Александр Казанцев - Спустя тысячелетие
— Дракон! — радостно воскликнула она. — Летит наш дракон! Совсем такой, как в первый раз, когда вы, командир, его вели.
— А теперь твой гарный молодец ведет его на посадку!
Черное удлиненное тело с крыльями у хвоста снижалось, чтобы войти в воду, но… не нырнуло, а, пронесясь над водной поверхностью, врезалось в скалистый берег. Раздался взрыв, и столб пламени поднялся над изуродованной черной птицей, поднявшей одно крыло и подмявшей под себя другое.
Эльма страшными, расширенными глазами смотрела на разбившийся и пылающий космолет и с криком:
— Анд! Мой Анд! — бросилась к горящему аппарату.
Бережной догнал ее и удержал.
Перепуганный плачущий ребенок бежал к ним.
— Эх, мастерства не хватило! Но герою — геройская смерть. А у тебя, внученька, Никита Андреевич остался. Чтоб на отца походил.
Эльма опустилась на землю и рыдала, уткнув лицо в колени.
Маленький Никитенок подошел к матери и, желая утешить, тронул за вздрагивающее плечо.
Глава 6
КАМНЕМ СТЫНЕТ
Парус свой домотканый
Все ищет, ищет в море…
Где же ты, мой желанный?
Где же ты, мое горе!..
Весна ЗакатоваКазалось, скалы поднимаются из облаков, но это была лишь пена.
Волны с грохотом разбивались о несокрушимые утесы, вздымая фонтаны брызг и откатываясь назад, чтобы злобно ринуться снова.
Надя как будто любовалась этой могучей красотой природы, но глаза ее были печальны. И смотрела она не на буйство волн у подножия скал, а в дымчатую даль.
К ней тихо подошел Крылов и мягко обнял дочь за плечи.
Она, не оборачиваясь, положила ему на руку свою ладонь.
— Все грустишь, доченька? О чем задумалась, на прибой глядя? О нашей энергостанции прибоя?
— Нет, папа. Совсем о другом…
— Знаю, знаю, как тяжко тебе сознавать, что Никите, после гибели Анда и космолета, не на чем вернуться на Землю и нам не сменить его… Но послушай меня. В былые, парусные времена моряки отправлялись на военных кораблях в кругосветное плавание на семь лет! И не превращались в камни их жены, а, дождавшись, встречали их с триумфом. И Никите твоему не вечно звездным странником быть… Ты лучше полюбуйся на силу прибоя. Вот построим здесь волновую энергостанцию и снимем с Никиты заботу о тяговом модуле.
— Разве он не перестанет быть отшельником? — горько спросила Надя.
— Всему свое время, родная. Посмотрим волновую станцию прибоя, а за нею — передвижную станцию на подводных понтонах, которая будет выходить в открытый океан в поисках волнения.
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой! —
с грустью вспомнила Надя.
— Наберемся опыта и приступим к сооружению космолета.
— Папка! Ты не шутишь?
— Какие там шутки! Тебе дельтаплан сделали по твоим эскизам?
Надя кивнула.
— А космоплан я сам проектировал. Мы с Федей и Васей проект восстановим. Если наши друзья островитяне за два года, всей общиной навалясь, свой город восстановили, как когда-то города после войны всем миром восстанавливали, то и космолет с ними построить можно. Ведь как работают! Залюбуешься! Поистине не за страх, а за совесть.
— А у меня страх… и совесть тоже…
— Совесть? У тебя?
— Надо было бы мне с Никитой лететь.
— Кто Галлею помогал бы? Забыла? Именно совесть тебя и удержала.
— Правда?
— Ты знаешь, здесь неправды нет.
— Спасибо тебе, папа. Я начинаю понимать инопланетную графиню, которую ты очаровал.
— Ну полно, полно! — смутился Крылов. — Давай лучше сходим в горы. Галлей с Федей должны место для плотины, которая расщелину перегородит, выбрать. А мы сверху им поможем. Карт-то подробных здесь нет.
— Сколько в тебе силы, папа-командир! Я всегда буду с тобой.
— Вот так-то лучше, доченька.
— Наверное, Никита вернется не раньше, чем Никитенок Школу воспитания Человека закончит, свой подвиг зрелости совершит.
— Вот тогда и отец его тоже свой подвиг мужской зрелости завершит.
Крылов с Надей поднимались по альпийской тропинке, уходящей высоко в горы.
Надя обернулась. Перед ней раскинулось море.
— Что? Не хуже, чем из Горного замка, вид?
— Там другое… а здесь… ты замечаешь, чем больше мы поднимаемся, тем выше морской горизонт и туманнее, а вдали совсем все расплывчатое?
— Это как в науке, чем больше знаешь, чем дальше заглядываешь, тем менее ясно все вырисовывается. Существует афоризм о круге знаний. Чем больше диаметр круга, тем больше длина его окружности, соприкасающейся с незнаемым.
— Недаром Сократ перед кончиной, выпивая чашу предписанного ему яда, сказал: «Вот теперь я знаю, что ничего не знаю».
— Всегда восхищалась Сократом, и еще Пифагором.
— Все к математике своей возвращаешься?
— Ах, папка, в ней только и нахожу забвение. Тоска все же меня гложет. Никитенка нет рядом, не нужна уже я ему, как прежде, а он… — Девушка вздохнула. — Там, выше горизонта!..
Они продолжали восхождение.
Достигнув вершины, отец с дочерью подошли к краю ущелья, которое Крылов намеревался превратить в искусственное водохранилище, заполняемое морской водой силой прибоя.
Надя ахнула, приближаясь к обрыву.
— А ты не зря, папа, вспомнил о Горном замке. И ущелье это чем-то похоже.
— Только башни с балконом нет, — усмехнулся Крылов.
— Вспоминаешь, как мне пришлось спрыгнуть оттуда с дельтапланом? Нет, здесь совсем иное. Кстати, что-то Галлей с Федей не сообщают нам по браслету личной связи, где они.
— Мы на дне ущелья! Может быть, как раз под вами, но вас не видим. Вы могли бы дать нам знать, где находитесь? Мы бы однозначно уточнили, где плотину строить, — проговорил Галлей.
— Дать знать? — рассмеялась Надя. — Даже очень просто. Я брошу вам камешек, а вы проследите, куда он упадет.
И Надя, подбежав к краю обрыва, бросила подобранный под ногами камешек.
Он запрыгал по скалам озорными скачками. И, словно разбуженные им, следом помчались еще несколько камней, уже более крупных. Надя в ужасе прислушалась к доносящемуся из ущелья грохоту.
— Камнепад, не иначе, — заметил Крылов.
— Что я наделала! — воскликнула Надя и поднесла браслет личной связи к губам: — Ребята! Боюсь, что к вам не один мой камешек летит. Поберегитесь.
— Нет! — отозвался Галлей. — Мы здесь для того, чтобы решить поставленную задачу, а не шарахаться от каждого камешка.
Галлей и Федоров стояли на дне расщелины: это было не русло протекавшей здесь когда-то реки, а, скорее всего, разлом, возникший во время землетрясения. Недаром островитяне не могли сколько-нибудь подробно описать этот будущий резервуар задуманной гидростанции.
