Георгий Гуревич - Чудак человек
И сам собой напрашивается острый конфликт: ведь юность моего чудака приходится на гитлеровские времена.
Тяжкое время не только для чудаков. "Хайль, хайль, зиг хайль!" Пылают костры из книг, а чудак их бережет и перечитывает, еще переписывать рвется. "Счастье через силу!" Гитлерюгенд закаляется в военизированных лагерях, а чудак хочет просиживать штаны в библиотеке. "Фюрер думает за нас!" А чудаку нравится рассуждать самостоятельно. "Мы все строим автобаны, сегодня путешествуем по Германии, завтра - по всему миру!" А чудак бродит по незапланированным маршрутам где-то под Берлином, может и в запретную зону забрести. Странный тип, подозрительный тип. Не миновать ему тюрьмы.
Если только не призовут его раньше в рейхсвер - в армию. И вот он под началом старательного фельдфебеля. "Лечь, встать, лечь, встать! Кру-гом, шагом марш, бегом, быстрее, быстрее! Шевелись, ленивая скотина! Сто приседаний, сто прыжков на месте! Лечь, встать, лечь, встать! Молчать! Три ночи мыть полы! Пять нарядов вне очереди! Десять суток карцера! Десять суток на хлебе и воде!"
В общем, хорошая физическая нагрузка и лечение голоданием. Рецепты против чудачества известны издавна. Зачем солдату рассуждать? Фюрер думает за него! "Встать, лечь, встать, лечь!"
И ложились. И навсегда ложились.
Под Смоленском, в деревне, где я - автор - ночевал в 1943 году, за околицей у ручья валялся труп гитлеровца в белом шерстяном белье. Соломенного цвета волосы шевелил ветерок, а лица не было, сгнило лицо, должно быть, сожгло лицо или осколком срезало. Хоронить никто не хотел фрица, так он и валялся у ручья. Но все ли немцы фрицы? Может быть, это был мобилизованный чудак?
Конец истории о несостоявшейся личности.
Нет, пожалуй, не использую я все эти заграничные варианты. Все они истории несостоявшейся личности. И в результате - неясность: а что было бы хорошего, если бы личность состоялась? Может быть, ей и не стоило состояться - этой чудаковатой личности! Нет уж, мне нужен не загубленный чудак - нужен доживший до седых волос.
Вернусь-ка я к тому, что рисовал лошадей, начиная с заднего копыта.
Как и все мои сверстники, после школы он пошел в армию, был в армии с самого начала и до конца войны. Очень хотелось бы, чтобы мой герой проявил героизм подлинный, даже звание получил бы и Золотую Звезду. Я даже начал придумывать ему достойные подвиги, хотел его в разведку послать в тыл врага, всем на диво, наподобие Штирлица, но... Но, дорогие потребители литературы, вы же знаете, что существует правда характера. Видите вы в моем чудаке задатки геройства? Вы считаете, что героем может быть каждый? Согласен. Но тогда надо было изображать каждого, рядового, а не страстного любителя планов, хронологии и энциклопедии. Тогда все рассказанное ни к чему.
Да, мой чудак служил добросовестно, то есть делал, что приказано, там, куда посылали. А послали его в зенитную батарею, определили в прожекторный взвод. Там он и служил до Победы, был рядовым героем, получил желтую нашивку за ранение (осколок задел плечо) и медаль за оборону того города, где стояла его зенитная батарея. Все это к чудачеству не имело никакого отношения, в романе я пропущу военные годы.
После войны, как все нормальные люди моего возраста, чудак женился, и даже удачно, был счастлив в браке, как говорится. Женился на хорошей и хорошенькой девушке, имел двух детей - сына и дочку, хороших, нормальных, не чудаковатых. Я с удовольствием описал бы счастливую любовь и счастливую семейную жизнь героя. Не так уж часто описываешь счастливую семью. Но... Но, дорогие читатели, вы же знаете, если не знаете, то чувствуете: свадьба в эпилоге имеет особенный смысл в литературе. Выше я говорил, что девушка сердцем выбирает достойного отца для своих будущих детей. Свадьба в романе - это признание достоинств избранника, чудака в данном случае. Но я сильно сомневаюсь, что Киру (Кирой звали ту хорошую и хорошенькую) прельстило знание зоологии, хронологии и указателя железных дорог. Возможно, она разглядела в герое другие достоинства, не чудаческие. В общем, он же был приличный человек, не вредный, добрый даже. А может быть, дело житейское, выбор был не так уж велик тогда. Ведь несколько миллионов потенциальных женихов, гораздо лучших, чем чудак, война повенчала с сырой землей.
Пожалуй, и семейная жизнь не имеет отношения к нашей теме.
Думаю, что мой чудак был приличным мужем и отцом. Правда, немного лишнего тратил на никому не нужные справочники да зачем-то изучал их по вечерам, вместо того чтобы подрабатывать.
Не было у него доходов, кроме заработной платы, не слишком большой. Работал он в конторе Мособлсельхозснабсбытстройпроект - что-то в таком роде, составлял рабочие чертежи на силосные башни и картофелехранилища. Ну и сами понимаете (правда характера!), не очень там продвинулся. Не требовались для силосных башен его склонности к вселенским обзорам, неторопливой кропотливости в сочетании с грандиозностью, к рывкам за пределы зоологии и хронологии. Служил! Ездил на работу на метро, табель снимал в половине десятого, восемь часов в день крутил арифмометр, добросовестно составлял графики и спецификации, был на хорошем счету, премии получал ежегодно.
Глядь, и жизнь прошла, разменял седьмой десяток. И организм поизносился: сердце пошаливает, гипертония, язва. Не каждый день боли, но иной раз схватит, неотложку вызываешь. Видимо, пора на пенсию. Сослуживцы проводили с честью. Речи произносили с преувеличенными восхвалениями. Юбиляр слушал с символическим стаканом минеральной приятные слова о незаменимости (от заменившего его заместителя). А в заключение, расцеловавшись с провожавшими, погрузил в такси громоздкую радиолу, преподнесенную месткомом, и отправился домой... на отдых до конца жизни.
...Ну и что же будет делать на заслуженном отдыхе этот седой чудак, уже выполнивший свой долг перед обществом?
Совесть чиста - дети взрослые, дочь замужем, сын кончил институт, помогать им не нужно. И самому помощь не нужна: каждого четвертого числа пенсия.
Здоровье - более или менее. Гипертония, язва, но не каждый день боли. Когда схватит, вызовешь неотложку, отлежишься.
Конечно, у Киры поручения: "Ты бы сходил, ты бы купил, ты бы достал, ты бы убрал..." Но сходишь, купишь, достанешь, а потом свободен.
Другие - нормальные - газеты читают от доски до доски, козла забивают на фанерках, воткнутых в бульварные скамейки, или на участке копаются, гладиолусы поливают, а еще чаще болеют и лечатся, лечатся и не вылечиваются. Но то нормальные пенсионеры. Не чудаки.
Не проснутся ли в моем герое склонности детских лет?
Походит он, походит по комнате, начнет наводить порядок, вытащит старые бумаги, разложит, книги переставит, карты, атласы, всемирные истории, полистает энциклопедию, старую, черно-оливковую с золотом, и последнюю красную, ощутит зуд в руках и, разграфив лучшую, самую плотную бумагу тоненьким чертежным перышком, тушью начнет вырисовывать:
