолт. — Мне то же, что и ему…
Но официантка уже уходила, и Хаос не был уверен, что она расслышала последние слова Фолта. И она ничего не записала — карандаш так и остался за ухом.
С саркастической миной Фолт передвинулся в глубину кабинки. Очень не скоро в зале возобновились разговоры.
— Бараны паршивые, — сказал Фолт. — Мне и денег предложи, не стану жить в этой поганой мыльной опере. Понаштамповали себе жестяных телезвезд, тащатся от них…
Это прозвучало недостаточно тихо. Снова оборвались разговоры, снова все напрягли слух. И услышали довольно громкое «Бе-е-е».
— Билли, — мягко произнес Хаос, — может, где-нибудь в другом месте поедим?
— Не пойдет, — отрезал Фолт. — Я жрать хочу.
Они были в центре внимания. Вернулась официантка с подносом; посетители, затаив дыхание, смотрели, подойдет ли она к столику чужаков. Она подошла и поставила тарелку с одним-единственным бутербродом с ветчиной — перед Хаосом. Со всех сторон раздался шепоток.
Хаос попытался замять скандал — передвинул бутерброд на середину стола, разрезал пополам. Но Фолт отодвинул тарелку.
— Где моя жратва? — громко спросил он.
Официантка удалялась, изящно покачивая бедрами.
— Сука! — выпалил Фолт. Он повернулся к сидящим позади вака-вилльцам и состроил рожу. Упавший духом Хаос откусил краешек треугольной половинки бутерброда. Аппетита как не бывало.
Фолт снова проблеял, затем демонстративно опростал над столом карман кожаной куртки. О поверхность стола звякнули шприц для внутривенных инъекций и закупоренный пузырек. Фолт воткнул иглу в йробку, перетянул в шприц содержимое пузырька и закатал рукав.
Посетитель, сидевший напротив, пошуршал в кармане пиджака, достал книжку билетов и стал царапать карандашом по бумаге, словно ^пародировал официантку, принимающую заказ. И еще человек пять-шесть, точно по команде, открыли такие же книжки и торопливо застрочили авторучками и карандашами. А Фолт смотрел на них и ухмылялся. Посетитель из-за столика напротив и толстуха, мать круглолицего мальчика, подскочили одновременно и протянули Фолту заполненные билеты.
— Я первая, — поспешила заявить толстуха, вклиниваясь перед мужчиной.
— Нет, это я первым их увидел, — сердито возразил мужчина.
— Мы все их увидели, — сказала женщина. — Но это ничего не значит. Мы их увидели еще в тот момент, когда они входили. — Она протягивала билет Фолту, а тот пытался попасть иглой в вену.
— Советую взять, — сказала она. — А то ведь и второй могу выписать, за сопротивление при вручении…
— Мадам, катитесь ко всем чертям! — Фолт сделал себе укол.
— Прекратите! — мужчина слишком далеко зашел, чтобы просто так сдаться. — Здесь этого делать нельзя!
— Лучше взять билет и уйти, — посоветовала женщина.
— А я не думаю, что это лучше. — Фолт положил шприц на стол. — Я нездешний, понятно? А там, где я живу, не принято совать людям под нос бумажки.
— Отдайте этому, — человек, сидевший в кабинке за спиной Фолта, показал на Хаоса. — Он здесь живет. И это он привез сюда нарушителя. Пусть это послужит ему уроком.
