Михаил Грешнов - Сны над Байкалом (сборник)
— Пойдешь со мной? — спросил девушку Виктор.
— Пойду.
В лесу стемнело, и Виктору нелегко было ориентироваться на неизвестной местности, но Эла безошибочно вывела его на поляну, к авиэту и кораблю.
— Машины?.. — В голосе Элы прозвучало то ли недоумение, то ли смешок.
— Машины, — ответил Виктор.
— Зачем?
— Чтобы прилететь сюда. К вам. — Зачем? — спросила Эла опять.
Виктор взял ее за руку, ввел в кабину подъемника. Ничто в корабле не вызвало у Элы удивления, любопытства. Это задело Виктора, как смешок возле подъемника. Судя по первому впечатлению и по вопросам Элы, техника была в этом мире новостью. Не заинтересоваться техникой было нельзя. Однако Эла без робости прошла коридором в салон-каюту, села в кресло, которое ей предложил Виктор, и не спрашивала его ни о чем, пока он готовил ужин, устанавливал на столе приборы.
Поела она немного и, когда ужин был окончен, преподнесла Виктору, как и при встрече, листок с водой и сама из такого же листка выпила воду.
— Как ты это делаешь? — спросил Виктор, имея в виду листок кувшинки, их было на столе два.
— Мне так хочется, — ответила Эла.
— Откуда ты знаешь слова, мой язык?
— Через твои мысли, они звучат…
Разговаривали они долго, и в разговоре бывало всякое: открытие друг друга, доброжелательность, порой угловатость, непонимание — все было. Но самым поразительным оказалась история невидимого народа, населявшего планету, имя которой в произношении Элы было — Иллира.
— Мы происходим, — рассказывала Эла, — от звона ручьев, шороха трав, листьев, дождя и грома. Мы материализованный звук, если говорить твоими словами.
Виктор слушал странную речь, не перебивая.
— На Иллире эволюция шла другими путями. Звук рождает в воздухе не только колебательные движения, волны, — это слишком элементарное восприятие. Звук рождает поток электронов, тончайшее облачко, которое в процессе эволюции — в нашей атмосфере, имею в виду, — оговорилась Эла, — стало живым. Так же, как на Земле атомы и молекулы сложили живой белок. Эволюция создала цивилизацию. Звук можно материализовать в предмет, в живое существо, если хочешь. Но в основе нашей цивилизации гармония, музыка, а в основе музыки — математика.
На секунду Эла умолкла, посмотрела на Виктора:
— Математика сама гармония, музыка. Ты согласен?
— Почему ты одна? — спросил Виктор.
— Я не одна. Нас много.
— Кто они? — спросил Виктор. — Ученые, звездоплаватели?
— Каждый из них — музыка.
— Но ты земная девушка! — воскликнул Виктор. — У тебя тело, глаза, улыбка!
Эла ответила:
— Ты еще ничего не знаешь…
Виктор проводил ее, опустил в подъемнике.
— Пойдешь одна?
— Да.
Ночь стояла темная, звездная. Луны у планеты не было. Млечный Путь лежал над лесом, по горизонту миллиарды и миллиарды звезд. Каких только миров нет среди них…
Виктор не спросил, где живет Эла, куда пошла. Поднялась из-за стола, оборвав рассказ на полуфразе. Никогда не перестанет удивлять человека вселенная. Никогда не будет ей предела. Двадцать два парсека. Потом сто двадцать два. Потом тысяча… И звезды, звезды… Виктор все еще смотрел на Млечный Путь.
В корабль он не поднялся — душно, устроился в кабине авиэта в кресле.
Разбудило его легкое прикосновение к лицу:
— Проснись!
Эла наклонилась над ним.
— Ты? — Виктор коснулся ее волос, плеч. Хотелось, чтобы она наклонилась ближе. Хотелось обнять ее. Виктор не сделал этого: «Ребячество, — подумал он. Вздор и ребячество…»
— Я уже давно здесь, — сказала Эла.
Виктор спрыгнул на траву, зачерпнул полные ладони росы. В лесу сквозь деревья цедился туман, трава была тяжелой от влаги.
— Что будем делать? — спросила Эла.
— Полетим? — Виктор бросил полотенце в кабину, тронул авиэт, отводя его от корабля в сторону.
— Полетим, — согласилась Эла.
Аппарат поднялся. Полетели над лесом, над городом. Еще над городами — вторым, третьим. Опять над лесом, над ровными шелковыми полянами. На одной Виктор заметил стайку животных. Бросил машину вниз:
— Кто это?
— Твилы. Не пугай их.
Животные были похожи на кенгуру, прыгали на задних ногах — передние лапки-соломинки прижаты к бокам. У них были круглые головы с большими глазами в черных больших кругах. Мгновение — все они скрылись в лесу.
— Твилы? Есть и другие? — спросил Виктор.
— Есть. Но далеко.
Внизу шли горы. Промелькнула река. Вдали показалось море, но Эла попросила свернуть к горной цепи, белевшей снегами справа.
— Вы летаете? — спросил Виктор.
— Да, — ответила Эла.
Виктор был занят машиной. Однако отметил короткие, замкнутые ответы Элы. Вчера она была оживленнее. Может быть, его сосредоточенность сказывалась на ней сейчас, Виктор весь отдался полету. Может быть, Эла обдумывала что-то свое. И это естественно, думал Виктор, хотя ему хотелось разговора, вопросов к нему и вопросов к ней. Узнать, например, за морем еще есть страны или та, над которой они летят, единственная.
Словно откликаясь на его мысль, Эла сказала:
— Можешь не спрашивать. Я буду тебе рассказывать молча.
Виктор кивнул.
— Это Галаи, — без слов показала Эла на горную цепь. — Прямо — вершина Бар… — «Наверное, восьмитысячник», — подумал Виктор. — Но ты поверни по этой долине, — продолжала Эла. Виктор повернул аппарат. — По реке, по реке, — попросила Эла. Виктор повел вдоль реки. По берегам высились скалы. Виктор попытался поднять аппарат. — Не надо. — сказала Эла, так теряется прелесть. — Виктор убавил скорость — летели в теснине. — Смотри, самоцветы! — воскликнула Эла.
Скалы превратились в кристаллы красного, синего цвета.
— Красиво, смотри!
Виктор следил за полетом, лишь краем глаза оглядывал скалы.
— Люблю это место! — Эла. подалась к лобовому стеклу. — Еще медленнее!
Виктор повел аппарат на малой скорости.
— Как дробится солнце! Взгляни! — восхищалась Эла.
Солнце играло внутри кристаллов искрами, пламенем.
— Опустимся здесь!
Крохотная поляна на берегу, ущелье. Синие грани. «Как во сне…» — подумал Виктор, опустив аппарат. Первой спрыгнула Эла.
— Поляна Сапфиров, — сказала она, объявила, словно экскурсовод.
Виктор улыбнулся, спрыгнул. Оказался с ней рядом.
— Хмуришься? — Эла поняла, что Виктору не по душе ее пояснительные сухие реплики.
— Нет, почему, — возразил Виктор, — здесь хорошо.
Эла опустилась на траву, потянула Виктора за руку:
— Сядь.
Ущелье было сказочно-синим. Лишь в вышине, где солнце трогало грани, они сверкали и плавились. Река шумела. Воздух, насыщенный влагой, был прохладным.
