Елена Первушина - Убежище. Ночь и День
Я ставлю на стол бокалы. Андрей открывает бутылку, разливает вино. Я достаю конфеты в вазочке, печенье, вываливаю в салатницу купленный в магазине готовый салат — на случай, если соседи заглянут за солью или за спичками, они любят заглядывать в такие моменты. Потом мы втроем садимся за стол.
— Я предлагаю такой вариант: ты возвращаешься к нам, а за это мы не трогаем врача, — говорит секундант сразу, без подготовки.
Он слишком встревожен, чтобы ходить вокруг да около. Голос у него хриплый и по-старчески дребезжащий, но мне приходится закусить губу и повыше поднять подбородок, чтобы справиться с собой. Это голос вампира — очень старого и очень сильного вампира, и меня от него трясет.
— Если вы тронете врача, я тут же сдам его убийц, — не раздумывая, отвечает Андрей и, обернувшись ко мне, добавляет: — Вы ведь разрешите мне воспользоваться телефоном?
— Конечно, — киваю я. — Больше того, я провожу вас до отделения милиции, если будет нужно написать заявление.
— Это вы называете нейтралитетом?! — грозно скрипит секундант.
— Вот именно, — я смотрю ему прямо в глаза, потому что если перестану контролировать его взгляд, не выдержу, брошу все и побегу в ванную. — Именно это я и называю нейтралитетом. Убийства для утоления голода — здесь я ничего не могу поделать, люди должны разбираться с этим сами, но если речь идет об убийстве из мести или о политическом убийстве, я не буду оставаться в стороне. Возможно, вы не представляете до конца, что будет, если вы превратите охоту в войну, но я прекрасно себе это представляю. Видела много раз и не хочу видеть снова.
Приходится щегольнуть древностью своего происхождения. Может быть, это произведет впечатление?
Если и производит, то совсем не такое, какого я ожидала. Старый вампир отводит взгляд от меня и сосредотачивается на Андрее.
— Ну что ж, — говорит он, медленно растягивая слова, будто в самом деле не знает, что делать дальше. — Если нам не удалось договориться, мне придется просить.
И вдруг он соскальзывает со стула и оказывается на полу, на коленях перед Андреем. Андрей невольно отшатывается, но старик хватает его за запястья…
— Мальчик, — говорит он, — послушай, мальчик. Ты ведь в самом деле не хочешь этого. Ты ведь не хочешь погубить тысячелетнюю культуру ради каприза, прихоти, дурного настроения? Что с тобой? Ты поссорился со своей девочкой? Поверь мне, это пройдет, ты и не вспомнишь. Все как-нибудь уладится, и я тебе помогу, но не совершай непоправимых поступков.
— Да не собираюсь я ничего разрушать, — всердцах говорит Андрей, пытаясь освободиться от его железной хватки… — И встаньте, наконец, зачем вы паясничаете? Я просто хочу уйти, хочу вернуться, хочу стать тем, кем был прежде. Я никого не позову за собой, уж поверьте.
— Ничего ты не понимаешь, мальчик, — говорит старик устало, но так и не поднимается с колен. — Может быть, сейчас за тобой никто не пойдет. Может быть, следующий дезертир появится через сто лет. Но для нас с тобой сто лет — не такой уж и долгий срок.
— Для вас, но не для меня, — говорит Андрей, и ему даже удается улыбнуться.
— Для меня, — подтверждает старик. — Я оттого и стал главой клана, что думаю о будущем. Что с нами будет, если мы превратимся в этакий охотничий клуб, куда можно войти и выйти? Может, мне начать собирать членские взносы? Может, развернуть рекламную компанию? Ты думаешь, я не вижу, каков нынешний мир, где все продается, где все напоказ и все понарошку? Ты думаешь, я не вижу, как этот мир стремится разъесть стены нашей твердыни? Ты думаешь, я это допущу?
Он встает на ноги и отряхивает колени.
Андрей что-то пытается объяснить или возразить, но старик взмахом руки заставляет его замолчать:
— У тебя есть время до утра. Если ты вернешься, я забуду обо всем и сделаю вид, что ничего не было. Если предпочтешь прятаться за юбкой, имей в виду, что прятаться придется всю жизнь. Мы будем следить за тобой. Будь осторожен.
И он уходит, не прощаясь. Но хотя бы — о спасибо! спасибо! — не хлопает дверью. А то соседи подумали бы невесть что.
* * *— Кажется, я втянул вас в неприятности, — говорит со вздохом Андрей. — Поверьте, я не хотел.
Я качаю головой:
— Только себя самого. Мне он ничего не сможет сделать — разве что забить палкой в темном переулке. Да и тут я бы на него не поставила — без своей особой силы он довольно хлипкий старичок, и здоровая женщина вроде меня справится с ним без особого труда. И главное — он не решится враждовать со мной. Без Убежища его молодые горячие парни быстро заедят друг друга. Кланы, посягнувшие на Хозяина Убежища, не выживают — это ему хорошо известно. Так что думай о себе.
— За себя я уже все решил. Только мне, видимо, в самом деле придется какое-то время пожить у вас — пока не соображу еще что-нибудь.
— Милости просим, — улыбаюсь я. — И не думай, что будешь чем-то обязан мне. Это просто моя работа.
Я выпиваю вино из всех трех бокалов и иду на кухню мыть посуду. Я изо всех сил стараюсь не показать ему, насколько я рада. Старик прав в одном — там, где появился один дезертир, рано или поздно появятся и другие. И если Андрею удастся уйти из клана — это будет значить, что лазейка есть. А значит, настоящие люди, волею судьбы ставшие не на ту сторону, неизбежно будут уходить, возвращаться, оставляя всякую шваль, не способную самоорганизоваться. И через много-много веков Ночные Охотники постепенно начнут вырождаться, потом рассеются и наконец исчезнут, как исчезли многие существа, обитавшие на земле до них. И, может быть, тогда, в один прекрасный день, я наконец пойму, что моя работа окончена и наступило время отдыха.
Завтра нужно будет что-нибудь соврать соседям про Андрея. Впрочем, они и так все поймут — по-своему, но это неважно. Завтра. Утро вечера мудренее.
* * *Когда я возвращаюсь из кухни, Андрей говорит по мобильнику, и я сразу проскальзываю к себе в комнату, чтобы ему не мешать. Но стенки у нас тонкие, и я все слышу.
— Да… Да, это я… Нет, все так и есть… Нет, Юля, ты не права… Нет, поверь мне, это не так… Да… Да, ты ошибаешься… Да, мне очень жаль, но… Нет… Нет, никогда… Нет… Да… Да, конечно… Да, мне очень жаль… Нет… Нет… Ну не надо, прошу тебя… Да… Да, помню… Да, хорошо… Конечно… Нет, подожди… Прошу тебя, подожди… Да… Конечно… Хорошо… Хорошо, я приеду… Я сейчас приеду… Слышишь?.. Ну конечно… Ну хорошо, конечно, хорошо… Сейчас… Ладно, пока.
И он снова возникает у меня на пороге — незваный, как несколько часов назад.
— Извините, но… Помните, вы сказали, что если мы ни о чем не договоримся, я могу остаться или уйти.
