Роджер Желязны - Калифрики — Властелин Нити
— Да, — пояснила она, когда он указал ей на это, — оно выстроено на развалинах древнего монастыря и годами служило и крепостью, и жилищем.
— Любопытно, — сказал он. — Скажи мне, вчера ночью мне показалось, будто я слышал музыку. Здесь устраивали какой-то праздник?
— Можно и так назвать, — ответила она. — Впервые за долгое время мой отец покинул свои покои и позвал музыкантов, чтоб те сыграли ему.
— Я рад, что ему лучше, — сказал Калифрики. — Это была ужасающая, но прекрасная музыка. Хотел бы я когда-нибудь услышать ее еще раз и, может быть, даже присутствовать там, когда музыканты будут ее исполнять.
— Они вернулись в свои подземные норы, скрытые глубоко под полом, — сказала она. — Но как знать...
— Они тоже творения твоего отца?
— Думаю, что так, — ответила она. — Но, право, сама я никогда их не видала, поэтому трудно сказать.
Они прошли мимо вольера с бронзовыми птицами с необычной синеватого цвета патиной на крыльях, щебечущих, пускающих трели, пронзительно кричащих «керрью» и развертывающих перья, словно изумрудные веера. Одни восседали на железных жердочках, другие в медных гнездах. В некоторых гнездах лежали серебряные яйца или сидели крохотные птенчики, голые, с жадно раскрытыми клювиками, хватающими мошек из фольги и червяков из жести. Когда пернатые певцы двигались, воздух вокруг них колебался и озарялся ярким сиянием.
В саду во внутреннем дворике с южной стороны замка она показала ему серебряное дерево, на ветвях которого висели сверкающие подобия всевозможных плодов, виданных им и вовсе неведомых.
Пройдя по коридору, Йолара остановилась перед изображением в раме, которое Калифрики поначалу принял за ее портрет: на ней было черное атласное платье с глубоким вырезом и массивный изумрудный кулон в виде кораблика, скользивший по волнам ее груди. Но когда он всмотрелся внимательней, дама на портрете показалась ему более зрелой.
— Моя мать, — пояснила Йолара.
— Такая же красавица, как и ты, — отозвался Калифрики.
В самом конце коридора красный волчок, высотой в рост Калифрики, с грустным пением вращался, балансируя на острие кинжала. Йолара сообщила, что волчок будет крутиться девяносто девять лет без завода.
Она заявила это с такой серьезной миной, что Калифрики не выдержал и расхохотался.
— За все время, пока я здесь, ни разу не слыхал твоего смеха и не видел, чтобы ты улыбнулась.
— Мне, в отличие от тебя, эти вещи давно не в диковинку, — ответила она. — Я вижу их изо дня в день.
Он кивнул в знак согласия.
— Разумеется, — сказал он.
Тогда улыбнулась она. И пожала ему руку на удивление крепко.
На следующий день они отправились покататься верхом на великолепных рогатых конях из металла: он на пурпурном жеребце, она на зеленой кобыле. Они долго сидели на вершине холма, любуясь долиной, горами и крепостью Джероби Клокмана. Калифрики рассказал Йоларе немного о себе, и она, похоже, слушала его с искренним восхищением, а не просто из любопытства. А когда он под конец поцеловал ее, она казалась такой неискушенной. И лишь тогда, когда они неспешно возвращались назад в крепость, она призналась ему, что не знает других людей, кроме отца, — до сих пор ей приходилось видеть только случайных купцов, менестрелей или гонцов, да и то недолго.
— Довольно странный образ жизни, — заметил он.
— В самом деле? — отозвалась она. — Я начала об этом догадываться, начитавшись книг в библиотеке. Но поскольку все это были романы, я не могла с уверенностью сказать, что в них правда.
— Твой отец, похоже, с причудами, — сказал Калифрики. — Хотелось бы мне познакомиться с ним.
— Я не уверена, что он уже совсем поправился, — заметила она. — Он словно бы избегает меня. — Проехав еще немного, она добавила: — Как бы я хотела посмотреть мир, побывать и в других местах.
Той же ночью, как только Калифрики заслышал музыку снова, он медленно и неслышно двинулся вниз по лестнице. Остановился он только у входа в зал, откуда неслись вопли и стенания. Затем он осторожно лег на живот и потихоньку пополз вперед, так что ему удалось изловчиться и заглянуть за угол лестничной площадки, при этом глаза его находились всего в нескольких сантиметрах от пола.
Взору его предстал металлический квартет: жуткие фигуры-калеки с ликами падших ангелов. Все как один изуродованы: серо-стальные, золотые и серебряные тела сильно обожжены, лица рябые, лбы с ветвистыми рогами или короткими рожками. Рваные кожистые перепончатые крылья, словно черные пелерины, свисали с их плеч. Среди них двое скрипачей, волынщик и еще один музыкант, играющий на хрустальных колокольчиках. Музыка была хаотичной, волнующей и чарующей, но какой-то холодной, будто северный ветер в зимнюю ночь. Словно бы вовсе не человеческая музыка, и Калифрики поймал себя на том, что хотел бы знать, уж не сами ли демоны из металла создали эти мелодии. За спиной у них в полу чернели пять отверстий размером с могилу: одна — в центре, остальные окружали ее с четырех сторон. Перед ними в огромном кожаном кресле сидел седой толстяк, черты его Калифрики рассмотреть не мог, поскольку человек прятал лицо в ладонях, сцепив пальцы в замок. Именно поэтому Калифрики сразу же бросилось в глаза кольцо с огромным сапфиром на правой руке человека.
Когда пьеса закончилась, бестии застыли на своих местах. Человек поднялся на ноги и взял в руки тонкую пику с алым древком, прислоненную рядом к стене. Сделав несколько шагов вперед, он ударил ею о каменную плиту в форме полумесяца. Внезапно, развернувшись на месте на шарнирах, музыканты заскользили к своим могилам и опустились в них. Когда они исчезли под полом, каменные плиты-крышки задвинулись, скрыв всякие следы их существования.
Человек водрузил пику на вбитые в стену крюки слева от себя, затем пересек залу и вышел в дверь в дальнем ее конце. Калифрики осторожно встал с пола, шагнул за порог и тоже пересек комнату, он увидел, что человек достиг конца коридора и начала взбираться по лестнице, которая, как ему было известно из предыдущей прогулки, вела в самую высокую крепостную башню. Он выждал достаточно долго и только потом снял со стены пику. Когда он ударил древком о камень-полумесяц, плиты пола открылись, и он заглянул в могилы.
Демоны-музыканты поднялись из них, встали по местам и, подняв инструменты, приготовились играть. Но Калифрики уже успел разглядеть то, что хотел. Он еще раз ударил по камню, и квартет опять убрался назад. Он вернул пику на крюки и вышел из залы.
В глубоком раздумье он долго блуждал по сумрачным коридорам. Когда наконец он дошел до комнаты, где горел свет, и остановился, оказалось, что это библиотека. Заглянув в дверь, он увидел доктора Шонга, который сидел и читал.
