Альфред Ван Вогт - Вечный бой
Импульс затаившейся перед прыжком пантеры. Если в запрограммированной промывке мозгов случалась пауза — а это иногда бывало; если хотя бы на миг перед ждущим безумцем открывался торный путь, он устремлялся по этому пути, что бы ни вело его — желание царствовать, деньги, имущество, власть; какими бы путями — с помощью убийства, пыток или арестов всех противников без разбора — он должен был получить желаемое.
А женщина хотела быть именно здесь, рядом с божеством, как бездумная принцесса, никогда не спрашивающая, как человек достиг такого положения, требующая только, чтобы он был на вершине… и делал все необходимое, чтобы оставаться там.
Мужчины и женщины, не успевшие воспользоваться моментом, расстроенные и нетерпеливые, дожидались своего шанса.
Зувгайты правы. Человеческая раса недостойна того, чтобы существовать…
Модьун не удивился тому, что это больше не волновало его. Он начинал постепенно осознавать изменения в самом себе.
Вся эта борьба… тянулась так долго. Враги его были безжалостны и полны решимости. Они сами навязали ему новую программу действий, начиная с чисто рефлекторного обострения защитных функций его организма для защиты от людей-гиен… для преодоления невероятной опасности в грандиозной битве с черной дырой… и теперь, наконец, путем беспощадного нападения на него как на личность.
«Тупые идиоты, — думал Модьун, — они превратили меня в воина так, что я и не заметил».
Когда он подумал так, его сознание прояснилось.
Он увидел, что стоит перед прозрачной дверью дворца Зувга. Вокруг была тишина.
«Конечно, — подумал он, — что же еще?»
Он только что прибыл.
В первые мгновения после его прихода сюда зувгайты предприняли коллективную попытку контролировать его разум. И все эти ужасные секунды его мозг и его способности, так прекрасно усовершенствованные нунули, вели молчаливую битву за выживание на уровне подсознания, где, увы, обычно действует человек.
Бесконечность скрытых глубинных сил человеческого разума, приведшего людской род на край пропасти, с никогда ничего не спрашивающей и со всем соглашающейся глупостью мгновенных настроений, была причиной того, что мужчина и женщина теперь стояли одни перед лицом вечности…
Модьун вновь оглядел горный пейзаж, посмотрел на двери и заглянул внутрь себя. У него не осталось никаких сомнений. Он чувствовал, что все происходящее реально. «На этот раз я здесь».
Оставалось только решить вопрос о его будущем.
Модьун не спеша открыл дверь и вошел в приемную. Хозяин нунули, который ждал за конторкой в двадцати футах, протянул ручку и показал на книгу для регистрации гостей.
Модьун взял ручку, наклонился и твердо, без колебаний, расписался. Он написал:
«Модьун, человек с Земли, находится здесь, чтобы обсудить условия постоянного мира, которые победитель в битве диктует побежденному врагу…» Лишь когда он написал эти слова, он заметил, что они, по существу, являются полным отрицанием его жизненной философии. «Ну и что же, — подумал он, — твои чувства изменились. Ты и в самом деле стал другим».
Его чувства свидетельствовали о том, что любая раса сделает нее возможное, чтобы выжить. Учитывая это, несогласные личности могли сколько угодно дожидаться, пока общее развитие уничтожит неприятные черты, возникающие в результате эволюционного приспособления расы к окружающей среде. Но человеческий род никогда не согласится с таким качественным ограничением.
Раса принимала жизнь.
Да, это было иное чувство. Да, да, да, да.
После минутного размышления Модьун еще раз взялся за него и добавил к уже написанному: «чтобы жить и действительно давать жить другим».
Он подчеркнул ключевую мысль: «действительно».
Потом Модьун выпрямился в полный рост, осознавая, что испытывает неизведанное прежде чувство своеобразного ликования — ведь процесс письма не повлек за собой никаких последствий.
— В какую дверь? — спросил Модьун, и его голос громко прозвучал в тишине приемной.
Последовала длинная пауза. Странное, напряженное, испуганное выражение появилось на гладком сером лице нунули. «Он получает инструкции», — подумал Модьун.
Медленно, с неохотой нунули поднял руку и указал на дверь справа.
Ликуя, как всякий победитель, Модьун прошел в комнату за дверью.
МЕНТАЛЬНАЯ КЛЕТКА
(пер. А. Флотского)
Глава 1
— А теперь — дело Уэйда Траска, обвиняемого в подрывной деятельности…
Дэвид Марин прикусил губу, услышав, как Меделлин, председатель Собрания Совета Руководителей Групп, объявил о начале обсуждения следующего вопроса. В этот момент Марин без особого интереса слушал Руководителя Группы Джона Пилера. Тот в очередной раз пытался убедить членов совета, что Закон групп насчет женщин необходимо изменить. Пилер бился над этим уже почти год. Ни для кого не было секретом, что причиной такого рвения была привязанность Пилера к одной молодой женщине. Ради того, чтобы не потерять свою пассию, он старался узаконить особую категорию женщин, свободных от участия в групповых играх по поиску партнера.
Дискуссия проводилась шепотом.
Марин отвернулся. Уэйд Траск, виновный в подрывной деятельности. Именно этого дела он и ждал. Он оглядел зал совета. Помимо двух секретарей, сидящих за длинным столом, в зале находилась еще дюжина мужчин.
Руководитель Группы Средней Северной Америки Оскар Подрэйдж, плотный, хмурый молодой человек, поднял голову и спросил:
— Это тот самый ученый?
Меделлин кивнул одному из секретарей. Клерк перевернул несколько листов и зачитал вслух:
— Уэйд Траск, физическая инженерия, полномочия в Приппе, специалист по экспериментальной электронике… — он замолчал и добавил: — Здесь еще список написанных им книг.
Председатель переводил взгляд с одного лица на другое.
— Похоже, по этому вопросу разногласий не будет, — заметил он. В его голосе прозвучало едва уловимое облегчение.
Марин поднял руку, и ему предоставили слово. Он задумчиво оглядел аудиторию. Из всех присутствующих только Подрэйдж, Эдмунд Слэйтер, Меделлин и он сам были людьми карьеры. Остальные, до того как их пригласили на посты в высшем руководстве, занимали различные руководящие должности в сфере промышленности, образования или науки. В этот век, объединивший групповое проживание со свободным предпринимательством, Меделлин и Подрэйдж были главными, самыми высокопоставленными руководителями и организаторами. Слэйтер, полицейский, был их мечом и кнутом. А он, Дэвид Марин… кем был он?
