Селия Фридман - Время истинной ночи
- Кротко склоняемся мы пред Тобой, - провозгласил регент. - Послушные Твоему Закону.
- Аминь, - подхватила паства.
Дэмьен еще не встречался с Матерью. Как ему представлялось, он уже понял ее роль в жизни города, но чем больше он узнавал, тем в более сильную растерянность впадал. Она казалась существом в высшей степени таинственным, появляющимся где-нибудь и уходящим откуда угодно с одинаковой непредсказуемостью, благодаря чему она становилась скорее некоей заочной инстанцией, нежели жизненно важной частью теократической системы управления. Что было довольно странно. Крайне странно. И совершенно не похоже на знакомый ему распорядок Истинной Церкви.
В конце концов слово предоставили ему самому. Уже подходя к амвону, он слышал, как представляет его своей пастве регент. И тут он почувствовал на себе взгляд невероятной, чуть ли не осязаемой силы. Он набрал полные легкие воздуха, собрался с мыслями... и замер, внезапно почувствовав, что все присутствующие смотрят не на него, а куда-то мимо.
Ему за спину.
Он обернулся - и тут же его сердце забилось еще быстрее.
Мать.
Тело ее было, наверное, невесомым, чего никак нельзя было сказать о ее присутствии, - пока она проходила вперед и занимала положенное ей место рядом с Тошидой, Дэмьен невольно поразился тому, сколько власти источает эта хрупкая женщина. Развевающаяся ряса тончайшего шелка лишь намекала на очертания ее фигуры, вуаль, скрывающая лицо, крепилась на тяжелой золотой короне, украшавшей ее волосы и лишь отчасти прячущей ее от взглядов толпы. Красавицей ее назвать было нельзя, но в подобном одеянии, играя роль символа красоты и могущества Истинной Веры, она была прекрасна, - и когда Тошида почтительно склонился перед женщиной, сразу же стало ясно, кто из этих двоих на самом деле управляет государством.
Она села рядом с регентом, уселась на изукрашенный трон, высившийся возле подиума. "Ну же, - приказал ее взгляд, обращенный к Дэмьену. Начинай!" И, как ему показалось, откидываясь на мягкие подушки, Мать едва заметно улыбнулась.
Немалого труда стоило священнику отвести от нее взгляд и начать речь. И еще большего труда стоило не прибегнуть к использованию земной Фэа для Познания, для того, чтобы побольше узнать о том, кто она такая и что такое. Но это - на глазах у стольких свидетелей - было бы непоправимой ошибкой.
И он обратил свое внимание на паству и именно ей адресовал свою речь. То есть не совсем речь, и не совсем проповедь, и не совсем урок по истории человечества... а так, нечто среднее, при помощи чего он надеялся навести мост между двумя обособленно существовавшими мирами.
Ему хотелось воздать хвалу здешним достижениям. Ему хотелось заставить паству поглядеть на это его собственными глазами. Ему хотелось наделить людей способностью собственного видения, хотелось отвлечь слушателей от повседневного, возвысить их с тем, чтобы местные верующие увидели и осознали, что они добились подлинного триумфа.
И более того. Ему хотелось ввести это понимание в общий контекст, чтобы им стало ясно, как мучительно борется человек Запада за обретение мира и покоя, который им уже дарован. И - главное! - ему хотелось дать им понять, какое значение будет иметь для Запада весть об их триумфе, когда он доставит ее туда. Ибо молва о достигнутых ими успехах, конечно же, разлетится повсюду, - и пройдет совсем немного времени, прежде чем жителям всей Эрны захочется воплотить в явь мечту Пророка. Наконец-то захочется.
Закончив, он поклонился аудитории, глубоко и чинно, а затем сошел с амвона. Тошида кивнул, и служба продолжилась, меж тем как Дэмьен занял свое прежнее место. Усевшись, он поглядел на трон, на котором восседала Мать, чтобы дать ей понять, что ее появление не осталось им незамеченным. И с удивлением обнаружил, что она уже ушла.
"Как это так?"
Она пришла послушать его, вот в чем дело. В этом - и только в этом. Пришла послушать заморского священника, пришла узнать, какова его вера, а затем поспешно покинула помещение, избегая почти неизбежного в противоположном случае дальнейшего контакта. Может быть, проповедь ей не понравилась? "Нет, - подумал он. - Едва ли". Скорее всего, она и впрямь ушла лишь ради того, чтобы случай или протокол не заставили их познакомиться. Но почему она так поступила? Этот вопрос томил его на протяжении всей службы и в последовавшие часы. Неужели в нем есть нечто такое, чего Мать стремится - или обязана - избежать?
Когда Дэмьен наконец прибыл во дворец регента, час был уже поздний, и он только порадовался тому, что Тошида оказался не в состоянии составить ему компанию. Ему необходимо было подумать. Во дворце имелся гостевой флигель для значительных персон, прибывающих из других городов, и Тошида настоял на том, чтобы Дэмьен поселился именно там. В целях его собственного благополучия или же для того, чтобы постоянно оставаться под наблюдением? Должно быть, и то и другое, сказала Хессет. Дэмьен настоял на том, чтобы и ее поселили здесь же, и хотя Тошида нашел это пожелание несколько странным, - ибо почему бы ей не поселиться в Доме Святительниц вместе с остальными представительницами ее Ордена, - он в конце концов согласился. Хессет и Дэмьен поселились на одном этаже, и теперь, поднимаясь по винтовой лестнице в гостевой флигель, он не сомневался, что застанет ее там. Более того, она будет его ждать.
Она и ждала его.
И Джеральд Таррант тоже.
На мгновение Дэмьен застыл в дверях, ведущих в собственные покои. Только что покинув собор, оказаться в обществе Охотника было равнозначно тому, как если бы его окатили ледяной водой из ведра. У него аж перехватило дыхание.
Затем, предельно осторожно и по возможности бесшумно, он прикрыл за собой дверь.
- Вас видели?
- Вы об охране? Нет.
- А вообще кто-нибудь?
Охотник покачал головой:
- Никому не известно о том, что я в городе. Никому не известно о том, что я на этом континенте, если уж на то пошло. И, мне кажется, лучше, чтобы так оно и оставалось.
Дэмьен натянуто кивнул:
- Корабль подвергли досмотру и обыску, как вы знаете. И весьма основательно. Именно так, как вы и предсказывали. - "Они искали вас", вот что хотелось ему сказать на самом деле. Но ведь наверняка он не мог судить даже об этом, не правда ли? - Искали порождения ночи, - сказал он в конце концов, в ответ на что Таррант кивнул.
Священник заставил себя пройти в комнату и, преодолев естественное отвращение, задал неизбежный вопрос:
- Вам полегчало?
- Я нашел пищу, - сухо ответил Охотник. - Если вы спрашиваете именно об этом. Ничего особо деликатесного, однако можно сказать, что от последствий путешествия мне оправиться все-таки удалось.
