Андрей Егоров - Книга Темной Воды (сб.)
Не сводя глаз с Лидии, которая уже ощутила тревогу и озиралась кругом с растерянным видом, я пошел к дому. Поднялся на крыльцо. Миновал пустую террасу. В комнате обнаружилась белокурая девочка. Она играла с куклами на широкой кровати.
Его я нашел за домом. Возле другого крыльца. Наш дачный домик был проходным. Он мастерил что-то на моем верстаке. За прошедшее с последней встречи время он почти не изменился. Разве что немного прибавил в весе, и шевелюра стала пореже.
Вот и все. Счастливая семья в сборе. Отец семейства, заменивший меня, лежащего в коме и умершего сегодня. Лидия — счастливая мамаша. И двое их белокурых детишек. Летний отдых на даче.
Я присел на крыльцо, наблюдая за ним. Он работал увлеченно. Так трудятся городские жители, испытывающие временами тоску по простому деревенскому быту. Он пытался починить сломанный стул.
Когда я устал смотреть на его широкую спину и проклевывающуюся на макушке лысину, мне захотелось его убить немедленно. Я поднялся, взял в левую руку топор, который он на время отложил, и занес над головой. Он занервничал, что-то почувствовал, обернулся. Топор вошел в его грудную клетку с хрустом, дробя кости и разрывая мышцы. Он повалился на верстак, беспомощно протягивая ко мне ладони, пытаясь схватить то, что не существует.
— Папа-а-а! – На крыльце стояла девочка и безостановочно кричала. Я оказался возле нее в считанные секунды. Схватил малышку покрепче и сжал, зажимая ей рот. Она почти не сопротивлялась. Только трепыхалась в смертельных объятиях, словно бабочка в сачке. Затем обмякла. Маленькое тельце я опустил на крыльцо. И побрел, чувствуя опустошение, по тропинке вокруг дома.
Лидия стояла там, глядя прямо на меня. За ее спиной прятался сын, он тихонько всхлипывал от страха.
Она что, может видеть меня, удивился я. Посмотрел на свою руку и увидел, что она красного цвета, словно под кожей моей текла кровь убитых людей. Тыльная сторона ладони бугрилась ровными наростами, а ногти вытянулись на несколько сантиметров и заострились.
— Что с тобою стало?! – прошептала Лидия, как в том страшном сне, что я неоднократно видел там, в иной реальности. Хотя говорила она едва слышно, я услышал ее.
— Меня уже нет, – ответил я, и голос мой зазвучал громовыми раскатами.
Белокурый мальчик вздрогнул, вырвал руку из ладони матери и кинулся бежать. Она еще секунду стояла, испуганно глядя на меня, потом выставила перед собой ладонь, закрываясь от меня, словно от этого пустого жеста я мог куда-то исчезнуть.
Я кинулся к Лидии, вцепился в ее голову толстыми, как стволы деревьев, багровыми руками, и легко свернул ее тонкую шейку. Она осела на гравийную дорожку, сложилась пополам, как тряпичная кукла. А я уже несся мимо домика нечеловеческими прыжками, кроваво-красное существо, которому выпал шанс свершить возмездие.
Перепуганный до смерти маленький мальчик, услышав мои шелестящие шаги, закричал от ужаса…
— Пойдем, – сказал он и передал мне факел. Я медленно кивнул, принимая дар. Он взял меня за руку и повел за собою вниз, в кромешный огненный ад.
Мертвые
Мертвые стали приходить ко мне, когда я вошел в возраст Христа.
Сначала ко мне явился давно умерший друг. Он стоял каждую ночь в дверях спальни, закрыв лицо руками, и не желал уходить.
Я кричал, что не хочу его видеть, вопил от ужаса, требовал, чтобы он немедленно убрался туда, откуда пришел, я уговаривал его уйти, и даже грозил ему. Но все было без толку. Виктор являлся снова и снова, и я, сидя на своей широкой кровати, мог наблюдать его скорбную позу и белесые, словно выцветшие в смерти, волосы.
Следом за Виктором объявилась бывшая возлюбленная. Я расстался с нею много лет назад, и не мог знать, что она давно уже не на этом свете, а на том. Возлюбленная сидела на подоконнике, прикрытая тюлевой занавеской. Лунный свет рисовал очертания ее обнаженного тела. На гладкой в прошлом коже сквозь тюль проступали трупные пятна. Худые плечи, которые я когда-то целовал, отливали могильной синевой.
При виде ее неподвижной фигуры и тусклого взгляда, лишенного жизни, я ощутил, что схожу с ума.
Наутро я перерыл все свои записи, пытаясь отыскать ее телефон. И, все же, нашел. В старой записной книжке, засунутой на самое дно ящика стола.
Незнакомый мужской голос поведал мне, что Наденька давно умерла. А до этого она долго и тяжело болела. Перенесла несколько серьезных операций… Ему, видимо, хотелось выговориться, но я положил трубку…
А однажды я проснулся от странного скрипа в гостиной. Скрипело старое кресло-качалка, оставшееся от деда. Я покинул постель, вышел в гостиную и застал своего деда, умершего много лет назад, в его любимом кресле. Старик, как и все пришельцы с того света, вел себя апатично, просто сидел и смотрел в никуда, не обращая на меня никакого внимания. Словно меня здесь не было. А эта гостиная, да и вся моя квартира, отдана во власть смерти…
Потом приходили другие мертвые, их было много, знакомые и незнакомые, полуразложившиеся и неживые, они лежали на полу с закрытыми глазами, со свечой в истонченных недугом руках на груди…
Но эти трое являлись ко мне чаще остальных. И всегда растворялись к утру, оставив после себя слабый запах тления и привкус потустороннего ужаса, от которого я не смог избавиться уже никогда…
— А ты не думал, что они хотят что-то тебе сказать? Поведать о чем-то?
Я растерянно поглядел на отца Митрофана:
— Тогда они избрали странный способ. Во всяком случае, я не слышал от них ни слова. Они всегда молчат.
— А с чего ты решил, что они пытаются что-то тебе сказать словами. Возможно, сами их образы говорят с тобой?
— Что ж, я думал об этом, – сознался я. – И немало. Но я не хочу ничего знать о мертвых. Я хочу только одного… — я едва не сказал «покоя», но вовремя исправился, – я хочу избавиться от них…
— О подобных случаях мне известно, – кивнул отец Митрофан, в его взгляде я прочел сострадание, – и я попробую тебе помочь. Правда, мне еще никогда не приходилось избавлять прихожан от нечистого. Может, тебе стоит обратиться к более опытному священнику?
— Нет, – ответил я, – я доверяю только вам…
— Хорошо, – он скорбно качнул головой, и я понял, что он не уверен, что поступает правильно, – хотя у меня есть кое-какие сомнения, я сделаю все, что от меня зависит…
Прежде я никогда не бывал в церкви. У меня не возникало потребности в покаянии. Крещенный в раннем детстве, в деревне, где жил мой дед, я даже креста никогда не носил. Хотя отец несколько раз заводил со мной разговоры на тему Бога. А мне все казалось, что у него «бзик» на религиозной почве…
