Семен Слепынин - Сфера разума
Побывал Василь и на другом берегу. Русалки так и не пришли. Вместо них возник некто такой, кто изрядно испортил Василю романтическое настроение. В одном глубоком заливчике вода забурлила, и на берег, позевывая, выбрался водяной. С длинной бородой и сутулый, он нисколько не походил на стройного Кувшина, но в язвительности тому не уступал.
- Приглянулись наши красавицы русалки? - с усмешкой спросил он. Нахмурившись, проворчал: - Шел бы ты, парень, спать.
- Не твое дело,- оборвал его Василь.- Знай свое место, грубиян.
С озера ушел раздосадованный, а потом весь день терзался сознанием своей вины. Он впервые в жизни указал природному существу на его подчиненное положение; точно на слугу прикрикнул. И с наступлением вечера Василь пошел к озеру: надо извиниться перед водяным. Однако в глубине души чувствовал, что лукавит: не водяной ему нужен. Да и ноги сами собой вынесли его не к берегу, где жил водяной, а на заветную песчаную отмель.
Сквозь ветки ивняка блеснула лунная дорожка. Из глубины озера выплывали голоса арфы, флейты, скрипок, рояля. Звуки волнами накатывались на берега, отражались и снова наплывали. Василь узнал "Вальс цветов" из балета Чайковского "Щелкунчик". Он осторожно раздвинул ветки и ступил на берег.
Вдали, почти на середине озера, кружились в вальсе посеребренные луной спирали тумана - так удивительно выглядели русалки в своих белых платьях. Музыка внезапно затихла, и русалки стали озираться. Почувствовали, видимо, чье-то присутствие. Решив узнать, кто любуется ими, они направились к берегу. А шли-то как! Не беспорядочной толпой, а стройной шеренгой, изображая пенистую волну родного озера. "Хвастуньи",- улыбнулся Василь. Когда волна танцовщиц подкатилась к берегу, одна из русалок узнала Василя и рассмеялась:
- Глядите! Влюбленный приплелся!
"Нахалка",- мысленно ругнул ее Василь. Русалки поклонились Василю с подчеркнутой учтивостью. Их платья расстелились и смешались с вьющимся понизу туманом, вслед за ними рассеялись в дымке и сами русалки. Василь нахмурился: в театрально красивом уходе он уловил насмешку.
На водной глади осталась "королева", и сердце Василя дрогнуло: она явно обрадовалась! Аннабель Ли улыбнулась и пошла к берегу. Но гасла улыбка, шаг замедлялся, хмурился красивый лоб. А когда она, ступив на песок, приблизилась к юноше, недовольным голосом сказала:
- Пришел все-таки. И вчера приходил?
- Приходил,- признался Василь.
- А Вика? Она ведь страдает, да и ты любишь ее. Нет, не возражай! Ты не разобрался в своих чувствах.
- Неправда, разобрался! - возразил Василь.- Да и ты рада видеть меня. Ведь рада?
- Не знаю,- опустив голову, прошептала Аннабель Ли. Немного помолчав, взглянула на Василя, и выразительные губы ее шевельнулись в лукавой улыбке.Хочешь, исполню что-нибудь для тебя? По моему выбору?
- Хочу.
Шагах в десяти от берега Аннабель Ли вскинула руки и словно взмахом дирижерской палочки вызвала таившиеся в озере звуки. Они росли и таяли, возникали в небесах и в воде. Грудь Василя стиснула невыразимая грусть. Он узнал печальную "Песню Сольвейг" из сюиты Грига "Пер Гюнт". Но вскоре он забыл о старинном композиторе: творила песню сама балерина! Легкая, как птица, она плавно скользила, кружилась, печально стелилась на лунно-зеркальной воде. Она вся звучала, светилась музыкой, уже не одну сотню лет тревожащей души людей.
Скованный волнением, Василь не заметил, как в наступившей тишине девушка подошла к нему.
- Ты превзошла своих наставниц! - воскликнул он.
- Да, эта сюита мне удалась.
- Предложи ее Сфере Разума. Она примет!
- Рано об этом говорить.
Провожая девушку к той же станции-часовенке, Василь рассказал, как он сунулся в Сферу Разума со своей гипотезой "Звездные рысаки" и какой уничтожающий ответ получил. Аннабель Ли рассмеялась.
- Вот видишь!
- С тобой этого не случится,- уверял Василь.- Твоя "Песня Сольвейг" будет вечно храниться в Памяти и вечно волновать людей. В твоей песне есть таинственное, как вот в этом звездном небе. Ты оттуда, и есть в тебе самой что-то загадочное.
- Ну, разошелся,- недовольным голосом прервала его Аннабель Ли.-Поговорим о другом. Ты хочешь стать космопроходцем. Вот и расскажи.
На пологом холме они остановились перед теми же кустами сирени. В них струился лунный свет, мелькали светлячки - все, как в прошлый раз.
- Я не случайно исполнила для тебя фрагмент из "Пер Гюнта",- прощаясь, сказала Аннабель Ли.- Есть над чем поразмыслить будущему великому космопроходцу, исследователю дальних миров.
- Не понимаю...
- А ты догадайся!
Девушка повернулась и, спускаясь вниз, сливалась с белесым, пронизанным лунными лучами туманом. Василь пошел было за ней, но Аннабель Ли остановилась перед цветущей яблоней и как-то странно ("Словно ведьма",- подумал Василь) погрозила пальцем: не провожай! При этом задела ветки, и яблоня осыпала ее белыми лепестками. Так и скрылась она в этом густом весеннем снегопаде, незаметно вошла в темный зев станции миг-перехода. Василь бросился вслед за ней, но в часовне уже пусто: улетела!
В глубокой задумчивости Василь отправился домой. У околицы села остановился. Окна многих хат почему-то светились, а на улице слышались голоса, смех, звон гитары. Это парни и девушки, его одногодки и односельчане: весна тревожила, пьянила юные сердца. "Ночь, туман, струна звенит в тумане",вспомнил Василь слова русского писателя далекого девятнадцатого века. Бродившие по улице молодые люди будто сами пришли из того же века. В руках у кого-то оказался баян, и под его протяжные переливы парни и девушки запели старинную русскую песню.
"Дети ностальгистов и сами ностальгисты",- усмехнулся Василь и, поднявшись на антипоясе, улетел подальше от села. Сегодня он не в настроении участвовать в ностальгическом шествии. Из его головы не выходило слово "догадайся", сказанное Аннабель Ли с лукавой усмешкой.
Василь опустился на пригорок. Посидел немного, припоминая содержание драмы Ибсена "Пер Гюнт", и наконец сообразил. Исполнив "Песню Сольвейг", Аннабель Ли дала понять, что Василь, мечтающий о славе волевого космопроходца, похож на героя ибсеновской драмы - безвольного слабодушного Пер Гюнта.
"Она права! - мысленно воскликнул Василь.- Хорош космопроходец! Не я владею чувствами, а они мной. Они носят меня, как ветер сухие листья. Если я Пер Гюнт, кто же тогда Сольвейг, полюбившая этого слабовольного фантазера и затейника? Вика?"
Но хватит думать об этом. Василь твердо решил: пора взяться за ум и в первую очередь надо избавиться от безвольного хаоса настроений, стряхнуть чары колдовского озера...
За серебрившимися холмами и темной рекой послышались отдаленные звуки свирели. Пастух! Давно его не было - пас лошадей в другом месте. Но сегодня перед рассветом он наверняка подойдет к околице села.
