Елизавета Манова - Один из многих на дорогах тьмы
- А мать?
- Один из моих людей заметил ее в толпе. Я не думал ее забирать. Хотел найти ей укромный дом и женщину, чтобы за ней ходила. Но когда к ней вернулся разум и она сказала, что носит дитя... Нет, - сказал он, - я не солгу: не ради нее и не ради ребенка. Чтоб заслужить милость того, кто ушел от нас в гневе, и защитить Такему. Но я награжден сторицей, Торкас, потому что у меня есть ты.
- А родичи... Энраса из Рансалы?
- Была война, - неохотно ответил он. - Ланнерану пришлось выплатить виру. А потом... Рансалы нет, Торкас, она умерла. Море ушло от Рансалы, и Ранасы ушли вслед за морем. Говорят, они построили множество кораблей, сели на них и уплыли.
И - тишина. Он молча глядит на обрывок света, на жалкий, чахнущий огонек. Будь мой соперник жив, я бы сразился с ним. Силой рук или силой ума, но я мог бы с ним сразиться. Но что я могу, если он не вытащит меч и не скажет в ответ ни слова? Он забирает Торкаса, как когда-то забрал Аэну...
- Ты не прав, отец, - сказал Торкас не громко, и он поглядел на него. Поглядел - и отвел взгляд. Потому что не Торкаса это были глаза, совсем чужие глаза, словно кто-то глядит через его лицо. Твердая теплая темнота, мрак Начала, что все вмещает в себя, но сам непрогляден для смертного взора. Уже?
- Ты неправ, отец, - мягко сказал ему Торкас. - Мне нужен ты, а не он. Я не знаю, как человек становится богом, но мне не нравится, когда презирают слабых, и смеются над тем, кто не может себя защитить. Мне нет дела до Энраса, но я хочу знать. Жизнь моей матери и моя... Это глупо если не знаешь, из-за чего... Если ты позволишь, я съезжу в Рансалу, когда минуют трудные дни.
- Ты волен ехать, куда захочешь, но в Рансале нет людей.
- Кто-то да есть! - сказал Торкас нетерпеливо. - Я возьму с собой пятерых и вернусь до начала Суши.
- Не загадывай, - устало ответил Вастас. - И не вздумай заглядывать в Ланнеран. Там тебя сразу сделают богом.
5. РАНСАЛА
На третье утро они оторвались от гор и рысью поехали между холмами.
Еще не началась сушь и не спалила траву. Короткая серая шестерка на спинах холмов и серая даль, и тяжелая тишина. Как тускл и безрадостен мир и как безлюден! И в этом пустующем мире мы еще убиваем друг друга?
Два дня в безопасности опустевшего края - и начали попадаться пустые селенья. Не разоренные - просто люди ушли, когда в последнем колодце иссякла вода. Они старались держаться подальше: в пустых домах обычно селится нечисть. Опасные порождения Великой Суши, которым почти не нужна вода. И все равно эти твари напали ночью, хоть мы и разбили лагерь вдали от домов. Колючие, безглазые, черные твари, они прорывались сквозь пламя и тучу стрел. Людей защитили плащи и кольчуги, но искусанный дорм околел к утру.
А к середине дня, в самую духоту, они увидели, наконец, башни Рансалы. На сером выжженном берегу, над серой гладью бывшего моря она возникла, словно из сна, веселым легким скопищем башен. И так не хватало за ними моря...
Безлюдье и зной, лишь звенит тишина, но гладки и прочны стены Рансалы, закрыты окованные ворота - Торкас сроду не видел столько железа, сколько было на створах огромных ворот.
Он поднял рог и протрубил сигнал: "Я - путник, я прошу приюта", - и звук без эха сгинул в темноте. Тайд осторожно тронул за плечо, и Торкас поглядел ему в глаза. Он знал: придут и отворят. Его здесь ждала судьба.
