Гавриил Бирюлин - Море и звезды (с иллюстрациями)
— Нет, нет, — настойчиво повторила Герда. — Твое дело — мое дело.
— В конце концов, если Павлику нездоровится, то его можно оставить в изоляторе детского оздоровительного лагеря, — сказал Павел. — Вы спокойно летите, делайте свое дело и возвращайтесь. За мальчиком здесь будет достаточно хороший уход.
В этот момент на веранде появилась Дженни в ярком спортивном костюме. Она пришла пригласить Павла сыграть с ней партию в теннис. Узнав, в чем дело, Дженни сказала:
— Какая же это проблема? В лагере мальчику будет прекрасно, и я, если позволите, будут заботиться о нем.
— Вы прелесть, Дженни! — воскликнула Герда. — Вам я охотно доверяю ребенка. У вас доброе сердце.
Через час Герда и Виктор с огромными букетами роз в руках садились на катер, чтобы добраться до ракетодрома, устроенного на одном из плавающих островов.
Праздник отшумел, пора было приниматься за дело. Павел и Ли выехали в Москву, в Институт наследственных изменений.
Шаропоезд остановился. Павел и Ли вышли из светлого вагона и пошли по песчаной дорожке в глубину лесопарка.
— Отвык я от Большой земли, — сказал Павел. — Мне все кажется, что вот-вот за ближайшими кустами покажется океан.
— А сознайтесь, — обратился Ли к Павлу, — здесь, в подмосковных лесах, все-таки очень хорошо, лучше даже, чем на наших островах. Я ведь в свое время учился в Москве и полюбил этот край, как свой.
— Да, здесь замечательно, — сказал Павел и продекламировал:
Синеет даль лесов, курлычат журавли,
Неслышно счет годам ведут зеленые секвойи.
О, Родина! Тебя мы любим так же,
Как наши папы на заре далекой.
— Ну, ну, осторожней, — шутливо возразил Ли. — Причем тут секвойи. Какие тут секвойи?
— А вот это и есть секвойи, — показал Павел на сплошную стену золотистых сосен, среди которых стояла группа деревьев в два раза выше остальных. — Московские лесоводы посадили их здесь лет полтораста назад, и они еще будут расти тысячу лет. Так что пятиклассник, написавший стихотворение, выразился точно.
— Ну, Павел Сергеевич, если такой мужчина, как вы, начинает читать ребячьи журналы, то это значит ему пора жениться.
— Я не виноват, что в этом шаропоезде на столах вместо справочника агронома лежит пионерская литература, — отшутился Павел. — Между прочим, — доверительно добавил он, — сейчас мы как раз находимся в тех местах, где расстались с Гердой.
— Поражаюсь я вам, — сказал Ли, — известно, что время излечивает все раны, даже любовные, а вот с вами оно и до сих пор ничего поделать не может.
— Да, это так, — просто сказал Павел.
— Вы славный человечище! — воскликнул Ли. — Но вот, кажется, мы и пришли.
Действительно, деревья расступились. Открылся широкий газон, покрытый цветами, а за ним светлое трехэтажное здание, построенное почти из одного стекла. Стекло было цветным, а кое-где зеркальным. Перед дверью золотилась маленькая надпись: «Академия наук. Институт наследственных изменений».
Павла и Ли в своем кабинете принял действительный член Академии наук, доктор биофизики Ольга Александровна Гурьянова. Здороваясь с ней, Павел почему-то вспомнил няню Пушкина Арину Родионовну. Перед ним стояла пожилая женщина с простым русским лицом, пересеченным мелкими морщинками. Седеющие волосы были собраны в косички, обвитые вокруг головы. В ее ясных серых глазах светилась доброта, но в то же время казалось, что они видят самую суть вещей, так серьезен и зорок был их взгляд.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала она, — очень рада вас видеть. Я с большим удовольствием читаю ваши статьи и с еще большим удовольствием недавно посмотрела телехронику с ваших островов. Рассказывайте.
— Мы к вам за добрым советом, Ольга Александровна, — начал говорить Светлов. — Мы настойчиво боремся за акклиматизацию множества растений в условиях океана. Стараемся воспитывать их стойкими против ветра и влажности. Иногда это нам удается, особенно при проведении радиоселекции, но довольно часто мы терпим и поражения. Например, обыкновенная яблоня упрямится, плохо приживается в нашем климате. Нам известны успехи вашего института в направленном изменении наследственности и в привитии животным новых качеств. Даже тигров вы сделали абсолютно ручными. Вот мы и приехали поучиться у вас.
— Конечно, друзья, мы сделаем для вас все, что можем. Вы решаете важнейшую задачу, но, к сожалению, дело обстоит сложнее, чем кажется. Посмотрите сюда, — Ольга Александровна указала на один из очень странных макетов, выполненный из разноцветных пластмасс.
Высотой в человеческий рост, макет представлял собой колонну, составленную из тысяч цветных шариков, соединенных между собой тонкими проволочками. Внимательно присмотревшись, можно было увидеть, что шарики образовывали между собой группы из двух сложных цепочек, а последние располагались спиралями. При этом одна спираль обвивала другую. В целом колонна составляла семижильный канат, а каждая жила в свою очередь также была семижильной.
— Это, правда, очень грубая, но точная структурная модель дезоксирибонуклеиновой кислоты или просто ДНК из хромосом гремучей змеи, — пояснила Ольга Александровна. — ДНК обладает замечательными свойствами.
В каждой цепочке основания молекул имеют неодинаковую последовательность — это и служит кодом для передачи наследственных признаков. Измените последовательность оснований отдельных молекул или, другими словами, заставьте их перегруппироваться, и вы получите новые наследственные признаки. До сих пор это удавалось делать при помощи направленных мутаций, то есть путем действия на зародышевые клетки яда или другим способом с помощью излучений. В таком случае появлялись новые признаки у последующих поколений — иногда полезные, а большей частью вредные.
Но теперь мы, сумев построить пространственные модели, можем, правда с большим трудом, найти участки ДНК, командующие той или иной наследственностью. Найдя их, мы при помощи довольно сложной тепловой операции просто перестраивали ДНК так, как она устроена в интересующих нас животных. В результате мы переделываем животное в желаемом для нас направлении. Все это очень сложно и не всегда удается.
Павел и Ли, которые работали в этом направлении, были поражены успехами института. Собственные методы переделки растений показались им устаревшими. Они с благодарностью согласились поработать в институте, чтобы яснее представить себе новое направление в биологии. В тот же день они ознакомились с ультрамикроаккумулятором. Машина являлась соединением особого электронного микроскопа и счетно-логической машины. Она давала возможность проводить сравнения между генами и переделывать их в желаемых направлениях. Раньше это делала сама природа, затрачивая сотни тысяч лет — теперь то же делалось за сутки.
