Филип Фармер - Сказочный корабль (перевод М. Ахманова)
— Почему бы нам тоже не придумать тслучайность для Джона? — сказал Джо Миллер.
— Как сможем мы проникать сквозь живую стену его телохранителей? — возразил Сэм. — Нет, если с Джоном действительно что-то произойдет, то это будет подлинный, стопроцентный несчастный случай.
Он отпустил всех — кроме де Бержерака и Джо, который никогда его не покидал, если только не был болен.
— Пришелец сказал, что он выбрал двенадцать человек для похода на Туманный Замок, — сказал Сэм. — Вы, Бержерак, Джо, Ричард Бартон, Одиссей и я — это будет пять. Никому из нас неизвестно, где находятся остальные семеро. Теперь Одиссей пропал, и бог знает, увидим ли мы его когда-нибудь. Пришелец полагал, что все двенадцать соберутся на Корабле во время путешествия по Реке. Но, если Одиссей воскрес где-то на юге, в Низовьях, и очень далеко отсюда, он не успеет вернуться до окончания строительства Корабля. Это значит, что мы его окончательно потеряем.
Сирано пожал плечами и потер свой длинный нос.
— К чему беспокоиться? Или таково свойство вашей натуры? Нам известно, что Одиссей не умер. Возможно, он вступит в контакт с этим Таинственным Пришельцем — который, как заявил Одиссей, является женщиной, и, следовательно, его Пришелец может оказаться другим существом, не тем, которого встретили вы и я, — но черт побери! — я, кажется, отклонился в сторону. Итак, возможно, эта таинственная персона перенесет Одиссея в нужное место, где мы его найдем в свое время. Пусть этот призрачный ангел — или дьявол — заботится о подобных обстоятельствах. Наше дело — построить этот фантастический корабль и насадить на вертел любого, кто попытается нам помешать.
— Сэм много беспокоится, — сказал Джо. — Если бы он терял волосок каждый раз, когда он беспокоится, его голова уже была бы как колено.
— Истина глаголет устами младенцев... и бесхвостых обезьян, — ухмыльнулся Сэм. — Во всяком случае, если дела пойдут хорошо, сборка корпуса начнется через тридцать суток. День, когда мы закончим Корабль, будет счастливейшим в моей жизни. Даже когда Ливи наконец скажет мне «да», я не буду счастливее. ..
Он мог бы остановиться, но ему хотелось как-то задеть Сирано. Француз, однако, не реагировал на его слова. Зачем? Ливи принадлежала ему; она говорила ему «да» в любое время. Бержерак продолжал свою мысль, как будто не слышал Сэма.
— Да, мы должны быть готовы проколоть любого. Такая идея не внушает мне восторга; я — мирный человек. Мне нравится иметь досуг, я люблю радости жизни. Я хотел бы покончить с войнами; единственное кровопролитие, которое я признаю, — поединок между благородными людьми, которые знают, для чего им даны шпаги. Но мы не можем построить это судно только своими силами, нам нужно сырье. И те, кто владеют им, требуют железо, и они не остановятся, пока его не получат. Поэтому я думаю, что Джон Ланкастер прав в одном отношении. Вероятно, мы должны начать войну, как только будем иметь достаточно оружия, и очистить оба берега Реки на протяжении тридцати миль. Тогда мы получим неограниченный доступ к запасам древесины, платины и бокситов...
— Но если вы сделаете это, если вы уничтожите всех обитателей ближайших стран, через день они будут заселены снова, — возразил Сэм. — Вы знаете, как происходит воскрешение. Посмотрите, как быстро появились люди в этой области, хотя падение метеорита уничтожило все живое.
Сирано назидательно поднял длинный — и очень грязный — палец. Сэм подумал, что Ливи, вероятно, ведет целые сражения, чтобы заставлять француза мыться.
— Но! — сказал Сирано. — Но эти люди не будут организованы, и мы станем бесспорными лидерами. Мы сделаем их гражданами расширившегося Пароландо. Мы включим их в жеребьевку, которая определит экипаж судна. Я уверен, что таким способом мы построим Корабль еще быстрее.
