Вячеслав Назаров - Вечные паруса
Уверенность в себе. Это жестокий закон внеземного пространства — быть чуть сильнее самого себя, иначе смерть или вечное прозябание на задворках. Но молодежь слишком волнуется, и это губит ее.
Итальянцев надо выручать. Черти полосатые…
Тэдди, не глядя, включил общий сигнал — "веду я!" Улыбнулся Свэну:
— Старик, дублируй, если что…
Теперь все четыре тральщика команды жили на кончиках его пальцев. На поворот рулевого рычага Тэдди отзывалась счетверенная сила всех шестнадцати дюз, разбросанных по вершинам тысячекилометрового квадрата.
Тэдди покосился в боковой визир. Серебристая паутина трала приближалась к границе. Все три угла паутины были хорошо видны: вот там, вверху, зелено-желтые огни Свэна, внизу — оранжевое многоточие Челлини и лиловый пунктир Крэга. А четвертый угол — это он, Тэдди, и ему придется сейчас кое-что сотворить.
— Вызываю четверку 19.
— Четверка 19. Командор Чино Джильи.
Ну, конечно, это те самые итальянцы.
— Это Тэдди. Вы что, соскучились по штрафному отряду? — Голос Чино прозвучал с явным облегчением.
— Тэдди, я сам не знаю, как…
— Ладно, макаронники. С каждого по бутылке виски. Быстро подними трал на свою двойку.
— Что ты хочешь?
— Помалкивай. Слушай внимательно. Я иду на вас и делаю оверкиль одновременно с аварийным подъемом своего трала. Ты в это время опустишь свой трал. Мусор пересыплется из трала в трал, понял?
— Тэдди, но это же…
— Помалкивай. Это мое дело. Ты только не проворонь момент, когда начну поднимать трал. Это главное. Сможешь?
— Смогу.
Теперь Тэдди не смотрел ни в главный визир, в котором вырастало смертоносное пламя хвостовых дюз корабля Чино, ни в боковые визиры, в которых огни ведомых тральщиков неумолимо сближались с позиционными сигналами итальянцев.
Он взглянул на визиры только раз, чтобы удостовериться, что серебряная сеть итальянского трала превратилась в светящийся жгут между кораблем Джильи и его дублера.
Теперь он смотрел только на темно-зеленый экран радара, на котором сходились восемь горящих точек — четыре на четыре, секунда за секундой.
Суставы пальцев, лежащих на рычаге, побелели. Ребро ладони другой руки лежало на реостате подъема трала.
Взвыла сирена тревоги — автоматы контроля недоуменно мигали красными лампами, не понимая, почему человек идет на столкновение.
Тэдди выключил сирену коленом — руки были заняты.
И в ту сотую долю секунды, когда восемь точек на радаре превратились в четыре и когда жаркое атомное пламя готовилось лизнуть острые носы отчаянных кораблей, и когда уже казалось, что никакие силы — ни человеческие, ни электронные — неспособны предотвратить катастрофы, Тэдди рывком откинулся назад, всем телом рванув до отказа рычаг управления и реостат подъема трала.
Тело вжало в сиденье так, что захрустели суставы, и звезды в визирах слились в нити, а потом потемнело в глазах от крови, ударившей в голову.
И все-таки каким-то вторым зрением Тэдди успел увидеть, как одновременно с двух сторон черноту вечной ночи закрыли две дымчатые занавески — это его трал и трал Чино коснулись друг друга и разошлись, оставив стерильно чистое пространство, к которому уже не мог придраться ни один эксперт во Вселенной.
Тэдди положил корабль в дрейф. Тишина царила в отсеке — все было в порядке.
Красный пунктир буев, прочертивших фарватер, сходился в неизмеримой дали в одну острую, как игла, точку. Сколько раз Тэдди видел ее впереди, на главном визире, в перекрестке пеленгационных линий — зовущую звезду великого пространства, выход из тупика, дверь в неизвестность… А теперь она — сбоку, потому что молодость прошла, и в далеком прошлом — пилотская рубка "Икара", и другим дано пронзать межгалактические пустоты…
— Ищи в аду
свою звезду
еще не поздно, друг…
— Брось дурить, Свэн. У тебя все в порядке?
— Спрашиваешь! За такой спектакль я готов отдать полжизни! Давненько я не видывал такого оверкиля, честное слово. На старости лет ты вполне можешь выступать в цирке, Тэдди. Возьми меня тогда в напарники, а? Я даже буду ходить на голове, если надо.
— Ну, ходить на голове тебе не привыкать!
— Ого! Глянь-ка в визир, Тэдди!
За четырьмя кораблями итальянцев, успевших превратиться уже в маленькие точки, распустились хвосты торжественного салюта. Это было явное нарушение правил — салют в космосе полагался только при встрече кораблей из Глубокого космоса, но звездолетчикам эта нехитрая иллюминация была дороже всех наград и почестей, ждущих их на Земле…
— Эти итальянцы — отличные парни. Чино вчера четыре раза подряд обставил меня в рулетку. А за эти вот цветочки в небе им здорово влетит.
— Чино — стоящий пилот. Он сейчас сработал, как часы. У него верная рука и мгновенная реакция. Он еще будет звездолетчиком, поверь мне, Свэн. Ему только нужен опыт. И спокойствие.
— Которое приходит с годами. А годы отбирают главное — молодость. Вот и попробуй повертись в этом капкане. Со всех сторон — нуль!
Свэн исчез, его сменил Челлини. Он широко улыбался.
— Здорово, Тэдди! У меня душа в пятки ушла. А ты салют видел?
— Видел. Твоим собратьям влетит за него.
— О, итальянцы умеют благодарить, командор! Виски обеспечено!
— Иди на базу.
— Слушаюсь.
Крэг, как всегда, был меланхолически спокоен. Он лениво жевал резинку, словно ничего не случилось.
— Все в порядке?
— O'кей, командор.
— Можно идти домой. Чиллини уже уходит.
— O'кей, командор.
Вот и еще одно дежурство окончено. Без происшествий. Будничное, как сотни других. Утомительное, как все приевшееся. Впереди — четверо суток отдыха, сиреневые плафоны Лунной базы, оранжерея и… девицы, которые под мелодию "Ты только мой" выйдут навстречу… Или бар, где можно напиться, сыграть в рулетку и снова напиться. Можно, конечно, смотаться на Землю лунные таксисты обожают звездную форму и никогда не берут денег — посидеть у дядюшки Клауса, посплетничать, вспомнить старые времена. А потом снова дежурство, такое же бесцветное, как сегодня, и снова все сначала. Раз и навсегда установившийся круг, в котором ты автоматически совершаешь виток за витком, как старая цирковая лошадь, и как у старой цирковой лошади, у тебя один-единственный способ разорвать этот круг — однажды рухнуть на колени, ткнуться мордой в теплый влажный песок манежа и проводить тускнеющими глазами веселый хоровод огней под куполом, который так же будет сиять и после тебя…
Чино еще можно на что-то надеяться — он молод, и если ему повезет, он выйдет по коридору на свет звезды и ощутит всю великую тоску и великое счастье быть песчинкой в бездонности Глубокого космоса — то ни с чем не сравнимое чувство радости и ужаса, которое испытал он, Тэдди, увидев звезды вблизи. У него будет красивая и страшная жизнь, которая промчится, как одна секунда, и если он останется в живых, то это будет страшнее смерти, потому что его будет ждать все тот же круг…
