Михаил Михеев - Вирус В-13
— Сейчас мимо проехал! Это наш консул!
— Ты не ошибся?!
— Нет… я его хорошо разглядел! И шофера его узнал…
Байдаров с маху захлопнул дверку и закрутил рулевое колесо. Красный огонек заднего фонаря машины виднелся уже далеко впереди; но теперь это был огонек спасения, и нужно было догнать его во что бы то ни стало.
Боясь перегрузить мотор, Байдаров осторожно увеличивал скорость. Ему казалось, что красная звездочка начинает удаляться — машина консула шла быстро, — тогда он сильнее нажимал педаль газа, с беспокойствам прислушивался к неровному гулу мотора.
Внезапно, в свете его фонарей промелькнул красный лимузин. Он шел навстречу; за передним стеклом Байдаров разглядел лицо шефа полиции. Их взгляды встретились на мгновение. Байдаров не знал, заметили его или нет; но, посмотрев в зеркало, увидел, как лимузин круто развернулся на шоссе. Пронзительные лучи прожекторов уперлись в заднее стекло “кадиллака”.
Теперь уже Байдаров нажал педаль до отказа.
Мотор вначале захлебнулся, потом взревел отчаянно.
Огонек машины консула стал приближаться.
Но и огни сзади угрожающе росли…
Байдаров наклонился вперед, напряженно разглядывая дорогу. Он срезал повороты, чтобы не снижать скорости. Задние колеса заносило на виражах, “кадиллак” трясло и швыряло из стороны в сторону… Мотор ревел, допевая свою лебединую песню.
Наконец, отчаянно вопя сигналом, Байдаров поравнялся с машиной консула. Обогнал ее… и в ту же секунду мотор застучал, загремел… “кадиллак” рванулся в кювет… Судорожным усилием Байдаров успел развернуть его поперек дороги и выпрыгнул на шоссе.
Машина консула остановилась, почти упершись радиатором в “кадиллак”. Побледневший шофер все еще давил ногой на педаль тормоза и не мог выговорить ни слова.
Красный лимузин проскочил вперед и тоже затормозил. Шеф полиции уже бежал к Байдарову с пистолетом в руках.
Из машины вышел консул.
Увидя его, фон Штрипс попятился и сунул пистолет в карман.
— Что здесь происходит? — спросил консул у Байдарова, который с усталой улыбкой вытирал платком потное лицо. — Что за гонки на шоссе?
— Ночная прогулка, — сказал Байдаров. — Выехали подышать свежим воздухом. А это шеф полиции города Зиттина.
— С этим господином мы знакомы, — сказал консул.
— Он был настолько любезен. — продолжал Байдаров, — что решил сопровождать нас, боясь, как бы с нами что не случилось, — Байдаров повернулся к фон Штрипсу. — Очень благодарен вам за заботу, но теперь под защитой нашего консула мы будем в полной безопасности. Не смею вас больше задерживать…
Начало конца
Старки разбудил телефонный звонок. Заместитель редактора поднялся, кряхтя, потирая затекшую поясницу, — диванчик был короток, а Старки ночевал в редакции уже третьи сутки. Навалившись животом на стол, он приложил к уху телефонную трубку и зевнул.
— Что? Что? — вдруг закричал он. — О'Патли! Черт возьми, это ты?.. Откуда ты звонишь?.. — тут Старки сразу же оглянулся, как будто кто мог их подслушать, и прикрыл ладонью трубку. — Да, да, слушаю, — взволнованно зашептал он, — говори!
Он схватил блокнот, карандаш, но на первом же слове сломал его. Чертыхнулся, выдернул из стаканчика перо. Он торопился и нервничал. Перо запиналось и брызгало по бумаге. Блокнот полз по столу, он придерживал его локтем и писал, писал, кое-как успевая за словами О'Патли. И чем больше он писал, тем тревожнее и взволнованнее становилось выражение его лица. Наконец, бросил перо.
— Да, да, О'Патли! Сейчас же в набор… Успею! Но как ты оттуда выберешься?..
Телефонная трубка стукнула, видимо, положенная на стол… Послышалось легкое звяканье, похожее на стук стеклянной пробки о горлышко графина… и все замолкло.
— О'Патли! — громко позвал Старки и тут же услышал в трубку грохот пистолетного выстрела…
Раздув ноздри, фрейлейн Морге глубоко втянула в себя кисловатый запах сгоревшего бездымного пороха, поставила пистолет на предохранитель и бросила его в стол. Присела в кресло, сильно сжала голову руками.
Ночные события обрушились на нее с внезапностью удара пули, даже ее железное самообладание дало трещину. Глубоко раненное самолюбие мешало сосредоточиться. А нужно было трезво и спокойно осмыслить все происшедшее, продумать, что делать, как себя вести, если история с Майковой дойдет до советского консула. Взбудораженная нервная система требовала разрядки. Из графина на столе фрейлейн Морге налила полный бокал вина. Поднесла ко рту… и почему-то именно в эту минуту в ее сознании возникло перекошенное лицо доктора Шпиглера… Она выпила и поморщилась — даже ее любимое вино имело сегодня какой-то неприятный вкус.
В коридоре послышался торопливый топот каблуков, и в кабинет вбежал фон Штрипс.
Фрейлейн Морге зорко оглядела его взволнованное лицо и отвернулась.
— Вы их упустили, — сказала ока. — Эксон снимет с вас шкуру, фон Штрипс.
— К дьяволу вашего Эксона! — огрызнулся шеф полиции, без разрешения бросаясь в кресло. — Кстати, вам тоже не поздоровится.
— Согласна. Мне попадет больше, чем вам. На вашем месте я бы и не беспокоилась. Если вас выгонит Эксон, вы сразу найдете себе место, хотя бы в «Люксе».
— Что я буду делать в «Люксе»?
— У вас представительная внешность, и господин Скарбон с удовольствием возьмет вас швейцаром… Ну, не сверкайте глазами! — оборвала она фон Штрипса и подвинула ему стакан с вином. — Выпейте и расскажите толком, что у вас произошло на шоссе?
Фон Штрипс сделал солидный глоток и с неудовольствием пожевал губами.
— Фу… какая кислятина. По-моему, раньше ваше вино было получше.
— Странно, мне оно тоже показалось кислым. Очевидно, у нас обоих от неприятностей испортился вкус.
Пока фон Штрипс рассказывал о встрече с консулом, она молча расхаживала по кабинету.
— Ну, беда еще не слишком велика, — вставила она, когда шеф полиции закончил свой рассказ.
— Но консул поднимет шум. Он доложит нашему министру и потребует расследования.
— Возможно. Тогда мы скажем, что Майкову в бессознательном состоянии привез к нам шофер легкового такси. — думаю, мы сможем найти такого шофера, — фон Штрипс?
— Конечно, сможем. А дальше что?
— А дальше все показания доктора Майковой мы выдадим за бред больного воображения. Кстати, она сейчас в таком состоянии, что ее невменяемость подтвердит любая экспертиза. Затем мы скажем, что как только узнали, кто она, сразу же сообщили ее друзьям — журналистам. Те приехали и насильно увезли Майкову из клиники, хотя мы и хотели оказать ей медицинскую помощь.
