Майкл Маршалл - Запретный район
Итак, спать в ту ночь я не собирался. Да и на следующий день тоже. Но завтра я точно буду видеть сны.
Глава 11
Вам следует хорошенько усвоить, что иногда вещи бывают именно такими, какими кажутся. Этим я вовсе не хочу сказать, что они не такие, какими вы их себе вообразили, или могут быть такими под покровом того, что доступно глазу, это совсем необязательно, я вот что хочу сказать… Господи, лучше я начну сначала…
Иногда вещи совсем не такие, какими кажутся. Вы иногда смотрите на что-то, и оно представляется вам чем-то совершенно понятным и простым, вы думаете, что уже поняли, что это такое, и лишь потом, позже начинаете осознавать, что на самом деле они совсем не такие, что истина лежит где-то совсем не тут.
Ладно. За такое наблюдение медали не дают.
С другой же стороны, иногда вы смотрите на что-то и уже знаете, что оно совсем не такое, каким представляется. Вы знаете это потому, что сопоставляете то, что видите, с тем, в каком контексте оно находится, и понимаете, что внешность вас обманывает.
Но иногда – и это иной раз крайне важно – вы ошибаетесь.
Иногда, когда вы полагаете, что вас обманывают, на самом деле это не так. Иногда вещи оказываются именно тем, чем они представляются взгляду, как бы это ни было удивительно. И еще: иногда это может оказаться самым важным, самым наиважнейшим.
Позвольте мне выразить это несколько иначе. Почему поездка всегда кажется короче, когда едешь назад?
В восемь часов следующего утра мы стояли перед выходом в Район Истидж и смотрели на море. Вокруг не было ни души – никого, одни только мелькающие в воздухе морские птицы и мы сами. И никаких звуков, кроме мягкого шелеста волн, и еще где-то в отдалении кто-то играл на пианино.
Элкленд вроде как выпал из окружающей действительности. Я-то в последние годы бывал здесь много раз, иногда это нужно было по работе, но гораздо чаще мне просто хотелось побыть здесь. Море я видел не раз, действительно видел. А Элкленд – никогда. Как и большинство современных людей, он знал, что оно существует, знал, каков химический состав его воды, но вот увидеть его воочию, понять, что это такое на самом деле…
– Оно, э-э-э, такое большое, просто огромное, да? – в конце концов смог он произнести. Я кивнул. Не знаю почему, но мне затруднительно разговаривать нормальным языком, стоя перед морем. Его присутствие почему-то вынуждает меня пользоваться исключительно афористическими и туманными выражениями.
Это отчасти из-за того, что так на меня воздействует Район Истидж. Мы медленно брели по берегу, и сильный бриз раздувал наши одежды, обтягивая тело. Я уже заметил, что Район совсем не изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз. Он вообще смотрится как город-призрак, каковым и является на самом деле. Истидж огромен, он занимает около пятидесяти миль побережья, но проживает в нем едва ли человек двадцать. Никто сюда не приезжает, и так длится уже более ста лет. Мы повернулись спиной к морю, задом к этому огромному бушующему шторму неизвестности и неопределенности: все это было нам больше не нужно, все это было нам больше ни к чему. Здания вдоль прибрежной полосы были по-прежнему во вполне приличном состоянии, поскольку ни у кого не было ни сил, ни желания забираться в такую даль, чтобы подвергнуть этот мертвый город варварскому разгрому. Да и какой в этом смысл? Магазины и рестораны, разваливающиеся отели и гниющие причалы – они уже многие десятилетия существуют сами по себе, глядя на приливы и пролетающие года, выброшенные за все пределы времени, видя перед собой лишь разрушение и разложение, уходящую в прошлое роскошь былого мира.
Понимаете, о чем я? Я все же старался вырваться из этого состояния.
– Тут вообще-то все какое-то призрачное, – сказал Элкленд, оторвав наконец взгляд от моря и теперь изучая облезлые фронтоны зданий и пустые, насквозь продуваемые ветрами улицы. – Здесь что, больше никто не живет?
– Очень немногие, по большей части слегка помешанные или совсем безумные. Мы сейчас посетим одного такого.
– Неужели? – В голосе Действующего Деятеля звучало сомнение. – А зачем? И откуда эти звуки фортепьяно?
Мы как раз приближались к источнику этих музыкальных звуков. Мелодия была, в общем, довольно красивая, правда, немного мрачноватая, этакие отрывки, исполненные тихой меланхолии. Когда мы проходили мимо одного из самых больших ресторанов, расположенного на противоположной стороне улицы, мне показалось, что я заметил какое-то движение в глубине его зала, но проверять не пошел. Люди здесь легко пугаются, а музыка мне, в общем, нравилась.
– Нам нужно его посетить, потому что у него есть самолет.
– Ага. А я-то все гадал, зачем мы так далеко забрались. – После целой ночи беспробудного сна мой Деятель отнюдь не выглядел лучше и здоровее, но явно приободрился, правда, бодрость эта была с доброй долей усталости. – Мы собираемся улететь из страны или что?
– Да, – ответил я. – И нет. Мы не собираемся никуда лететь на самолете. Это он полетит.
– Понятно, – ответил он, потом нахмурился. – Нет, непонятно. Тогда что мы сами-то будем делать?
– Останемся здесь.
– Что?!
Я знал, что раньше или позже мне придется объяснять ему, каков будет следующий этап наших действий, но хотел пока что повременить с этим объяснением. Если у него не будет достаточно времени, чтобы его обдумать, тем легче для меня. Или, по крайней мере, менее затруднительно, хотя в это трудно поверить.
– Доверьтесь мне.
– Хм-м, – произнес он, но продолжать не стал.
Два часа спустя мы сидели в «Куполе». «Купол» когда-то был огромным отелем на берегу, таким местом, куда люди приезжают, если у них имеется огромное количество денег и они желают, чтобы этот факт стал абсолютно ясен и понятен всем и каждому. Если не носить на себе здоровенный плакат с соответствующим объявлением, то наилучший способ заявить: «Эй, смотрите! У меня больше бабок, чем я мог бы истратить, да я и не знаю, как это сделать!» – это поселиться на пару недель в «Куполе».
Но богатые люди нынче стали очень серьезными, как мне представляется, поэтому теперь они ошиваются в Брэндфилде или в Районе Кэш и играют в гольф. Быть нынче богатым – не такое уж веселое развлечение или забава, как это было раньше. В прежние времена, если ты вдруг разбогател, то сразу переставал работать и максимально сосредотачивался на том, как бы получше развлечься, причем самым дорогим способом. А теперь люди богатеют, а потом просто продолжают работать еще напряженнее, чтобы стать еще богаче. Иногда, правда, они играют в гольф. Вот так оно и происходит, судя по всему. Это не слишком завлекательно выглядит, на мой взгляд, но так оно есть.
