Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны
А если Бронстайн запретит эти исследование? Нет, этого он не мог. Ведь они ни наносили вред лисичкам, ни требовали временных издержек, достойных упоминания. А если он все же…? Вестинг пожал плечами. Тогда он будет противиться запрету!
2— Я думаю, Вы правы.
Леонид Бронстайн поднялся с места наблюдения Вестинга за телескопом. Он не рассчитывал на то, что гипотеза Анне подтвердится так быстро. Тяжело шагая, он направился к выходу с мостика. Он остановился перед порогом. «Вы посчитали белые пятна?»
Вестинг отрицал. «А зачем?»
— Тогда, пожалуйста, наверстайте упущенное. И немедленно проинформируйте меня о результатах!
В своей каюте Бронстайн вытянулся на кровать и сложил руки на затылке. Вестинг был горд и рад тому, что нашел следы лисичек. Очевидно, он не осознавал, что означало это открытие. Без малейшей уверенности, что «Пацифика» не вернется, молодые лисички спустились на равнину уже в первую ночь. Они должно быть сели на лед большими толпами. Возможно, что это был весь молодняк, который пал бы жертвой неожиданно приземлившегося космического корабля.
Если лунные жители учли этот смертельный риск, тогда подростки уже должны были находиться в смертельной опасности, быть близкими к голодной смерти.
Иными словами: Экспедиция одним своим появлением на равнине чуть было не вызвала катастрофу. И они сами стояли на краю от катастрофы. Потому что вне всякого сомнения, лисички перешли бы к нападению в последнюю минуту. Чтобы обеспечить молодняк срочно необходимыми компонентами, им не оставалось ничего другого, чем предпринять поражающий удар направленный против «Пацифики» и команды. Они располагали предназначенными для этого средствами, как показали прошедшие недели.
То, что дело не дошло до катастрофы, команда едва ли могла записать в список своих заслуг. Ее участие в разрешении конфликта было, если хорошенько подумать, очень незначительным. Она действовала правильно не из ясного понимания, а из более чем туманных предположений, смутных гипотез и опираясь на ряд случаев. У нее лишь была «счастливая рука». Но прежде всего решению они были обязаны лунным жителям: их беззаветному терпению и их старанию объясниться несмотря на трудности в коммуникации.
Угнетающее осознавание! Бронстайн вздохнул. И осознавание, которые приводило к практическим выводам. Пока команда была неспособна постичь элементарные жизненные интересы лисичек — а именно постичь их прежде чем причинит по незнанию новый вред, они должны были еще научиться сдержанности. Лучше всего, если бы они временно воздержались от любых дальнейших попыток выйти на контакт, сторонились равнины и вулканов и занимались исключительно о стартовой и строительной площадке на юге.
Жесткое требование! Даже ему, Бронстайну, давалось бы с трудом не бросить время от времени взгляд в сторону на пульсирующую жизнь — посвятить себя целиком занятию с сухими числами, физическими свойствами и геологическими находками.
Мог ли он требовать от товарища то, что ему самому давалось с трудом? Вестинга — это отчетливо нашло свое выражение несколько минут назад — уже лихорадило от ожидания новых открытий. Веккер — Веккер в последнее время сделал поразительные успехи, что касается дисциплины и чувства ответственности. Но и он говорил больше о лисичках, чем о геологической структуре спутника. А Далберг чувствовал, как и прежде за каждым ледяным блоком грибовидного лазутчика.
Как ему, коменданту, удастся убедить команду в необходимости того, чтобы они должны пользу лисичек сконцентрироваться на программе? Приказом на сей раз не поможешь. Приказом он мог только довести спутников до конфликтов со своей совестью.
Бронстайн перевернулся на живот, нажал кнопку на интеркоме и установил связь с каютой Анне. Ему был нужен совет психолога.
— Действительно, приказ был бы самым плохим решением.
В пижаме, поджав ноги, Анне сидела на кровати Бронстайна. Она уже спала, и сперва она восприняла его требование обсудить с ним рабочие психологические вопросы как довольно бесцеремонное. Словно это обязательно должно быть именно сейчас! Утром, спозаранку, они снова летели на юг, и там же, видит бог, будет достаточно времени. Но уже после его первых фраз она слушала внимательно.
— О приказе не может быть и речи, — настойчиво сказала она. — Но попытка односторонне сориентировать аргументами на программу, с самого начала была обречена на неудачу… Впрочем, это и не так уж необходимо.
— Вы считаете мои сомнения преувеличенными?
— Напротив. Пока нет обоюдных оснований для общения, настоящего информационного обмена с лисичками, мы постоянно будем бежать от новой опасности, по незнанию вести себя как слон в посудной лавке. Но Вы не устраняете риск абсолютно, в то время как принципиально избегаете контактов.
Бронстайн раздраженно фыркнул. Очевидно он не ожидал, что Анне будет противоречить ему. «Во всяком случае мы могли бы снизить риск».
— Вот именно, что нет! Две, три или даже четыре недели мы будем — Вы так же как я и остальные — подавлять желание узнать больше о лисичках. Но жажда знания будет накапливаться, естественное любопытство постепенно перерастет в неестественное стремление, оно будет искать вентиль и найдет его. Возможно даже в неподходящий момент!
— Значит установить маленькие предохранительные клапаны? Всякий раз немного спускать пар?
— Точно! Минимум шансов получить информацию о лисичках, мы должны позволить, при всей осторожности… Ваша задача, Леонид, состоит в том, чтобы определить ситуацию и соответствующий момент. Вы должны умело взвесить, кто из нас, когда и где сможет получить возможность «немного спустить пар» … В конце концов, Вы руководитель экспедиции.
Бронстайн молчал. Как часто, когда он напряженно раздумывал, он раздул мощное крыло носа и нахмурил густые брови. Он, кажется, не воспринял с радостью свою новую задачу.
— Да пожалуйста. Но для начала Вы могли бы немного подсобить мне… Кого, по Вашему мнению, стремление охватит первым?
Анне улыбнулась.
— Сначала дайте шанс Вестингу. Вестингу и Далбергу!
XV
Смышленый руководитель, господин комендант! Он ловко принимался за дело, этого у него не отнимешь! Вбил себе в голову, приостановить дальнейшие контакты с лисичками, но остерегался чересчур строгих мер, чтобы не вызвать у любимых товарищей злость.
Вестинг шел в хорошем настроении и не заботясь о Далберге, который тащил за собой сани. Был солнечный полдень. Им было поручено спасти палатку и некоторые инструменты, которые еще находились на равнине. То, что они могли использовать эту возможность для того, чтобы немного поинтересоваться белыми пятнами, казалось не мешало Бронстайну. Во всяком случае он не запретил это категорически — бездельник!
