Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога
Он улыбнулся и встал:
— Это, может быть, не лучший из возможных миров. Но мы оказались в нем. И сделаем его лучшим.
ПРОБУЖДЕНИЕ КАМЕННОГО БОГА
Он очнулся и не понял, где оказался.
В пятидесяти футах от него трещал огонь. Дым ел глаза, вызывал слезы. Где-то кричали и вопили люди.
Открыв глаза, он увидел, как из-под его простертых рук упал кусок пластика. Что-то легко ударило по коленкам, скользнуло к ногам и свалилось на каменную площадку.
Он восседал в кресле — своем рабочем кресле. Кресло покоилось на высоком троне, высеченном из гранита, а сам трон стоял на круглой каменной платформе. На камне виднелись темные красно-коричневые пятна. Упавший предмет оказался частью стола, на который он опирался, когда потерял сознание.
Он находился в одном из концов гигантского строения, сложенного из огромных бревен; высоко вознесенные над головой громадные балки опирались на деревянные колонны. Пламя вырывалось из-за стоящей перед ним стены. Крыша на другом конце провалилась, и дым относило ветром в сторону. Сквозь дыру виднелось небо. Оно было темным, чуть светлея вдали. В пятидесяти ярдах от здания виднелся освещенный пламенем холм. На вершине холма вырисовывались силуэты деревьев, покрытых листвой.
Еще мгновение назад была зима. Здания Исследовательского Центра Сиракузы, что в Нью-Йорке, окружали глубокие снега.
Ветер изменил направление, и панораму заволокло дымом. Пламя взвилось и охватило многочисленные столы и скамейки, а потом и толстые колонны, поддерживающие крышу. Они напоминали тотемные столбы с жуткими, вырезанными одно над другим лицами. На столах стояли блюда, кубки и прочая посуда. Из перевернутого кувшина на ближайшем столе лилась темная жидкость.
Он встал и закашлялся, когда дымные щупальца потянулись к его голове. Он спустился с сиденья высокого трона — теперь, в свете разгоравшегося пламени, можно было различить, что сделан трон из черно-красного гранита с вкраплениями кварца. Он изумленно огляделся вокруг и увидел полуоткрытую дверь — не то двустворчатую, не то и вовсе ворота. А снаружи метались языки пламени и боролись, извивались и падали с криком чьи-то тела.
Покуда огонь и дым не добрались до него, следовало подумать о бегстве. Но и оказаться в гуще битвы неохота. Он припал к каменной платформе и потом соскользнул на твердый земляной пол зала.
Оружие. Ему необходимо оружие. Он пошарил в кармане пиджака и достал перочинный ножик. Нажал кнопку — выскочило шестидюймовое лезвие. В Нью-Йорке 1985 года законом возбранялось иметь нож с лезвием такой длины — но если в 1985-м человек хотел себя защитить, приходилось зачастую поступать так, как закон не велит.
Не переставая кашлять, он стремительно прорвался сквозь дым и достиг раскрывающихся в обе стороны дверей. Он встал на колени и заглянул под них, так как верхний край находился выше его головы.
Пламя горящего зала и других зданий слилось, освещая причудливую картину. Вокруг плясали пушистые лапы и хвосты, белые, черные и коричневые. Лапы, похожие на человеческие ноги — но и непохожие. Они странно изгибались, скорее напоминая задние лапы четвероногих животных, которые вдруг решили выпрямиться, подобно человеку, и сделались полузверьми — полулюдьми.
Хозяин одной пары ног повалился на спину; из его живота торчало копье. Человек разрывался между ужасом и растерянностью. Существо напоминало гибрид человека с сиамским котом. Шерсть на теле была белой, мордочка ниже лба — черной, такой же, как и нижние части ног, рук и хвоста. Лицо было плоским, как у человеческого существа, без выдающейся вперед морды, однако нос был круглым и черным, как у кота, черными были и заостренные уши. Из распахнутого предсмертным воплем рта торчали острые кошачьи зубы.
Существо с такими же кривыми ногами и длинным хвостом, но одноцветным коричневым мехом выдернуло копье из тела. А потом раздался крик, тварь качнулась вперед и упала поперек сиамски-человеческого создания, и человек смог внимательно рассмотреть тело копьеносца. Он также выглядел, словно на эволюционном пути от четвероногого существа к двуногому успел обзавестись многими вполне человеческими чертами — морда отсутствует, глаза расположены спереди, а не по сторонам, отчетливо виден подбородок, грудь широкая. Руки существа напоминали человеческие. Но если первое существо походило на сиамского кота, то второе — скорее на енота. Оно было почти все коричневым, за исключением глаз и щек, покрытых черными полосками меха.
Кто убил его, человек не видел.
Наружу лучше не выходить, пока пламя не заставит. Он нагнулся к воротам и посмотрел в щелочку. Его занесло в другую реальность. А может, он в своей реальности, а жуткое зрелище — всего лишь фантазия, порождение глубин его подсознания?
Пламя лизало спину. На другом конце здания рухнула часть крыши. Человек встал на четвереньки и подлез под ворота, надеясь остаться незамеченным.
Он крался вдоль стены. Дым вновь сгустился. Это было ему на руку, но вызвало кашель и наполнило глаза слезами. Поэтому-то он и не увидел енотолицего существа, которое вылетело на него из клубов дыма с поднятым вверх томагавком. И человек так и не понял, что оно вовсе не нападало на него, а потом было уже слишком поздно. Видно, существо налетело на него чисто случайно, ослепленное дымом и потерей одного глаза, который висел на ниточке нерва. Возможно, оно вообще не подозревало о его существовании, пока не налетело на него.
Человек нанес удар снизу вверх, и лезвие вошло в поросший шерстью живот. Хлынула кровь, существо качнулось назад, соскальзывая с ножа. Томагавк упал возле головы человека. Существо пошатнулось, схватилось за живот, потом обернулось и упало на бок. И лишь тогда человек понял, что енотолицый не собирался нападать. Он подобрал томагавк, переложил нож в левую руку и пополз прочь. Дым вновь окутал его, и он закашлялся.
Хотя он и замерз, но двигаться был способен. К нему приближался еще один енотолицый. Этот, очевидно, видел его, но смутно. Щурясь от дыма, он заковылял к человеку. Короткое тяжелое копье с каменным наконечником он держал обеими руками, выставив перед животом. Внезапно он присел, будто не веря глазам своим.
Человек выпрямился, держа томагавк и нож наготове. Он чувствовал, что надеяться ему особенно не на что. Хотя рост поросшего шерстью существа и не превышал пяти футов и двух дюймов и весило оно каких-нибудь сто тридцать пять фунтов, а человек был ростом в шесть футов три дюйма при весе в сто сорок пять фунтов, бросать томагавк он не умел. Надо же, какая ирония судьбы — ведь в его жилах текла и кровь ирокезов.
