Раду Hор - Путь к звездам
Биолог вошел затем в свою лабораторию и начал отбирать семена, подготовляя их к будущему посеву. Он протравливал их различными веществами, насыщал излучениями и сверхзвуками, чтобы улучшить условия прорастания.
Он подошел к специальной установке, основанной на использовании меченых атомов, т. е. атомов, обладающих радиоактивными свойствами. С помощью этих атомов он следил за питанием и метаболизмом различных растений с Венеры, преобразованием удобрений, внесенных им в почву теплицы, и механизмом их подачи в листья и фрукты.
Вернувшись в теплицу, он подошел к группе растений с Венеры, которые были гораздо выше других, но почему-то казались поблекшими.
— Очевидно опыт не удался! — недовольно заметал биолог.
Он вспрыснул в корни этих растений циклоакцин — вещество, обыкновенно используемое на Земле для ускорения развития растений. Но эта попытка не дала результата.
— Придется подыскать другое вещество. Ведь растения с Венеры не похожи на земные. Начнем с углубленного изучения их специфических особенностей.
Он вернулся в лабораторию и снова погрузился в исследования.
Остальные астронавты разбирали вывезенный с Венеры научный материал или изучали результаты экспедиции.
Анна Григораш обсуждала вместе с Динкэ у себя в лаборатории геологическую структуру Венеры. Она собрала образчики множества вулканических пород[24] и других, образовавшихся в результате их разложения.
Скарлат был погружен в составление большой карты. На большом миллиметрическом листе ватмана он прилежно чертил огромную орбиту, изображающую путь Коперника.
У него на столе, как всегда, был образцовый порядок. Каждый предмет стоял на своем месте. Карточки с заметками были сложены одна возле другой, в строжайшем порядке, и кончики прекрасно отточенных карандашей выглядывали из цилиндрических целлулоидных стаканов.
Ученый казался очень нервным. Он не отвечал па вопросы, по временам покачивал головой и вытирал высокий лоб платком. Следя за красной линией, проходящей по чертежу, он бормотал сквозь зубы:
— И сколько сюрпризов нас еще ожидает! Сколько!
И опять принимался за таблицы дифференциальных исчислений.[25]
Матей Бутару, Вирджил Чернат и радист обсуждали ремонт «Чайки», в котором она нуждалась для будущей экспедиции.
— Так, значит, мы договорились! — сказал Матей на прощание. — Необходимы новые гусеницы, надо пополнить пневматические лодки и соорудить инструменты и аппараты, которые нам пришлось оставить на Венере. Наш труд будет гораздо легче, так как за наше отсутствие товарищ Динкэ каптировал внутреннюю радиоактивную энергию Коперника и провел ее на наш маленький завод. У нас впереди много работы. Мы мобилизуем весь наш коллектив до конца приготовлений. Нам остается только три месяца до новой экспедиции, и надо поторопиться, так как в зоне, находящейся в непосредственной близости к Солнцу, нам вряд ли удастся развернуть какую бы то ни было деятельность.
Послышался звук гонга, а вслед за тем — голос повара, сзывавшего всех к столу.
Обед был как-то особенно вкусен, и путешественники ели с большим аппетитом. Сегодня к столу были первый раз поданы съедобные луковицы одного растения, вывезенного с Венеры и разводимого здесь в теплице.
— Браво, товарищ Динкэ, — воскликнул Матей. — Я должен признаться, что вам действительно удается скрасить нашу жизнь, А кроме того, вы действительно новатор!
Все поздравляли и хвалили Динкэ, а профессор Добре провозгласил здравицу в честь его.
Только Прекуп остался в стороне и с некоторым раздражением наблюдал эту сцену.
Наконец, он сказал полушутливо, полусердито:
— Вот вы хвалите и превозносите до небес этого… «алхимика». Что же такое делает этот Аполодор-Помидор? Он о своей лаборатории, почитай, что и думать забыл; знай, варит и жарит, — брюшко растит! Как будто невесть какая мудрость бросить в кастрюлю несколько кореньев, поставить их на эту плиту с инфракрасными излучениями, которая, можно сказать, сама варит, и потом — сиди себе и жди, чтобы сварилось! — Он на минуту остановился передохнуть, а затем продолжал более напыщенным тоном: — Нет, настоящее ремесло, и ремесло высшей квалификации, как например, радиотелеграфиста, специализированного в передачах на далекое расстояние, никак не ценится…
Он замолчал и сидел сердито уставившись в свою тарелку.
— Я надеюсь, что ты шутишь, мой милый, — обратился к нему Матей. — Меня очень удивляет, что ты не знаешь, что каждая профессия имеет свое значение, и если товарища Динкэ хвалили, это еще не значит, что никто не замечает твоей работы.
Не подымая даже голову, Прекуп пробормотал что-то.
Поведение радиста вывело из терпения Динкэ. Лицо его побагровело. Бросив Прекупу убийственный взгляд, он прошипел:
— Ничего, есть у меня лекарство от таких глупых выходок! — и в два скачка исчез за дверью.
Но скоро он вернулся, неся на подносе миски, в которых находился прекрасный мясной соус с помидорами. Все с аппетитом начали есть. Один только радист некоторое время сидел, не притрагиваясь к еде, пока аппетитный запах кушанья не побудил его взять на вилку хороший кусок мяса. Но едва он положил его в рот, как в ту же минуту вскочил, как ошпаренный. Лицо его побагровело он страшно выпучил глаза, из которых лились крупные слезы, стекавшие по щекам, отчаянно закашлялся и никак не мог прийти в себя.
Аполодор Динкэ смеялся до упаду. Его большое тяжелое тело так и тряслось от смеху. Он потерял всякое самообладание и хохотал, захлебываясь, до слез.
— Это реакция и ее эффект, — произнес он наконец, немного успокоившись. — Другими словами: преступление и наказание! Если Андрей утверждает, что не великое дело быть поваром, так вот же… пускай попробует еды, приготовленной плохим поваром! Ведь такому не раз случается пересыпать перцу, пересолить, переложить в три раза больше горчицы или невзначай перелить уксусу в еду, как раз, когда еда уже в тарелке. Вот так приблизительно случилось и в этом случае. Видите, товарищ Прекуп! Вот что бывает, когда имеешь дело с плохим поваром.
На этот раз Матей серьезно рассердился.
— Шутка шуткой, — сказал он укоризненным тоном, — но теперь следует сознаться, что вы потеряли всякую меру.
Эти слова пришлись далеко не по вкусу Аполодору Динкэ.
Он надулся и ушел в лабораторию. Проходя через исследовательскую комнату, он увидел на одном из столов бутылочку с бесцветной жидкостью, которую Добре добыл еще на Венере из одного растения в пустыне. Динкэ взял бутылочку в руки, повертел ее и прочел на этикетке надпись рукой Добре:
