Юрий Слащинин - Боги в изгнании
· Разлить всем.
· Нет, - заявил Минтарл.
· Не надо нам, - замахал руками молоденький Ойлен.
Кари поняла: настаивать бесполезно.
· О чем разговор шел? - спросила она.
· О новой нравственности, - ответил с готовностью Ригцин.
· Суть которой, увы, останется старой, - добавил Тадоль-па. - Все упрется в вечный вопрос - как распределять блага.
По заслугам, - сказал Минтарл как о само собой разумеющемся. И, подкладывая в тарелку Кари грибов, добавил: - Больше дал - больше получил. Просто и понятно.
- Беда в том, что каждый считает, что дает обществу больше, чем берет, - сказал Тадоль-па.
· А мы разрешим брать. Бери каждый, сколько хочешь, - убежденно произнес Ригцин.
· Не получится, - улыбнулся Тадоль-па. - Нелегко удовлетворить запросы в пище, одежде, в удобствах быта. Но еще труднее удовлетворить потребности информационные для интеллектуального развития. А потому всякое распределение благ должно осуществляться по справедливости.
· А что такое справедливость? - спросила Кари.
· Признание равноправия.
· Утопия, - сказал Минтарл с насмешкой.
· Зачем же так категорично, - поднялся из-за стола Тадоль-па и пошел вокруг «Разумника», на ходу формулируя мысль: - Справедливость не утопия, а насущная необходимость новой формации. Смотрите, что получается. В своей жизни мы пользуемся благами, созданными другими или накопленными обществом за многие тысячелетия: это достижения науки и культуры, энергостанции, города, дома, продукты питания - да все-все вокруг. А потому главным правилом нашей жизни должны быть справедливость и равноправие в использовании этих общественных благ, так как наши личные добавления всегда мизерны. Нет нравственности без справделивости, как нет справедливости без равенства!
· Пожалуй, это правильно, - поддержал Тадоль-па Минтарл.
· Ты заявил: надо распределять блага по заслугам, - уколол его Ригцин. -
«Больше дал - больше получил»…
Под насмешливым взглядом Ригцина Минтарл попытался пробраться сквозь дебри своих перепутавшихся представлений:
· Як тому говорил, что у каждого из нас будет семья… и дети. Каждый захочет постараться для них… Чтобы стали счастливее нас… Я против наследования богатств, когда оставляется много. А когда немного, то можно, по-моему.
Детям нужна любовь, а не наше имущество, - ответил Тадоль-па. - Ведь жизнь не исчерпывается потреблением, она жаждет творческой плодовитости. Для детей разумнее создавать не личные наследуемые богатства, а более развитый, чем достался нам, общественный потенциал. Пусть принимают его и творят дальше. А вот чтобы творили, а не превращались в потребителей полученного, надо создать им правила жизни, направленные именно на укрепление общественных начал. Как я это понимаю? Когда-то самым выгодным было грабить. И общественное мнение поощряло грабителей, объявляло их своими героями. Потом выгоднее стало эксплуатировать, и фокус симпатий переместился с грабителей на эксплуататоров. А в обществе, построенном на справедливости и равенстве всех, нравственным может быть только общественная полезность.
· И мирные добродетели, - сказала Кари.
· Да, - кивнул Тадоль-па. - Можно принять такую заповедь: делай для других так, как хотел бы, чтобы другие делали для тебя.
· Заповеди-это законы, что ли? - спросил мрачно Минтарл. - Мало их было, чтобы опять писать?
· То были законы кселензов, ограждающие их интересы. Теперь будут законы наши, - сказал Тадоль-па. - Что тут непонятного тебе?
· А сами вы не видите, что ли? - удивился Минтарл и показал взглядом на задумчиво притихшую Кари. - Какие законы могут быть установлены для всемогущих? Вчера она, вот так же сидя здесь, мановением мысли где-то в океане столкнула корабль с айсбергом, позавчера взорвала склад аккумуляторов… Какими законами можно ограничить таких?
Кари с интересом прислушалась.
- Законами, самими для себя установленными.
Кари подумала и отрицательно мотнула головой.
_ Нельзя заставлять каждого решать заново для себя, можно убить ближнего или нет. Кроме того, в самом высокоразвитом обществе может оказаться индивид е агрессивными инстинктами. Значит, что-то должно ограничивать этот генетический сбой. Мне кажется, надо сделать так, чтобы каждый знал, что огонь горячий, пробовал он его рукой или нет.
· Так ты за законы? - удивился Минтарл.
· Почему ты удивляешься?
Не удивляюсь - постигаю. Ты можешь - «за». Я могу, он, они… Но ведь получить могущество может индивид с генетическим сбоем, как ты говоришь. И пренебрежет твоим законом.
- Не моим, а общественным. Установленным большинством.
- Я всю жизнь имел дело с большинством. И вынес убеждение, что возглавляет его - меньшинство. Во все времена всякая новая истина зарождалась в малом круге лиц, хотя бы потому, что первый раз она приходила на ум кому-то одному. А если я в силу своей отсталости не соглашусь с этим умником? И не подчинюсь даже сгруппированному им большинству? Будучи всемогущим, конечно, как бог.
- Путаешь понятия, - вернулся к столу Тадоль-па. - Мнение становится общественным не потому, что его навязали большинству. Наоборот, большинство принимает это мнение от своего индивида как ответ на возникшую задачу. Поэтому разумнее не противопоставлять себя «умникам», а создавать им условия для того, чтобы они свободно находили своих сторонников и несли в жизнь новые истины… Что касается ссылки на могущество, то, должен сказать, это древнейшая уловка. Идет к нам, наверное, с тех времен, когда первый наш пращур вооружился дубинкой. Потом потрясали копьями, пушками, ядерными бомбами и требовали себе особых привилегий.
- А я бы предложила для всех один закон, - сказала Кари и, выждав, когда все взгляды собрались на ней, договорила: - Любовь!
Ее слова, заметила Кари, вызвали какую-то странную реакцию.
- Красиво, - сказал Ригцин, потупясь.
Смутились и отвели взгляды Тадоль-па и молодые дежурные по обслуживанию Центра Ерик и Барбан, а Минтрал крутил головой, чтобы не смотреть ей в лицо, и вышел из-за стола, пробормотав:
· Любовь не бывает вечной.
· Разве? - с уличающим удивлением следила за ним Кари, не понимая, что произошло. Почему любовь вызывает у них смущение?
· Я любил Даву… И наше с ней останется здесь, - стукнул Минтарл себя в грудь и вновь уперся взглядом в Кари. - А что может дать любовь обществу?
· Ничего, - улыбнулась Кари таинственно, - кроме самой себя.
· Какая же тогда обществу польза от моей к Даве любви?
· А какая польза от законов, которые вы тут придумываете для нас?
· Закон вносит порядок.
