Михаил Белов - Восьмая тайна моря
Суровягин потянул ручку ящика письменного стола. Ящик подался.
— Максим, иди сюда!
— Что там у тебя? — Парыгин остановился возле Андрея.
— Инструкция по эксплуатации самоуправляющихся автоматов!
Парыгин выхватил тетрадь и начал листать. Инструкция была написана четким, энергичным почерком и начиналась кратким вступлением, в котором излагался принцип работы автомата. Первый раздел назывался: «Как открыть и закрыть автомат», далее следовали по порядку! «Атомный двигатель и его зарядка», «Гофрированные двигательные узлы», «Манипуляторы», «Рассекающая дуга», «Кварцевые объективы», «Кристаллы памяти», «Психокорректор», «Реле автоматического отключения», «Звукосниматели», «Программирование». Последний раздел инструкции носил игривое название: «Капитанские пуговицы».
— Ты понимаешь что-нибудь, Андрей? — Парыгин посмотрел на друга. — «Капитанские пуговицы»… Холостову не откажешь в чувстве юмора…
— Да читай же! Комментировать будешь потом.
Парыгин увидел в последнем разделе инструкции схему, в которой без труда узнал пять кнопок пластмассовой пластинки в спине Чака. В этом разделе рассказывалось о назначении «капитанских пуговиц».
Нажатием на первую кнопку отключаются все механизмы машины, в том числе и портативный центр самоуправления. Вторая кнопка предназначалась для стирания памяти. Кибернетическая машина, говорилось в инструкции, время от времени нуждается в разгрузке кристаллов от лишних знаний. Время стирания определяется капитаном и зависит от нагрузки, с какой работает кибернетическая машина. Машина сама может разгрузиться и очищать кристаллы, но очень медленно. Перегрузка кристаллов снижает работоспособность машины.
— Да, Холостов не глуп, — пробормотал Парыгин. — Наш робот, который монтируется в училище, по сравнению с Чаком представляется допотопным существом.
— Дальше можно не читать, — сказал Суровягин, взглянув на часы. — Пять утра. Чак может «проснуться». Пойдем отключим.
— Подожди, Андрей. Пересчитаем все «капитанские пуговицы», тогда решим.
Третья кнопка отключала автоматическое реле профилактики. Во время «сна» Чак смазывал все свои части, кристаллы памяти усваивали новую программу, если она была введена накануне. В зависимости от объема работы «сон» можно продлить от двух до десяти часов в сутки. Одно нажатие на кнопку — «сон» два часа, два нажатия — четыре часа и т. д. Установленный режим профилактики реле соблюдает до следующего вмешательства человека.
— Вот видишь, — перебил опять Суровягин. — Мы же не знаем, на каком режиме работает реле.
— Пойдем, — торопил Максим.
Через полчаса они вернулись обратно.
— А мы зря выключили Чака, — нарушил молчание Парыгин.
Суровягин вопросительно посмотрел на него.
— Зря, — мотнул головой Парыгин. — Просто надо было нажать на кнопку стирания памяти.
— Не будем рисковать.
— А ты послушай, что говорится в конце инструкции. Весь процесс стирания, оказывается, длится всего две минуты. После этой операции робот совершенно беспомощен. В таких случаях следует ввести новую программу и с помощью третьей кнопки «усыпить» машину. При этом память ее обновляется полностью. Попробуем, Андрей?
— Не знаю, — неохотно ответил Суровягин. Затея ему явно не нравилась.
— Ну чем мы рискуем? — продолжал настаивать Парыгин.
— А если Холостов заявится? — не сдавался Суровягин. — Он черт знает что может натворить.
— Ну и пусть явится. Ничего он не натворит.
— Так он догадается!
— Я же говорю — пусть, сколько же еще с ним нянчиться? Пора кончать. — Парыгин направился к выходу. — Я пойду разбужу Чака.
Суровягин поспешил за Парыгиным.
Чак лежал на том же месте. Парыгин открыл выемку на спине, нажал на вторую кнопку, потом с помощью пятой кнопки включил механизм автоматического самоуправления. И вдруг Чак «проснулся». Неуклюжее тело выпрямилось. Парыгин с часами в руках наблюдал за «пробуждением» Чака. Прошла минута, вторая… Сейчас идет стирание старой памяти в кристаллах. Чак забудет все, что помнил раньше. Еще одна минута. Робот не делал никаких попыток встать. Он издал скрежещущий звук… Еще минута… Стирание памяти кончилось. Чак стал «младенцем». Парыгин вытер пот со лба.
— Чак, — отчетливо сказал он.
Робот ответил металлическим скрежетом.
— Чак, ты меня слышишь?
В ответ какое-то глухое урчание.
— Я твой капитан. Ты будешь исполнять все мои приказания.
И после долгого молчания Чак с трудом ответил:
— Д-да, кап-питан.
Парыгин включил реле на режим профилактики, и Чак замер неподвижно.
— Операция была сделана блестяще. «Больной» уснул и пошел на поправку. Мы можем удалиться.
— Что-то очень просто, — покачал головой Суровягин.
— В этом и вся гениальность, старик. Чак программируется на частоту звука и тембр голоса.
Они пошли к водопаду и остановились у жалких остатков судов…
Пожалуй, здесь, среди этих обломков, преступление Холостова ощущалось сильнее, чем где бы то ни было. На этих судах когда-то плавали люди. В часы отдыха на палубах звенели песни. Парни спешили в порт к своим семьям, любимым подругам и женам — совсем рядом сверкали огни порта… И вдруг удар… Неведомая сила рассекает корпус судна… Не забыть Парыгину пиратского нападения на «Палтус». Проклятье! Холостов обладал чудовищной силой для преступления. Его нельзя жалеть. Надо вырвать эту силу из его рук и направить на пользу человека… Высшее счастье в том, чтобы всю силу своего разума, весь свой талант, всего себя отдать народу, жизни… А Холостов?
Парыгин и Суровягин фотографировали все, что изобличало Холостова. Они остановились возле сооружения, напоминавшего ветряную мельницу и уходящего к потолку. Оттуда дул слабый ветерок.
— Ветряк? — спросил Суровягин.
Парыгин открыл дверцу. Портативная электростанция. На полках — аккумуляторы. Они освещали грот.
Рядом они увидели ступени каменной террасы. Здесь друзья обнаружили целый склад продуктов. Сгущенное молоко, шоколад, мясные и рыбные консервы… Холостов, очевидно, намеревался укрываться здесь в случае опасности. Они еще несколько часов бродили по гроту, тщательно осматривали все, что здесь было. Поели. Бессонная ночь и нервное напряжение давали себя знать. Клонило ко сну.
— Ну, пойдем, — предложил Суровягин. — Пора заняться Холостовым. Но что такое? — Он напряг слух и вадержал дыхание. — Ты слышишь?
— Нет, — ответил Парыгин. — Померещилось.
Суровягин покачал головой. Услышал ли он сам какойто звук? Он не был в этом уверен. Но так или иначе у него почему-то возникло ощущение, что в гроте кто-то есть. Он пожал плечами и обернулся в сторону входа. Там стоял Холостов.
