Борис Батыршин - Третий Меморандум
Кстати, среди прочей чуши усердный Майков однажды донёс что, по слухам, циркулирующим среди котят, Имантас ранее (в пору хиппистской экспедиции) была любовницей Валери. Синяя Борода… итить его…
Охотники приволокли из леса полдюжины связанных живых семикоз. Будем разводить. Бросили несколько человек на возведение козлятника рядом с крольчатником. Рабочая сила распыляется, рук нет… Не сегодня-завтра Левченко снова затрындит о бесполезности Следопытов, а за компанию и половины курсантов… А, не хочу обо всем об этом сейчас писать. Надоело…
…26 июля. Сегодня в Первоград прибыл собственной персоной Валери. Встречать его высыпали в основном строители; любопытно было наблюдать затесавшегося в эту толпу потного и парадного Голубева. Что-то мой главком начинает юлить…
На Совете я держал долгую и взволнованную речь о заслугах трех погибших перед колонией и наукой. Надеюсь, Валерьяну было неуютно. Остальные, кажется, тоже что-то поняли – Вика, по крайней мере, второй день ходит мрачная, и её с Валерьяном встреча была прохладной.
Вот интересно, дружок: чего больше в последней фразе – политического ехидства, или ослепления отвергнутого любовника?
…Короче, выдвинул я идею водрузить на нашем кладбище эдакий склеп-стеллу, замуровав в нее капсулы с личными вещами погибших, увенчав монумент доской с металлической надписью «Погибшим при исполнении…» и т.д., Имантас посмертно наградить орденом Славы 1-й степени. После недолгого обсуждения деталей – постановили…»
••••••••••••– Мнэ-э… тебе не кажется, что мы должны как-то отреагировать на их бессмысленную гибель? – Координатор явно нажимал на «мы». – То есть – мы все.
Кеслер оторвался от работы и покосился на Казакова.
– Как? Провести демонстрацию по поводу варварства замковников?
– Экий ты желчный, Аркадий, – поморщился Казаков, взял со стола какой-то эскиз. Повертел его в руках. – Впрочем, желчность – это вполне положительное свойство… Сам рисуешь?
– Конечно, – пожал плечами Кеслер. – а что?
– А ничего, – координатор вдруг развеселился. – Хорошо рисуешь, хоть в редакторы стенгазеты переводи… Ну, мне пора.
Дверь хлопнула. Аркадий ещё несколько секунд раздумчиво почёсывал лоб надфилем.
Медицинский коттедж стоял рядом с Дворцом. Координатор замедлил шаг, потом решительно распахнул дверь. Вика в белом халате сидела с ногами на кушетке, держала в руке что-то про акушерство и рассеянно поверх книги наблюдала за действиями методично-решительного курсанта, накладывавшего повязку окровавленный участок чьей-то головы. Обладатель головы, сидевший спиной к двери, дергался и шипел; курсант поглядывал на Вику. Вика не вмешивалась.
– Привет, сказал Казаков бодрым голосом. Вика вздрогнула и нерешительно посмотрела на него. Курсант тоже посмотрел на него. Травмированный перестал шипеть и, в свою очередь, сделал попытку обернуться.
– Привет, – ответила Вика и опустила книгу на колени. Колени, голые и загорелые, нахально торчали из-под халата. Казаков отвел глаза, Казаков осведомился, что это там, Вика ответила, что вот, на стройке козлятника бревно упало, Казаков пошутил, что хорошо, что на голову, иначе бы убило. Травмированный и Вика вежливо улыбнулись, Вика сказала, что техника безопасности на стройках вообще в безобразном состоянии, Казаков предложил сегодня же на Совете и обсудить.
– Ну, я пошел, – сказал он после секундной паузы. – Я вообще-то к Родиону.
– Ага, – ответила Вика.
Вышагивая по коридору, Александр материл себя за глупый визит и даже морщился от неудобства. Впрочем, в ее глазах было что-то интересное… Растерянность какая-то. «Физиогномист фигов», – укорил себя ещё раз Казаков, распахивая соседнюю дверь. Там две девицы-курсистки (или курсантки? А, впрочем, неважно…) наперебой зачитывали друг другу смачные отрывки из «Введения в акушерство» и сдавленно хихикали. Увидев мрачного Координатора, они с перепугу захлопнули книгу; одна покраснела, а другая невинно улыбнулась. У этой халатик вообще доходил только до середины бедер и, в довершение картины, был расстегнут сверху на две пуговицы.
«С ума посходили», – думал Казаков, распахивая двери и обнаруживая там экономно одетых девиц, ставящих опыты, что-то режущих – но с неизменными акушерскими справочниками. Наконец, в одном из кабинетов он обнаружил Синельникова.
Родион сидел за массивным столом и делал выписки из очень знакомой книги. Рядом лежали ещё две. Казаков подошёл, посмотрел: «Патологические явления при родах», «Справочник сельского гинеколога».
– Нас, кажется, ждет демографический взрыв? – спросил он, улыбаясь. Родион оторвался от писанины.
– Ждет. Между прочим, пора принимать меры, иначе мы похороним треть младенцев.
– Ну! – Казаков поднял брови.
– Не «ну», а слушай, – Синельников выбрался из кресла, сел на ручку и начал загибать пальцы. – В конце октября рожает твоя крестница, Аллочка из панков. Она уже у меня на наблюдении. В ноябре-декабре – ещё две ранние пташки, а потом должно прорвать – в январе-марте я ожидаю больше трёх десятков родов, да и то, наверное, ещё не все ко мне обратились. Ты представляешь? Бог с ними, с родами: мы с Викой как-нибудь управимся, вот ещё молодёжь подсобит, но ты представь – ведь нужны пелёнки, нужна меховая одежда для младенцев, нужна масса теплой воды, молоко ещё откуда-то нужно…
«Господи, вот об этом ещё думать! Проклятье, свалить бы всё это на Валерьяна и посмотреть… « – пронеслось в голове замордованного главы государства, а вслух он привычно сказал:
– Ну конечно! Мы примем меры. Составь к завтрему докладик, что нужно конкретно: очевидно, отопляемый родильный дом, да? Одежда там, пелёнки… вот посчитай и доложишь на Совете, поставим в первоочередные задачи.
Выйдя из «гошпитали», Координатор по влажному зною, проклиная и июль и август, и, заодно, нововведенный тиберий, поплелся обратно, в прохладу интерната, чтобы повидаться с эсэмгэшниками, упорно отказывавшимися на более низком уровне согласовывать вопрос об изготовлении для химиков железной углевозгонной печки.
– … А в таком случае мы не гарантируем больше ничего! – коренастый крепыш, глава слесарно-механической группы, оторванный от станка, орал, пытаясь перекрыть лязг и визг, стоявший в обширном зале. Здесь, и больше нигде, штамповали, вытачивали, варили кружки, запасные лопасти для лодочных моторов, опасные бритвы, детали арбалетов, а в углу, обливаясь потом, небольшая толпа, состоявшая из эсэмгэшников, химиков, геологов и ещё каких-то специалистов, возбуждённо бурчала около муфельной печи, нескольких уродливых кожухов и груды бурого минерала; в последнее время предпринимались попытки выплавить железо из образцов низкокачественной руды, привезенных недавно из Скальной лощины.
