Владимир Баграмов - Страна убитых птиц
И ВПЕРВЫЕ ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ МИРОЗДАНИЯ ЛУНА ПОВЕРНУЛАСЬ ВОКРУГ СВОЕЙ ОСИ, ПОДСТАВИВ НА ЗВЕЗДНЫЙ МИГ ЦЕЛИТЕЛЬНОМУ СОЛНЦУ СВОЮ ХОЛОДНУЮ, НЕОБОГРЕТУЮ И ПРОСТУЖЕННУЮ СПИНУ.
ТОЛЬКО ЗАВИСТЛИВЫЙ КРАСНЫЙ МАРС СМОТРЕЛ ИЗДАЛЕКА СТРОГО И НЕОДОБРИТЕЛЬНО. И ОН КОГДА-ТО БЫЛ ЖИВЫМ, НО УНИЧТОЖИЛ СВОИ ЦИВИЛИЗАЦИИ, ПОТОМУ ЧТО БЫЛ ГОРД, ЭГОИСТИЧЕН И ЖАДЕН БОГАТСТВОМ НЕДР СВОИХ.
А ВЕНЕРА ПЛАКАЛА, КАК И БЫЛО ПОЛОЖЕНО ВЕЧНОЙ ДЕВСТВЕННИЦЕ. НИЧЕГО НЕ ЗАМЕТИЛА ВЕНЕРА. ТОЛЬКО ПО СЧАСТЛИВЫМ ГЛАЗАМ ОКЕАНОВ ГОЛУБОЙ СОСЕДКИ СВОЕЙ УВИДЕЛА, ЧТО ТА СЧАСТЛИВА НА НОВЫЙ ЗВЕЗДНЫЙ МИГ, НЕ ИНАЧЕ, КАК СНОВА БЫЛА ОПЛОДОТВОРЕНА НА СОЗДАНИЕ НОВЫХ ФОРМ СУЕТЛИВОЙ ЖИЗНИ! И ПЛАКАЛА ВЕЧНАЯ ДЕВСТВЕННИЦА ВЕНЕРА О СОБСТВЕННОЙ ГОРЬКОЙ ВСЕЛЕНСКОЙ ДОЛЕ, ДАРОВАВШЕЙ ЕЙ ЖИЗНЬ КРИСТАЛЛИЧЕСКУЮ, НЕОБЫКНОВЕННО ПРЕКРАСНУЮ, НЕОБОЗРИМОЙ ГАММЫ ЦВЕТОВ И ОТТЕНКОВ, НО… СКУЧНУЮ И ОДНООБРАЗНУЮ ЖИЗНЬ.
НЕЧТО КАЧАЛО ЗЕМЛЮ, НЕРАЗУМНОЕ И ТРЕПЕТНОЕ ДЕТИЩЕ СВОЕ.
* * *Иу тронул его рукой, одетой в перчатку, за плечо.
— Хай, Викентий!
Смагин поднял голову, устало улыбнулся. Штурмовой комбинезон был на нем и широкий кожаный пояс.
— Как дела?
— Красивые — братья, Викентий. Есть хорошие, есть плохие. Остались одни хорошие. Мы считали — вот! Столько осталось от народа хау, Викентий! Остальные — БОЛЬШОЙ ПОКОЙ.
Иу показал пять пальцев правой руки, большой палец левой был повернут ногтем книзу — это означало пять тысяч. Смагин кивнул.
— И башки с нами, и цыги, и армы!
— Хорошо… Ты даешь людям чистую воду, как я сказал?
— Да, Викентий! Глоток, когда уходит Луна, глоток перед едой, и потом глоток! Сколько пальцев — столько глотков! Так?
— Да. С завтрашнего дня будешь давать всем столько глотков, сколько на руках и ногах.
Иу с сомнением покачал головой. Многое изменилось за то время, когда он впервые увидел Того, кого не звали. Много воды утекло в Черной речке… Ох, как много! И Лун прошло — всего ничего, а как изменилась жизнь народа хау!
Чтобы порядочный хай мылся? Или не пил пьянящую жидкость? Где это видано, на какой СВАЛКЕ такие хаи?! С того страшного вечера, когда Красивые чуть не увезли, не убили Того, кого не звали, и Дьяла, КАЖДЫЕ ТРИ ЧАСА КЛОАКА ВЫБРАСЫВАЕТ НА БЕРЕГ УЙМУ БЫСТРО ЗАСТЫВАЮЩЕЙ ЕДЫ! КАК ЭТО ПРОИЗОШЛО?! А ОЧЕНЬ ПРОСТО…
Улетели Красивые, вернулись Тот, кого не звали, тьфу, опять Иу зовет его не по имени, Викентий и Дьял. ВЫШЛИ НА ТРОПУ НАСМЕРТЬ ПЕРЕПУГАННЫЕ СТАРЕЙШИНЫ И ИУ — ОНИ СТОЯТ! ДЬЯЛ И ВИКЕНТИЙ! Вернее, Викентий и Дьял! Так и стоят, и на КЛОАКУ смотрят. А она как забурлит! И плескаться стала. Выплеснула на берег тело свое, оно и застыло. А Викентий глаза закрыл, побледнел, как он иногда бледнеет, когда с ЛУНОЙ РАЗГОВАРИВАЕТ, а потом руку вытянул, на застывшие куски показывает, на тело КЛОАКИ, и говорит: «И БЫТЬ СЕМУ ХЛЕБОМ, ЕСТЬ ВАМ НАСУЩНЫЙ, АКИ ВСЕ ОТ ВЕКУ ЕЛИ».
