Василий Головачев - Черный человек. Книга 2
— Откуда? — спросил Шаламов мысленно.
— Оттуда, — ответил Лондон тем же манером.
— Тянет к семье?
— Иногда, но это не главная причина. К тому же дома мне появляться нельзя.
— Боишься испугать?
— Боюсь остаться. А оставаться мне не даст память того, что я уже видел. Я — садху, странник, и не хочу иной доли.
— Перекати-поле…
— Что?… Ах, да… ты прав, но, наверное, мы оба — перекати-поле. К сожалению, я поздно понял, что тот, кто вкусил странствий, обречен на вечные скитания.
— Но как же дочь, жена?
— Они счастливы, потому что…
— Двойник, — догадался Шаламов.
— Одна из линий «я», вполне качественная… почти человек. Но я сделал так, что он будет стариться, как и все. Почему бы тебе не сделать то же самое?
Шаламов не ответил, странно переваливаясь с ноги на ногу, прошел на середину помещения, поманил кого-то — Лондон услышал пси-зов, и в помещение трансфера просочилась струя полупрозрачного желе-тумана, сформировалась в переливчатое искристое облако. Майкл с удивлением узнал в нем миллионоглазого орилоунского призрака, который спас его когда-то от взрыва «черного человека». Правда, сейчас «призрак» на облако с глазами не походил, вернее, только люди видели его «глаза», таким образом он влиял на их подсознание, но Лондону он представлялся иным: воображение, опирающееся на информацию многих нечеловеческих органов чувств, рисовало настороженно дремлющее гигантское существо, получеловека-полуосьминога, в котором прятались жуткая, потрясающая мощь и не менее жуткая, непредсказуемая тайна инобытия.
— Богоид! — пробормотал Лондон. — Я потерял его еще летом… Где ты его отыскал? Или наоборот — он тебя?
Шаламов раздвинул в улыбке бледные губы:
— Удивительная вещь — я тоже называю его богоидом.
— Значит, кто-то внутри него хочет, чтобы мы называли именно так… хотя я не очень хорошо понимаю, что это означает. А ты?
— Зачем тебе мое понимание? Да, я знаю, что такое богоид. Но извини, тороплюсь. До новых встреч на тропах Вершителей.
— Погоди. — Лондон раздумывал мгновение. — Я знаю, что ты идешь на Землю, и не собираюсь тебя отговаривать, но хорошо ли ты взвесил последствия своего появления там?
Глаза Шаламова вспыхнули, угроза, излучаемая ими, была ощутимо тяжела и материальна, как пощечина. Голова Лондона загудела, как железная бочка от удара палкой — так образно можно было выразить его ощущения. Одновременно произошла трансформация тела бывшего курьера-спасателя: ноги его совсем исчезли, как бы срослись, талия тоже исчезла, руки превратились в гребнистые наросты, голова ушла в плечи… Длилось это всего несколько мгновений, затем тело восстановило свою прежнюю форму, близкую человеческой, но Лондон уже понял, что это сработала вторая половина сознания Шаламова, «я» «черного человека», что означало: расщепление личности Даниила завершилось, и он уже не контролирует себя как человек.
— Пойми меня правильно, — очень мягко сказал Лондон. — Ты изменился, по сравнению с любым человеком ты — что жук-дровосек по сравнению с муравьем, как образно выразился кто-то из писателей, и должен теперь рассчитывать…
— Никому я ничего не должен, — скрипучим голосом перебил Майкла Шаламов. — И не надо проповедей, я и сам могу быть проповедником.
— И все же… — Лондон мог быть терпеливым и упорным до любого опасного уровня, когда дело касалось защиты других людей, хотя и понимал, что настоящая его попытка воззвать к разуму Даниила — не более чем инерция человечности, остатки запасов добра и гуманизма. — Ведь тебя тоже тянет не к людям вообще? Тебе нужна Купава, и ты идешь к ней, так? Зачем?
Шаламов с минуту не сводил своего угрюмого взгляда с лица собеседника, отвернулся, протопал к противоположной стене помещения, в которой запульсировала алая окружность, бросил через плечо:
— А ты считаешь, что я исчерпал лимит поцелуев и ласки? Купава ждет меня…
— Уже не ждет, ведь ты сам сказал ей, что не вернешься.
— Ждет, — упрямо проговорил Шаламов. — А если нет…
— Что тогда? Ты заберешь ее с собой силой, оторвешь от ребенка? Заставишь любить себя, упыря? Превратишь в подобие себя и этим осчастливишь? — Лондон ощутил в душе прилив гнева и неприязни. — Или убьешь?
Шаламов медленно повернулся, бездонные глаза его снова осветились угрозой.
— Ты мне больше такого не говори… садху! Моему терпению может прийти конец, я не посмотрю, что мы… коллеги. Обходи меня стороной, если встретишь. Купава — моя жена и принадлежит мне, понял? Мне!
Лондон молчал. Угроз Шаламова он не боялся, но спорить с ним в момент, когда тот собирался идти на Землю, значило усугубить разлад в его душе, а если Даниил закусит удила, кто его остановит? И что он натворит?
— Будь осторожен, — тихо сказал Майкл. — Я не хотел тебя обидеть, но не причиняй зла ничего не подозревающим людям и особенно Купаве… если ты действительно ее любишь.
Шаламов вошел в стену, исчез, за ним испарилось и переливчатое облако богоида, только волна холодного ветра пробежала по залу. Лондон присел на выросший по его желанию из пола стул, задумался, не зная, продолжать ли свой путь или предупредить кого-нибудь на Земле о появлении экзосенса…
Он вышел из «эскалатора» в чужой квартире, а не в своей, как ожидал, и уже через полминуты понял, что это квартира Мальгина. Слепая ярость горячей волной ударила в голову, затопила сознание, оборвала способность мыслить в человеческой плоскости, а когда Шаламов очнулся, гостиная, в которой находился кокон «эскалатора», предстала взору в таком виде, будто через нее проскакала Мамаева конница: дверцы шкафов вогнуты и расколоты, вещи разбросаны и растоптаны, стол опрокинут, пси-вириал «домового» разбит вдребезги…
— Черт! — сказал Шаламов равнодушно, обращаясь к висящему посреди комнаты облаку богоида. — Опять перестарался. Этот Мальгин меня с ума сведет когда-нибудь! Что, не одобряешь?
Богоид, как всегда, ответил на своем абракадабрском языке: в голове Шаламова, на всех его уровнях сознания, заискрились звезды, замелькали цветные сполохи, зазвенели колокольчики, медными голосами отозвались трубы и литавры…
— Понятно, — буркнул Шаламов. — Безнадежен. Отвязался бы ты от меня, мешок, а? Надоел хуже горькой редьки! Как я с тобой в обществе появлюсь?
Облако богоида вдруг помутнело, тысячи мигающих человеческих глаз проступили внутри него сквозь белесый туман, и в следующее мгновение оно пропало, породив слабую волну холодного ветра.
Шаламов прошелся по квартире Мальгина, принюхиваясь: Купавой не пахло. Во всяком случае, она не появлялась здесь давно. Пожав плечами, Даниил спрятал в сумку сферу «эскалатора» и, размышляя, каким образом она могла оказаться в чужом доме, вышел из квартиры. Одежда на нем превратилась в пятнистый комбинезон со множеством кармашков, «молний», антенн и светящихся глазков, но прохожих удивить таким костюмом было невозможно — они видели и более экстравагантные одеяния.
