Шелли Мэрри - Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек.
Спокойствие мое оказалось недолгим. Воспоминания сводили меня с ума.
Когда я думал о прошедших событиях, мною овладевало настоящее безумие; иногда меня охватывала ярость и я пылал гневом, иногда погружался в глубокое уныние. Я ни с кем не говорил, ни на кого не глядел и сидел неподвижно, отупев от множества свалившихся на меня несчастий.
Только Элизабет умела вывести меня из этого состояния: ее нежный голос успокаивал меня, когда я бывал возбужден, и пробуждал человеческие чувства, когда я впадал в оцепенение. Она плакала вместе со мной и надо мной. Когда рассудок возвращался ко мне, она увещевала меня, стараясь внушить смирение перед судьбой. О! Хорошо смиряться несчастливцу, но для преступника нет покоя. Муки совести отравляют наслаждение, которое можно иногда найти в самой чрезмерности горя.
Вскоре после моего приезда отец заговорил о моей предстоящей женитьбе на Элизабет362. Я молчал.
"Может быть, у тебя есть другая привязанность?"
"Никого в целом свете. Я люблю Элизабет и с радостью жду нашей свадьбы.
Пусть же будет назначен день. В этот день я посвящу себя, живой или мертвый, счастью моей кузины".
"Дорогой Виктор, не говори так. Мы пережили тяжелые несчастья, но надо крепче держаться за то, что нам осталось, и перенести свою любовь с тех, кого мы потеряли, на тех, кто еще жив. Hani круг будет невелик, но крепко связан узами любви и общего горя. А когда время смягчит твое отчаяние, родятся новые милые создания, предметы нашей любви и забот, взамен тех, кого нас так жестоко лишили".
Так поучал меня отец. А мне все вспоминалась угроза демона. Не следует удивляться, что я считал своего врага при его всемогуществе в кровавых делах почти непобедимым, и, когда он произнес слова: "Я буду с тобой в твою брачную ночь", я примирился с угрожавшей мне опасностью как с неотвратимой.
Однако смерть не страшила меня так, как возможная утрата Элизабет. Поэтому я с удовлетворением и даже радостью согласился с отцом и сказал, что, если кузина не возражает, можно отпраздновать свадьбу через десять дней; тогда-то и решится моя судьба, думал я.
Великий Боже! Если бы я на один миг подумал, какой адский умысел вынашивал мой злобный противник, я скорее навсегда исчез бы из родной страны и скитался по свету одиноким изгнанником, чем согласился на этот злополучный брак. Но словно каким-то колдовством чудовище сделало меня слепым к его настоящим замыслам, и я, считая, что смерть уготована только мне, ускорял гибель существа, более дорогого мне, чем я сам.
130
Франкенштейн, или Современный Прометей
По мере приближения срока нашей свадьбы - то ли из трусости, то ли охваченный предчувствием - я все более падал духом. Однако я скрывал свои чувства под видом веселости, вызывавшим счастливые улыбки на лице моего отца, но едва ли обманувшим более внимательный и острый взор Элизабет. Она ожидала нашего союза с удовлетворением, к которому все же примешивался некоторый страх, внушенный прошлыми несчастьями; то, что сейчас казалось реальным и осязаемым счастьем, могло скоро превратиться в сон, не оставляющий никаких следов, кроме глубокой и вечной горечи.
Были сделаны необходимые приготовления дая торжества; мы принимали поздравительные визиты, и всюду сияли радостные улыбки. Я, как умел, затаил в сердце терзавшую меня тревогу и, казалось, с увлечением вникал в планы отца, хотя им, быть может, предстояло лишь украсить мою гибель. Благодаря отцовским стараниям часть наследства Элизабет была закреплена за нею австрийским правительством. Ей принадлежало небольшое поместье на берегах Комо. Было решено, что тотчас после свадьбы мы поедем на виллу Лавенца и проведем наши первые счастливые дни у прекрасного озера, на котором она стоит363.
Тем временем я принял все меры предосторожности, чтобы защищаться, если демон открыто нападет на меня. При мне всегда были пистолеты и кинжал, и я был постоянно начеку, надеясь предотвратить всякое коварство. Это в значительной степени успокаивало меня. По мере приближения дня свадьбы угроза стала казаться мне пустою и не стоящей того, чтобы нарушился мой покой. В то же время счастье, коего я ожидал от нашего брака, представлялось все более верным с приближением торжественного дня, о котором постоянно говорили как о чем-то решенном, чему никакие случайности не могут помешать.
Элизабет казалась счастливой; мое спокойствие значительно способствовало и ее успокоению. Но в день, назначенный для осуществления моих желаний и решения моей судьбы, она загрустила; ею овладело какое-то предчувствие; а может быть, она думала о страшной тайне, которую я назавтра обещал ей открыть. Отец не мог нарадоваться на нее и за суетой свадебных приготовлений усматривал в грусти своей племянницы лишь обычную застенчивость невесты.
После брачной церемонии у отца собралось много гостей; но было условлено, что Элизабет и я отправимся в свадебное путешествие по воде, переночуем в Эвиане и продолжим путь на следующий день364. Погода стояла чудесная, дул попутный ветер, и все благоприятствовало нашей свадебной поездке365.
То были последние часы в моей жизни, когда я был счастлив. Мы быстро продвигались вперед; солнце палило, но мы укрылись от его лучей под навесом, любуясь красотой пейзажей, - то на одном берегу озера, где мы видели Мон-Салев, прелестные берега Монталегра, а вдали - возвышающийся над всем прекрасный Монблан и группу снежных вершин, которые тщетно с ними соперничают; то на противоположном берегу, где перед нами была могучая Юра, Глава двадцать третья 131 вздымавшая свою темную громаду перед честолюбцем, который задумал бы покинуть родину366, и преграждавшая путь захватчику, который захотел бы ее покорить367.
Я взял руку Элизабет.
"Ты грустна, любимая. О, если бы ты знала, что я выстрадал и что мне, быть может, еще предстоит выстрадать, ты постаралась бы заставить меня забыть отчаяние и изведать покой - все, что может подарить мне этот день".
"Будь счастлив, милый Виктор, - ответила Элизабет, - надеюсь, что тебе не грозит никакая беда; верь, что на душе у меня хорошо, если даже мое лицо и не выражает радости. Какой-то голос шепчет мне, чтобы я не слишком доверялась нашему будущему. Но я не стану прислушиваться к этому зловещему голосу. Взгляни, как мы быстро плывем, посмотри на облака, которые то закрывают, то открывают вершину Монблана и делают этот красивый вид еще прекраснее. Взгляни также на бесчисленных рыб, плывущих в прозрачных водах, где можно различить каждый камешек на дне. Какой божественный день! Какой счастливой и безмятежной кажется вся природа!"
Такими речами она старалась отвлечь свои и мои мысли от всяких предметов, наводящих уныние. Однако настроение Элизабет было неровным; радость, на несколько мгновений загораясь в ее глазах, то и дело сменялась беспокойством и задумчивостью.