Народ хау не понял. Зато Дьял проклятый все понял. Схватил кусок, он еще теплый и мягкий был, и давай жрать. Дьял, он все жрет, что ему ни дай! Сожрал на глазах, и еще лезет. Тут Иу возмутился, а если всем не хватит?! Но всем хватило. И тем, кого на следующие три Луны привели. Так Викентий велел — ВСЕХ СОБРАТЬ! И башков, и цыгов, и армов…
Кормил народ Викентий, потом к воде приучать начал. Потом в одну из Лун всех посадил возле себя, не народ, конечно, а выборных. И рассказал, как с помощью тысяч негодных резиновых баллонов электрозаграждения проходить, как ломать и рушить то, что Красивые настроили, чтобы от хау отделиться. Только одно и сказал: «Идите в Город, вас встретят…» Это один отряд, другой он на большой Город послал. А еще сказал: «Умирать будете, но это хорошая смерть… Всех не убьют. Только пусть каждый о каждом помнит. И не бойтесь людей! Вам язык не нужен, за вас ВАШЕ ПРОШЛОЕ ГОВОРИТЬ БУДЕТ. НЕТ НИЧЕГО НОВОГО, НОВОЕ — ЭТО ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ. Слушайте людей. ВСПОМИНАЙТЕ».
Страх и сомнения охватили народ хау. Но Дьял первый встал. Он, Дьял, когда не жрет, ему все нипочем!
— Хай, Викентий! В Город пойдешь?
— Да. Иу, когда рыжих муравьев Пти много, что они делают?
Иу изумился, это Даже самый глупый хай знает! Почесал за ухом, хотел рассмеяться, но остерегся, хоть Иу и вождь, но Викентий «вождее его».
— Хай, Викентий, они ДОМ строят! Так? Так.
— А если Пти меньше, чем всегда, ну, вполовину, что они делают?
— Меньший Дом строят, такой маленький хи.
— А если от Пти только «три пальца ото всех», треть осталась?
Иу задумчиво три пальца в перчатке оттопырил, сощурился.
— Дохнут Пти. Большой покой им, так.
— Почему?
— Мало, — мудрый Иу кивнул уверенно. — Их мало. Когда Пти много, они ду-у-умают! У них УМ. Когда мало — ума нет. Они, как Дьял.
Ну, с Дьялом, особенно теперешним, Иу погорячился. Дьял другой! Это в Иу ревность заговорила. Когда Викентий на Дьяла смотрит, его глаза теплее становятся.
— Значит… есть критическая масса, а?
— Есть.
Иу кивнул убежденно. Что такое «критическая масса» он не знал, но раз Викентий говорит — «есть», значит, она есть.
— Как только количество Пти достигает ее — появляется Разум. Нет — муравьи гибнут, так?!
И опять Иу кивнул мудро, все-таки вождь, как не кивнуть.
«ПОЧЕМУ ТИРАНЫ УНИЧТОЖАЮТ ЛЮДЕЙ? Может быть, потому, чтобы их количество не достигало критической массы?! Инстинкт тирана? ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ДОСТИГНЕТ КРИТИЧЕСКОЙ МАССЫ — И ОТКРОЕТСЯ ВСЕЛЕНСКИЙ РАЗУМ? И КАЖДАЯ ОСОБЬ НЕ БУДЕТ ПОГИБАТЬ В ОДИНОЧКУ? И СТАНЕТ НЕВОЗМОЖНОЙ САМА ТИРАНИЯ, ДИКТАТУРА КЛАССОВ, ВОЖДИЗМ?»
Смагин задумчиво смотрел под ноги.
— Ты умный! — твердо выговорил Иу. — У тебя УМ.
— Я много читал. Но я не был умным. Там, — Смагин мотнул головой в сторону КЛОАКИ, — когда я ходил ВНИЗ, я все это ВСПОМНИЛ.
Иу страшно удивился. Как можно что-то вспомнить, находясь внутри КЛОАКИ? Конечно, она тоже теперь другая, столько еды дает — можно сто народов прокормить. Хаи даже носили в Город, давали пробовать Красивым — говорят, вкусно! Гораздо лучше, чем их белковые массы.
— Красивые плачут, что хау больно жгутся, Викентий!
Смагин посмотрел на перчатки Иу, усмехнулся.
— Аллергия… Ничего, пройдет.
— Красивые просят показать тебя. Они говорят о тебе. Они выберут тебя Вождем, Викентий! Я видел твои портреты! Есть маленькие, а из них сделали большие. Когда ты пойдешь в Город, Викентий? Вождь Красивых, тот, который много говорит, просил передать, он ждет тебя. ПО БОЛЬШОЙ МЫСЛИ ТЕБЯ ИЩУТ.
— Где?!
— Слова! Они летают, Викентий!
— Господи, по радио, что ли? По рации передали?
— Да! Есть самый-самый Город, там о тебе знают!
Смагин долго молчал, опустив голову, когда он поднял ее, по щекам текли слезы.