— Не разделяю вашего мнения, — сказал Сэм. — Наши граждане готовы сражаться как дьяволы, потому что они имеют шанс попасть в команду Корабля. Но они не согласятся участвовать в захватнической войне. Любой из них может потерять жизнь; кроме того, наличие новых граждан уменьшит шансы выигрыша при жеребьевке. Это несправедливо.
Де Бержерак встал, его ладонь легла на рукоять рапиры.
— Вероятно, вы правы. Но день, когда вы вступили в соглашение с Джоном Ланкастером и убили Эрика — этот день был днем, когда вы начали создавать Корабль на крови, предательстве и жестокости. Я не порицаю вас, мой друг. Вы не имели выхода, если вы хотели построить это судно. Но, начав действовать таким образом, вы не в состоянии отказаться затем от подобных же — или еще более жестоких — решений. Не можете, если хотите получить свой Корабль. Доброй ночи, мой друг.
Он поклонился и вышел. Несколько минут Сэм в молчании попыхивал сигарой. Затем он сказал:
— Я ненавижду этого человека! Он всегда говорит правду!
Джо, широко зевая, встал и пол скрипнул под тяжестью его
тела.
— У меня болит голова. И от этих тспоров я чувствую боль даже в животе. По-моему, это просто — или ты делаешь так, или иначе. Я пошел тспать.
— Если бы мои мотсги были в моем животе, я бы делал то же тсамое, — прошепелявил Сэм. — Джо, я люблю тебя! Ты прекрасен! Мир так прост! Проблемы клонят тебя в сон — и ты спишь! Но я...
— Доброй ночи, Тэм, — сказал Джо и вышел из комнаты. Сэм проверил запоры на наружной двери и убедился, что часовые, которых он поставил вокруг дома, не спят. Затем он лег в кровать.
...Ему снова снился Эрик Кровавый Топор, который гнал его с палубы на палубу в самый трюм Корабля, и он пробудился от собственного крика. Джо склонился над ним, осторожно потряхивая его за плечо. Дождь барабанил по крыше, раскаты грома раздавались в отдалении над вершинами гор.
Джо немного посидел с ним и сделал кофе. Он положил полную ложку сухого порошка в холодную воду, и через три секунды горячий кофе был готов. Непостижимым образом кофейный порошок нагрел воду почти до кипения. Они прихлебывали кофе, Сэм курил сигару, потом они стали вспоминать о днях путешествия по Реке с Эриком и его викингами в поисках железа.
— Это было тсамое хорошее время, Тэм,—сказал Джо.— Тогда мы могли отдыхать и развлекаться. Сейчас не так. Тут тлишком много работы и тлишком много людей, готовых тсодрать с нас шкуру. И твоя женщина спит с этим большеносым Сирано.
Сэм хихикнул и сказал:
— Спасибо, Джо, за первую веселую минуту, что выпала мне за последние годы. Большеносый! Мой бог!
— Мои тшутки иногда тлишком тонкие даже для тебя, Тэм, — сказал Джо. Он поднялся из-за стола и отправился обратно в свою комнату.
Времени для сна оставалось уже немного. Сэм всегда любил понежиться в постели — даже когда он хорошо высыпался. Теперь он спал ночью не более пяти часов, хотя иногда устраивал себе днем сиесту. Всегда находился кто-нибудь, кому надо было решить спорный вопрос или получить указания по неотложному делу. Его инженеры далеко не всегда приходили к согласию по различным проблемам, и это беспокоило Сэма. Он полагал, что инженерия должна быть более определенным занятием. Перед вами стоит задача, и вы решаете ее самым лучшим способом. Но Ван Бум, Величко и О’Брайен, казалось, существовали в различных и плохо состыкованных между собой мирах. Наконец, оберегая себя от приступов раздражения и бесполезной траты времени, он предоставил решающее слово Ван Буму. Теперь они не беспокоили его по пустякам.
