Наталия Никитайская - Вторжение Бурелома
Бурелом обратился к Мишке:
- Вы всегда тут вместе кофейничаете?
- Да. Хотите, я попрошу, чтобы принесли кофе и вам?
- Нет. Кофе я не хочу, а вот против того, чтобы ты выкатился, ничего не имею.
Мишку как ветром сдуло, хотя было заметно, что ему хотелось бы соблюсти пусть и видимость достоинства.
Камень неистовствовал.
- Очень печально, - сказала я, - что вы так невежливо обходитесь с моим партнером...
Мой гость захохотал смехом долгим и очень гулким:
- Невежливо?! Да я был сейчас так вежлив, как никогда в жизни!..
Странно, но я ему поверила.
- Кстати, о партнере, - продолжал Бурелом. - Этот смазливый еврейчик партнер только по сцене? А, может, и по постели?..
Я прямо зашлась гневом:
- Для меня, к вашему сведению, люди делятся только на талантливых и бездарных, на хороших и плохих. Я понимаю, это немного по-детски, но я так воспитана. - Камень снова застрекотал, и я опомнилась - я очень ценила Мишку, чтобы вызывать ревность Бурелома к нему. - А что касается моих любовников, то, во-первых, это не ваше дело, а, во-вторых, Миша всегда был моим другом и я дружу с его женой и дочкой, и для нашего круга такая дружба сама по себе является отрицательным ответом на ваш пакостный вопрос. Вот так, Лев Петрович... - Я повернулась к зеркалу. Увидела там свое и его отражение.
- Скажите, Мария Николаевна, вы что - начисто лишены инстинкта самосохранения?..
- Нет, отчего же. Не стану скрывать: вы мне непонятны и чужды, но если уж мне приходится общаться с вами, то я хотела бы, чтобы не я постигала законы вашего мира, а чтобы вы постарались понять мои. Да, чуть не забыла. По моим законам я обязана поблагодарить вас за помощь в тот вечер, за ужин и за машину. И я вам действительно благодарна.
Мне пришлось играть: я играла спокойную уверенность бесстрашного человека. На самом деле у меня тряслись поджилки...
До нашей гримерной донеслись аплодисменты.
- Вы ведь пришли зачем-то?.. Говорите, сейчас сюда прибегут девочки, и не заставите же вы их, потных и разгоряченных, ждать за дверью.
Бурелом усмехнулся:
- Нет, на сегодня достаточно. Я считаю, начало знакомству положено. И я понял, что не ошибся: вы именно тот человек, который мне нужен. Счастливо.
- До свидания, - ответила я.
Как только он вышел, я вся скукожилась: этот разговор украл у меня силы. Влетели девчонки.
- Блин, у тебя был Бурелом?.. Приставал?.. - спросила Вера.
- А ты чего такая? - поинтересовалась Сливкина.
- Эй, не горюй: Бурелом хотя бы самый главный тут. Не с шушерой, блин, путаться!.. - снова Верка.
Вернулся Мишка. Он был суров, напряжен и решителен.
- Больше я никогда тебя не брошу. Я столько пережил за эти минуты, ты не представляешь!.. Я трус и скотина: бросил тебя, как будто оставил врагу без боя собственный дом...
Он шептал мне все это на ухо, и мне стало хорошо от этого его шепота.
- Не преувеличивай. Все нормально. Вот только не могу понять: что ему нужно от меня.
- Влюблен, я же говорил тебе.
- Нет, Мишка, нет. Тут что-то другое.
Я уже вознамерилась рассказать ему про сон, но вовремя застрекотал камушек. Я промолчала.
Поздним вечером у служебного входа меня ждала машина Бурелома. Я прошла мимо. Шофер догнал меня в два прыжка.
- Только не говорите, Мария Николаевна, что вы меня не заметили.
- Заметила, конечно. Но хочу поехать сегодня общественным транспортом.
- Не выйдет, - сказал шофер и потянул меня за руку.
- Делать мне больно вам приказал Бурелом? - спросила я, выдергивая руку. Электрические покалывания не смолкали во мне, но я была настроена решительно.
Мой вопрос сильно смутил шофера.
- Как вас зовут? - спросила я.
- Николай.
Я вспомнила испуг Вражича, когда отказывалась от подношения Бурелома, и фразу, которую сказал ему тогда Мишка: "Успокойся, нагоняя не будет". Ничего умнее этой фразы в голову мне сейчас не пришло, и я сказала испуганному Николаю:
- Успокойтесь, нагоняя не будет. А вашему Льву Петровичу я сама скажу, чтобы в дальнейшем ради меня он не тратился па бензин. Зачем так разоряться...
- Разоряться?! Да Лев Петрович может скупить полмира...
Он запнулся, а я как бы услышала продолжение: "Уж тебя-то купит..."
Не хотелось дискутировать, да и не стоило, уже потому хотя бы, что шофер, похоже, наговорился сегодня на неделю вперед. Молчаливость была его природным и неотъемлемым качеством. Меня же задела за живое его усмешка. Он сам, как и все окружение Бурелома, куплен с потрохами и не сомневался, что купить можно все и всех. Если бы у него имелось столько же денег, сколько у Бурелома, он бы тоже чувствовал себя королем мира.
"Плохо. Все это очень плохо". Я свободолюбивый человек. И сейчас особенно остро почувствовала, насколько сильно во мне желание быть свободной.
Мы ехали мрачным Ленинградом. Декабрь и без того самый темный месяц в году, а тут еще и освещение в городе почти полностью отсутствовало. Кое-где в переулках мелькали подозрительные личности, свет горел уже в очень немногих окнах жилых домов, да в ночных киосках, торгующих спиртным. Страх выползал из этой смутной жизни. В этом смысле профессия у нас неудачная: все мы, артисты и артистки, заканчивали работу не настолько рано, чтобы по дороге домой чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Бурелом, если он действительно хотел купить меня, не мог выбрать подкупа точнее, чем эта машина и ее шофер, провожающий меня до лифта. Надо быть полной идиоткой, чтобы отказаться от такого вида заботы.
Папа ждал меня. И мама еще не спала.
- Слава богу, Мария! - сказала она. - Я очень волновалась за тебя.
Странно, ее волнение показалось мне сегодня вполне искренним.
- Почему? - спросила я без всякой подкавыки.
- Представляешь, твой одноклассник, Валерка Черешков, попал сегодня во дворе под машину. Смотреть на Наталью было страшно, когда она подбежала к сыну...
- Насмерть?! - с замиранием души спросила я.
Ответил отец:
- Пока живой, но состояние очень тяжелое. Наталья говорит, что он с утра был не в себе, после твоего ухода... Она на улице набросилась на твою мать, вопила, что это ты виновата...
- Машенька, у вас что, ссора произошла, ты его чем-то обидела? Ты ведь такая резкая...
- Мама, успокойся, я тут ни при чем. И что это за манера: ответственность за свои несчастья валить на других!..
Нет, такого я не хотела. На меня подействовало не столько то, что расплата за обман обрушилась на Валерку, сколько то, что она обрушилась с такой бешеной скоростью. Кто же он, мой защитник?.. Может быть, это и есть Бог?.. Я бы уже поверила в это, если бы не удивительная избирательность: разве мало людей заслуживают наказания, а покарали, причем моментально, только моего Валерку.
