Фёдор Крашенинников - После России
– Ну всё, приехали!
Машина остановилась. Наступало утро, хотя было ещё темно.
22. Ковчег Завета
Командиром второй армии был крепкий худощавый дядька. Починенные называли его Дедом, и он это всячески поощрял, и как его на самом деле зовут Тимофей, сразу же забыл.
Бурматов встречал его в Москве, когда Пирогов лично поздравлял его с назначением на пост. Первая армия еще только начинала формироваться в Москве, а Дед заявил, что уже формирует свою армию, поэтому она получила второй номер и так и значилась во всех документах. Отзывы по ней были разные, достоверных данных о реальной численности бойцов и их оснащении не имелось. По некоторым сведениям, никакой армии на самом деле не было, а была только эта база и находящиеся здесь и на нескольких других объектах добровольцы, то есть от силы тысячи две-три человек. Но как бы то ни было, Николай Лавренюк относился к этому соединению с большой любовью – и Бурматов хотел понять почему.
Штаб Второй армии базировался на хорошо сохранившемся военном объекте советской постройки. Как пояснил Дед, до Кризиса он здесь служил и лично руководил его консервацией, а потом в период Русской Республики здесь работал охранником.
– А как только получили новость о вашем выступлении – мы с ребятами сразу сюда. Здесь и склады с формой, и оружие, и штаб готовый. Полицаи-то ваши приехали, а у нас уже порядочек. Взяли под контроль ближайшие районы и теперь контролируем всю оперативную зону «Юг». В случае чего – будем прикрывать Москву. Товарищ Лавренюк на нас очень рассчитывает! – с гордости рассказывал хозяин.
Дед накормил завтраком, собрал в клубе офицеров. Бурматов выступил с бодрой речью. Все похлопали. Трансляции получались хорошие, видно было, что людям всё это нравится.
Потом были показательные выступления бойцов, Бурматов и к ним обратился с речью. Выступления бойцов тоже вызвали восторг у зрителей. Поездка удавалась.
– Между прочим, а вы не боитесь, что прилетят и разбомбят? – спросил он, когда сели обедать.
– Нет, не боюсь. Беспилотники летают, но бомбить пока не прилетали.
– Интересно, почему?
– Не могу знать, наверное, не боятся нас, думают, что мы разбежимся при их появлении на горизонте.
Рядом с Дедом Бурматов чувствовал себя спокойно, но разговор в машине все-таки не давал покоя. «Если он фанатик, то хорошо это или плохо с точки зрения войны? И как у него всё-таки с ресурсами?»
– А сколько у вас бойцов? – задал неудобный вопрос Тимофей, когда в разговоре возникал пауза.
– Если всех вызвать, то, наверное, тысяч пять будет – уверенно ответил Дед. – Не армия, конечно, но что есть то есть.
«Не сильно приврал. Ладно, картинка получилась хорошая, официальная статистика – тридцать семь тысяч хорошо обученных добровольцев, размещённых на укреплённых позициях и вооружённых современной техникой».
– У меня к вам деликатный вопрос… – Бурматов решил дальше не тянуть.
– Извольте, господин министр.
– Меня сюда вёз человек…
– Борис Самарин.
– Он мне сказал, что вы знаете, как можно поговорить с Николаем Александровичем Фёдориковым.
– Со старцем.
– Пусть так, со старцем.
– А вы готовы к этому разговору? – Дед посмотрел в глаза Бурматову. – Старец может неприятных вещей наговорить. Он ведь не прост… Видит прошлое и будущее! Пророк, если не сказать большего. Лично Путин его благословил, знаете об этом?
– Приходилось слышать. Но мне хотелось бы встретиться с ним лично. У меня поручение от верховного правителя! – уверенно соврал Бурматов.
Пирогов про Фёдорикова ничего не хотел слышать принципиально, ненавидел его сторонников с тех пор, как работал в полиции Русской Республики. Свою ненависть он объяснял тем, что когда шли аресты по делу НОРТа, «этих подстрекателей никто даже пальцем не тронул». «Свобода совести и есть свобода совести. Пусть они лучше тихо ждут второго пришествия своего мессии, чем что-то делают!» – сказал ему лично Денисенко. Тем не менее, и это Бурматов помнил сам, кое-кого из лидеров фёдорковцев всё-таки задержали и судили. К удивлению, их защищал очень дорогой адвокат, приехавший из Петербурга, и никто сроков не получил.
– Ну что ж, я присягал верховному правителю, я солдат и сочту за честь помочь ему в этом деле. Вам будет удобно на обратном пути заехать.
– Так просто? – удивился Бурматов. Он ожидал большей таинственности.
– Для посланца верховного правителя и министра правительства – просто. Только вы поедите один, без журналиста своего, я дам вам водителя, он вас потом отвезет обратно, в Москву.
Бурматов задумался, но от сопровождающего журналиста толку мало в смысле защиты, а если бы Дед хотел его убить – убил бы уже давно. На всякий случай он позвонил в секретариат и, чтобы всем было слышно, заявил, что приедет в Москву один, на машине штаба Второй армии, а водитель вернётся раньше.
– А почему Лавренюк так вас любит? – спросил Тимофей, прощаясь с Дедом. – Он не из вашей… церкви?
– У них там своя церковь, мне кажется. А любит нас потому, что мы самые верные, самые идейные. Запомните это! – ответил тот очень серьезно.
Новый водитель всю дорогу молчал. Местности Бурматов не знал, навигация не работала. Судя по пейзажу, ехали по сельской местности, вдали от крупных населённых пунктов. Иногда попадались поселки разной степени сохранности, некоторые были вполне обитаемы.
Старец жил в небольшом заброшенном коттеджном поселке, состоявшем из дюжины добротных домов. По периметру дом был обнесен внушительным забором. Всё это было похоже на бандитское поселение из прошлого века. На воротах, как и вдоль всего ограждения, стояла охрана. Похоже, Дедовы бойцы.
Многие дома были нежилыми или имели такой вид. Каждый был окружён своим глухим забором.
Дом старца стоял в середине поселения: пока чужие до него доберутся, их успеют заметить. Как и другие строения, он был сложен из красного кирпича, на узких окнах стояли решетки. Центральный вход завален мусором. Водитель спокойно повернул за угол и показал Бурматову дверь на застекленную веранду.
Его поджидала приятная дама лет сорока пяти, скромно, но хорошо одетая, без косметики.
– Проходите!
Они прошли через несколько комнат, заставленных снизу доверху книгами. Кое-где стояли стулья и диваны, очевидно, там люди должны были ждать приема. Наконец, они попали в огромную гостиную. Бывший хозяин явно не любил солнечного света – высокая зала не имела окон и освещалась лампами. Здесь тоже было много книг. У противоположной от двери стены возвышалось кресло, похожее на трон, с обеих сторон которого на колоннах стояли бюсты Сталина и Путина. Под потолком гроздьями висели чёрно-золотые знамёна. В просветах между книгами виднелись картины и портреты, какие-то дипломы и грамоты.
