Генри Каттнер - Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности
Впрочем, только до тех пор, пока Денворт — игнорируя текущие вопросы — не затронул проблему, уже решенную вчера. Все выслушали его. Денворт заявил, что принятое решение слишком консервативно, и упомянул о другом плане. Он знал, что повестка дня этого не предусматривала, но считал момент самым подходящим.
Шестеро мужчин единодушно поддержали его.
Когда вопрос поставили на голосование, новые принципы были приняты безо всяких возражений, а вчерашнее решение отменили. Денворт удовлетворенно улыбнулся и сел. Они любили его настолько сильно, что ни в чем не могли отказать.
Он повернулся к мужчине, сидевшему слева.
— Джо, я хотел бы прибавку к жалованью. И должность получше. Ты не выступишь с этим?
— Ну конечно! Надо было сделать это уже давно. Ты заслужил очень многое, Эд.
Члены совета не избрали его президентом компании — это было просто невозможно, однако подняли ему жалованье в четыре раза и дали должность всего на пару ступеней ниже президентской. После голосования раздались восторженные крики.
Когда заседание кончилось, Денворт пробился сквозь толпу поздравлявших его коллег, отклонил несколько приглашений и вернулся в свой кабинет. Он не приступил к работе, а уселся, положив ноги на стол, и курил одну сигарету за другой, время от времени качая головой. Все шло хорошо — даже очень хорошо. Пока.
Денворт позвонил Мире Валентайн; горничная ответила, что ее нет. Это была явная ложь, потому что Мира никогда не вставала раньше полудня. Значит, Печать не действовала через телефон.
— Пожалуйста, передайте ей, что я загляну после обеда, — сказал Денворт и с усмешкой повесил трубку. Мира сделается легкой добычей, как только окажется в поле действия браслета, каким бы оно ни было. Может, в пределах видимости? Впрочем, это не так уж важно.
Интересно, что делает Агата. Может, уже… Скоро он это узнает. А пока не мешает выпить.
— Не уходи, — произнес знакомый голосок. — Или я наделаю тебе неприятностей. Ты же знаешь, что у меня масса друзей, а Оберон дал мне carte blanche[17]. Денворт поудобнее уселся на стуле.
— Хорошо, — сказал он. — Слушаю новые предложения.
— Хватит с меня предложений, — заявил Буян. — Я люблю тебя и хочу взять с собой под Холм. Разве это не парадокс? Друзей… под Холм… не забирают.
— А что там, собственно, такое? — спросил Денворт с любопытством.
— Нам это кажется прекрасным, — сказал Турзи, — но мы ни в коей мере не похожи на людей. У вас, людей, фальшивые представления о гномах. Мы кажемся вам смешными, хотя Панч тоже смешон, но может быть и мерзок.[18]
— Знаю, — согласился Денворт. Он всегда думал об этом, глядя на куклу с крючковатым носом и резкими движениями. — А как вы выглядите? Каковы ваши размеры?
— Примерно с фалангу твоего мизинца, — ответил Турзи. — Для ваших глаз мы были бы довольно красивы, вот только вы не можете нас увидеть. — Художники часто рисовали гномов.
— Ты тоже мог бы нарисовать, если бы я себя описал, — ответил Буян. — Мы маленькие и хрупкие, с высоким уровнем метаболизма, без кишечника и…
— Что-что?
— Мы внутри цельные. Как картофелина. Возможно, тебе трудно это понять… ты мыслишь слишком антропоцентрично. Интересно, зачем я тебе все это рассказываю?
— Из-за Печати? — предположил Денворт.
— Наверно, да. Слушай, может, ты одумаешься и отнесешь браслет Смиту. Я говорил с ним, он даст тебе взамен кучу других амулетов.
— Например?
— Конечно, это мелочи, но тебе могут пригодиться. Неиссякаемый кошелек, рентгеновские очки, определитель характеров. Что скажешь?
— Не согласен, — ответил Денворт. — Они не защитят меня от врагов, как защищает Печать. Пока я ее ношу, никто ничего не может мне сделать.
— О семь измерений Ада! — громко пискнул Турзи. — Ты испытываешь мое терпение. Это уже слишком! Как бы я хотел…
— Чего?
— Вот этого! — хриплым голосом крикнул гном, и тут дверь открылась и на пороге появилась секретарша Денворта. Ее тело осело, словно из него убрали все кости. Ужасная бесформенная груда съежилась, тараща глаза, потом растеклась и исчезла вместе с одеждой.
Денворт почувствовал тошноту. Он зажмурился и закусил губу, а потом тихо позвал:
— Мисс Беннет? Ответа не было, если не считать тихого смеха гнома.
— Мисс…
— Именно это я хочу с тобой сделать, — довольно сказал Турзи. — Но я могу сделать и кое-что похуже. Сам убедишься!
Денворт уже успел взять себя в руки.
— Это ничего не даст, — сказал он, уперся руками в стол и посмотрел на пустое пространство перед собой. — Это… довольно страшно, но мисс Беннет ничего для меня не значила. Меня не беспокоят ни ее смерть, ни ее страдания. Это меня не трогает. Я невосприимчив и собираюсь остаться таким.
— Ты свинья.
— Не будь глупцом, — ответил Денворт. — В конце концов, это ты убил девушку.
— Для меня это естественный поступок, — ответил Турзи. — У меня другие понятия. Одно не равно другому. Я могу убить девушку, не нарушая канонов своей этики, но тебя это не тронуло, значит, ты неморален.
— Аморален.
— Это казуистика. Я могу и кое-что похуже, — пообещал Турзи. — Прежде, чем все кончится, ты приползешь ко мне на коленях.
— Кого ты любишь? — спросил Денворт, насмешливо улыбаясь.
— Тебя!!! — заорал Турзи, едва не сорвав голос от ярости.
Засвистел рассекаемый воздух — гном исчез.
Денворт задумался. Исчезновение мисс Беннет на удивление мало его тронуло, возможно потому, что было абсолютным. Смерть, как правило, оставляет после себя непривлекательные останки того, что с самого начала было сконструировано довольно небрежно. Трупы отвратительны, однако производят такое впечатление благодаря контрасту с живыми.
Денворт тряхнул головой. С этой минуты, решил он, нельзя позволять себе никаких чувств. Это, должно быть, очень трудно. Как всегда эгоцентричный, он безжалостно решил, что сила Печати Любви не может вызывать у него взаимности.
Вот только Мира…
Он позвонил домой, но Агаты не было, камердинер не знал, куда она отправилась. Должен ли он что-то предпринять? Хорошо ли мистер Денворт себя чувствует? Он должен беречь себя…
Денворт криво улыбнулся и положил трубку. Сейчас он выпьет, а потом пойдет к Мире, пока она еще не успела одеться и уйти.
Все сложилось наилучшим образом. Мира, рыжеволосая, дерзкая и прелестная, появилась, гневно глядя на горничную, впустившую Денворта вопреки приказу.
— Что это значит…
— Привет, Мира, — с улыбкой произнес Денворт. Как обычно, при виде девушки в горле у него пересохло, ее чувственная красота почти ослепляла его.
