Михаил Михеев - Вирус В-13
Фон Штрипс немного оживился.
— Черт знает, как у вас все хорошо получается… Но как все произошло на самом деле?
Проходя за его спиной мимо стенного шкафа, фрейлейн Морге задернула шторой сломанную дверцу.
— Вам полезнее будет думать, что все произошло именно так, как я вам рассказываю. Меня сейчас интересует другое. Вы сказали, что консула кто-то вызвал в Зиттин по телефону?
— Да, я слышал, как он говорил об этом журналистам.
Фрейлейн Морге прищурилась. Немного подумала.
— Вы знаете, — сказала она медленно, — когда я вошла в кабинет, я обнаружила здесь Шпиглера. Он что-то делал у моего стола.
— Вы думаете, что он мог позвонить по телефону? Так он же совсем идиот.
Фрейлейн Морге с сомнением покачала головой.
— А где он сейчас? — спросил фон Штрипс.
— Его перевязывают. — приняла его за вора и прострелила ему руку.
Она открыла дверь и что-то сказала. Через некоторое время санитар протолкнул в кабинет сгорбленную растрепанную фигуру.
Шляпы на уборщике уже не было. Седые нечесаные космы длинных волос свисали на лицо. Правый рукав грязного халата был завернут, и рука ниже локтя была обмотана белым бинтом. Левой рукой он поддерживал раненую руку и, не поднимая головы, медленно переступал с ноги на ногу. Черты его неподвижного лица, как обычно, не выражали ничего. Тряслась отвисшая синеватая губа.
— Чтобы он мог вызвать по телефону консула? — усомнился фон Штрипс. Ерунда, фрейлейн. Вы только посмотрите на него.
Фрейлейн Морге пристально разглядывала забинтованную руку уборщика с хорошо развитыми мышцами.
— Доктор Шпиглер! — внезапно бросила она, резко как удар бича. Посмотрите на меня!
Уборщик вздрогнул. Он поднял плечи и спрятал между ними голову, как бы ожидая удара. Глаза его часто-часто замигали за стеклами очков.
Мелкими, крадущимися шагами фрейлейн Морге обошла кругом растрепанную фигуру, — фон Штрипс, ничего не понимая, следил за ней. Внезапно она остановилась и, взяв уборщика за отвороты халата, вздернула его голову кверху.
— Почему у вас стали черные глаза, доктор Шпиглер? — И тут же сильным рывком дернула за седые космы волос.
Фон Штрипс ахнул и вскочил на ноги. Под седыми волосами уборщика оказались хорошо знакомые ему рыжие пряди. Такие волосы могли быть только у одного человека в Зиттине…
— О'Патли! — почти завизжал фон Штрипс. — Это он — О'Патли!
Фрейлейн Морге растерялась первый раз в жизни.
Она попыталась что-либо сообразить и не могла. Незнакомое, щемящее чувство паники, смертельной опасности охватило ее. Она отступила на шаг. Закрыла лицо ладонью, как бы желая освободиться от тяжелого бредового видения.
Когда она открыла глаза, то увидела перед собой не сгорбленного, немощного старика, а стройного невысокого мужчину, в синем халате уборщика. Его лицо непостижимо походило на лицо доктора Шпиглера, и только черные глаза были не по-стариковски вызывающе молоды.
Размахивая пистолетом, фон Штрипс уже застегивал на О'Патли наручники.
Редактор «Рабочей газеты» не сопротивлялся. Бежать было некуда, защищаться бессмысленно. Он только стиснул зубы от боли, когда шеф полиции грубо схватил его за раненую руку.
— Вот как, — наконец смогла произнести фрейлейн Морге. — Редактор «Рабочей газеты»?.. Но какой дьявол так подделал ваше лицо?
— Так это вы звонили консулу? — шипел фон Штрипс. Он сильно ткнул О'Патли дулом пистолета в подбородок.
О'Патли покачнулся и не сказал ни слова. Глаза его со странным выражением остановились на столе, где рядом с телефонным аппаратом стояли два недопитые бокала с вином.
Фрейлейн Морге перехватила его взгляд.
— Фон Штрипс, — сказала она быстро, — он не только звонил консулу, он также звонил и в редакцию своей газеты. Немедленно поезжайте и закройте их типографию.
Голова шефа полиции соображала медленнее. Он непонимающе нахмурился.
— Да торопитесь, черт вас возьми! — закричала фрейлейн Морге. — Неужели вы не понимаете, если там успеют напечатать то, что мог им сказать редактор, то вам не устроиться даже в «Люксе»! Тогда в жизни вам останется только одно место… на веревке!
Ударившись плечом о косяк двери, фон Штрипс выскочил из кабинета. Топот его сапог замер в коридоре.
О'Патли остался наедине с фрейлейн Морге.
Не спуская с него глаз, она отступила, с усилием оперлась о стол заложенными за спину руками. Губы и веки ее слегка вздрагивали; но это видел только О'Патли, сама она еще ничего не замечала.
— Значит, господин редактор так заинтересовался нашими делами, что решил под чужой личиной пробраться в клинику.
О'Патли плохо слышал, что говорила фрейлейн Морге. Раненая рука его, затянутая наручниками, сильно ныла. Он попытался поддержать ее другой рукой и не смог.
— Я хочу отметить ваше вредное любопытство, — продолжала фрейлейн Морге. — Вы надели на себя чужую маску. — сделаю так, что эта маска будет навечно вашим лицом.
Она с усилием выпрямилась, обошла вокруг стола и достала из ящика металлический футляр для ампул. Отвернула крышку.
Футляр был пуст.
— Ага, — сказала она. — Кроме лица доктора Шпиглера, вы также украли еще и ампулу с вирусом. Где она?
О'Патли молча стиснул челюсти.
Нервная судорога пробежала по лицу фрейлейн Морге. Тяжелая усталость сковывала ее движения. Все еще не понимая, что с ней, она снова решила налить вина, взяла графин. Трясущейся рукой перевернула его над бокалом. Что-то легко звякнуло по стеклу и скатилось в бокал.
Глаза у фрейлейн Морге широко открылись. Она хотела крикнуть и не смогла. Наклонилась, вглядываясь.
В бокале лежала длинная стеклянная ампула.
Тонкий конец ее был отломан…
Расплата
Лимузин шефа полиции мигом домчался до здания «Рабочей газеты».
На дверях типографии висел замок. Ни в здании, ни вокруг него не замечалось никакого движения. Фон Штрипс вытащил платок и облегченно вытер холодный пот.
«Ффу-у! Вот сумасшедшая женщина! Всегда постарается устроить панику там, где и никаких оснований нет. Мало ли куда мог еще звонить проклятый редактор?». Он оставил возле дверей типографии дежурного агента и вернулся к машине.
— В полицию.
«Нужно будет сообщить фрейлейн, что у него в городе, как всегда, все в порядке. Пусть она приводит в порядок свои дела в клинике».
Однако тревога, зародившаяся еще в клинике, не проходила. Всю дорогу шеф полиции озирался по сторонам и ежился от непонятного страха.
Это ощущение не оставило фон Штрипса и в его кабинете. Опускаясь в кресло, он вдруг почувствовал неприятный холод во всем теле и содрогнулся, как от озноба. Провел рукой по лицу. Лоб был влажный и холодный.