Пришли и отворили. Огромный человек, немного выше Торкаса и много шире в плечах. И темное широкое лицо, которое ничто не прикрывает, так странно, так тревожно знакомо...
- Я - Торкас из рода Вастасов прошу у тебя приюта для себя и своих людей.
- А я Даггар из рода Ранасов, седьмой брат по старшинству, изгнанный из рода. Коль тебя это не страшит, добро пожаловать в мои руины!
Веселый зычный голос - прогремел и тоже сгинул без эха.
- Спасибо, - сдержанно ответил Торкас. Даггар посторонился. Они проехали сквозь мрак прохода в огромный гулкий двор.
Величье даже в запустенье. Я думал: замок Вастасов величав, а тут я понял он убог и тесен.
Даггар направил нас к громадине крытых стойл. Здесь были сотни дормов, а теперь лишь наши.
- Вода есть, - сказал Даггар, - мы, Ранасы, умеем добывать воду из камня. Вот с кормом худо - мы скотины не держим.
- Ты тут не один?
- Со мной жена и трое слуг - те, кто меня не оставил.
- Корм у нас есть, а вода кончается.
Даггар усмехнулся. Умно и насмешливо он усмехнулся, отошел от дверей сдвинул огромный камень. Нам бы не сдвинуть его втроем. В темной скважине тускло блеснула вода.
- Подземное хранилище?
- Да, - лениво ответил Даггар. - Ночи прохладны, а море, - слава богам! - еще не совсем пересохло.
Для Торкаса не было смысла в этих словах, но что-то в нем знало, что это значит, и он стиснул зубы, досадуя на себя. Нельзя быть тем, и другим. Или я - или...
Дом, в который привел их Даггар, был прекрасен и величав. Огромные гулкие комнаты, роспись на стенах - веселая зелень, счастливая синева, ликующий мир, которого не бывает. И Торкас подумал: а если бывает? А если таким и должен быть мир?
Тускнеет под слоем пыли богатая мебель: роскошные ложи, златотканые покрывала, тяжелые кресла, украшенные резьбой. Даггар хохотнул бесшабашно и горько.
- Когда бегут, чтоб жить, берут то, что надо для жизни. А этот хлам... ну, что же, он сгорит вместе с нами.
Привел их в богатый покой, где было с десяток лож, и сказал воинам Торкаса:
- Отдыхайте. Вам принесут поесть. - И Торкасу: - А ты, господин Вастас, окажи мне честь, раздели со мной трапезу.
И опять они шли среди роскоши и запустения.
- Ты сказал - седьмой брат, - спросил Торкас. - Сколько же вас братьев?
- Мы все одного колена. Отцы и матери у нас разные. Ты ведь сын Энраса? Он был третий по старшинству.
- Я приемный сын Вастаса, - ответил Торкас, и Даггар без улыбки взглянул на него.
- Ты прав, что держишься Вастов, здесь живым доли нет. Но пока мы одни, позволь считать тебя родичем.
- Куда мы идем? - спросил Торкас - чтобы что-то сказать.
- К моей жене, - ответил Даггар. - У Ранасов женщины носят оружие и не сидят взаперти. Майда будет рада тебя повидать.
Он распахнул тяжелую дверь; новый покой, еще роскошнее прежних потому, что убрано и опрятно, и высокая женщина поднялась им на встречу. И, увидев ее, Торкас молча отвел глаза, потому что он понял, за что Даггара изгнали из рода.
Это было одно лицо, у Даггара грубее и шире, у Майды - нежнее и уже, но оно повторялось каждой чертой, каждым взглядом и каждым движеньем.
- Что? - спросил Даггар. Осудил?
- Я не судья вам, - ответил Торкас. - Я вошел в твой дом, значит, принял твой грех.
- А? - сказал Даггар. - Каково благородство! Оставь нам наш грех, дурачок, раз он нам в радость!
- Сын Энраса, - сказала Майда, - нам не надо прощения, но я хочу, чтобы ты нас понимал. Мы с Даггаром родились в один час...
