Питер Шуйлер-Миллер - Старый Маллиган
Шли минуты и часы. Сколько прошло времени, Дэвис сказать не мог. Ветер стих, и море немного успокоилось. Они стали игрушкой, которую море несло, куда хотело - их подхватило неизвестное, не отмеченное на картах течение. Если Прилив начал спадать, то их уносит прочь от материка в безбрежное, неизведанное пространство - окутанное туманом море, которое покрывает половину поверхности Венеры.
И шесть нагих людей в ночи: дождь сечет спины, а вокруг лишь шлепанье и бульканье волн.
"Пять человек,- подумал Дэвис,- и Маллиган". Он закрыл глаза и прислушался. Ему показалось, что где-то далеко слышен шум прибоя. Возможно, отлив тащит их обратно к острову. Он напряг слух, но шум исчез, да и Маллиган не выказывал никаких признаков волнения. Внезапно старик выпрямился, голова его вытянулась вперед, как у охотничьей собаки. Он поспешно стал сматывать с пояса веревку из внутренностей черепахи, пропуская ее меж пальцами. Потом сделал петлю. Дэвис приподнялся с пробудившимся любопытством. Стало чуть светлее. Через плечо старика он увидел выгнутый блестящий панцирь еще одной гигантской черепахи. Маллиган взмахнул арканом, а Дэвис, махнув Гиббону, кинулся на корму, как раз в тот момент, когда петля Маллигана захлестнула шею животного,- это не дало судну перевернуться. Когда веревка натянулась, передняя часть их ковчега окунулась в волны. Дэвис, вцепившись в борта обеими руками, висел на корме. Гиббон обхватил его, зацепившись обеими ногами за какие-то выступы. Остальные сперва неуклюже барахтались на дне, потом один за другим вскарабкались к полицейским. Словно пять голых обезьян, сгрудились они на краю гигантского панциря, уравновешивая рывки чудовища, несущегося неизвестно куда. Упираясь ногами в изогнутый край, откинувшись всем телом назад, старик Маллиган крепко держал веревку, обмотанную вокруг пояса. Мышцы на спине и руках бугрились, словно корни старого дуба.
Посудина двигалась в одном направлении, но куда - знали только бог и ...черепаха. По знаку Дэвиса молодой Брэдшоу оторвался от живой грозди и перебрался к Маллигану, чтобы помочь тому. Юноша был самым легким из всех, а Маллиган мог и не выдержать длительного напряжения. Словно возничие древней Греции, стояли они плечом к плечу и мчались по морю, рассекая туман и брызги: кряжистое, коричневое тело и стройное светлокожее 'вырисовывались на фоне светлеющего неба.
Сомнений не осталось: впереди слышался грохот прибоя. Маллиган что-то крикнул им, но его голос отнесло ветром. А через мгновение последовал резкий толчок, и скорлупа раскололась. Обломки стали погружаться на дно, увлекая за собой людей.
Дэвис выплыл на поверхность и увидел Гиббона, прильнувшего к торчащему из воды рифу. Голова Вильсона мелькала в волнах неподалеку: молодой человек изо всех сил стремился к сержанту. Но ни Маллигана, ни молодого Брэдшоу не было видно.
Туман поредел. Вокруг стали видны черные крутые скалы, о которые сердито бились волны.
- Э-э-э-й! - донесся зов из мглы.
- Э-э-э-й, Дэвис! - присоединился к первому другой голос.
На зов диким воплем откликнулся Гиббон, тогда Дэвис уви
дел, что Маллиган и юноша выбрались на длинную скалистую отмель, охватившую небольшую бухту. Дэвис глубоко вздохнул и позволил морю внести себя в нее. Рука Маллигана сомкнулась на его запястье и помогла выбраться на безопасный риф. Отсюда он увидел в неразберихе пенистых волн стриженую голову сержанта и прилизанную волнами голову юного Вильсона. Сержант упорно продвигался вперед, несмотря на раненую руку. Через несколько минут они были вместе, все, кроме профессора. Они стали выбираться на берег, пробиваясь сквозь прибой, перекатывающийся через рифы. Гиббон первым увидел пропавшего. Профессор лежал в воде у берега. Очки его исчезли, на лбу синела большая шишка, он глухо застонал, когда они потащили его из воды на сухой берег. Пока Гиббон вытряхивал из профессора лишнюю воду, тот открыл глаза.
Дэвиса одолевала мысль, что с ними будет дальше. Они были слишком далеко от ближайшего жилья, без одежды и без пищи. Он наблюдал, как Маллиган суетится над профессором. Старик, единственный из них, не казался неуместным среди дикой природы. Страшные шрамы на могучих мышцах говорили о схватках более жестких, чем те, через которые они прошли минувшей ночью. Неужели в его россказнях есть правда?
- Профа порядком поколотило, босс,- мрачно заметил Гиббон, придерживая раненую руку.- Нам придется переждать здесь.
А затем со злостью добавил:
- Босиком и на пустой желудок мы далеко не уйдем.
- Тебе бы такие подошвы, как мои.- Это заговорил Маллиган.- Я хожу босиком при любой возможности, сколько себя помню. И ты бы плевал на ботинки, если б рос босоногим, как я.
- Нам не пришлось,- сухо ответил Дэвис.- Но нам надо добраться до какого-нибудь жилья и не дать Хэнлену выполнить то, что он задумал, а без обуви мы по этим горам не сделаем и мили в день. Если не помрем с голоду, конечно.
Старик хмыкнул.
- У вас будет обувь,- пообещал он.- И с голоду вы не помрете. Не забывайте, что я бывал в этих местах. А если бы и не бывал, я все равно добрался бы до места, где водятся черви. Скажи этим охламонам, пусть ищут небольшие бугорки песка вон там, повыше, куда вода не доходит. Когда найдут, пусть крикнут.
Минут через десять Брэдшоу обрадоваино заорал. Почти одновременно Вильсон позвал с другого конца пляжа. Оба они нашли низкие песчаные холмики около восьми футов в диаметре. Маллиган подошел к одному из них, словно к звериной норке. Из-под его рук в разные стороны полетел песок, потом он откинулся на пятки и поднял какой-то предмет грязно-желтого цвета длиною около фута.
- Черепашьи яйца,- объяснил он.- Тут повсюду небольшие пляжи, они тут откладывают яйца. Та, которую мы запрягли, наверное направлялась сюда, но мы помешали ей.
В кладке, что нашёл Брэдшоу, оказалось двенадцать яиц, а во второй - десять. Маллиган сделал себе еще один каменный нож и вырезал в кожистых яйцах отверстия, достаточно большие, чтобы просунуть в них ногу. Оболочки яиц превратились в бесформенные, но довольно прочные мокасины, а их содержимое утолило голод.
Они провели ночь, сгрудившись у подножия скал, мокрые и жалкие. Ветки, которые они смогли найти, были слишком влажными, чтобы гореть, даже если бы они нашли способ развести костер. Когда серый рассвет начал просачиваться сквозь облака, они проглотили на завтрак по сырому черепашьему яйцу, натянули неуклюжие мокасины и отправились к скалам.
Дэвис собирался провести совет, на котором каждый мог бы высказаться, чтобы выработать план дальнейших действий. Но не успел он и слова сказать, как Маллиган, словно белка, полез на скалы. За спиной у него болталась сплетенная из водорослей сетка с черепашьими яйцами. Им оставалось лишь следовать за ним. Старик был в горах, как у себя дома. Он двигался под моросящим дождем уверенно, не хуже горного козла, остальные могли только завидовать ему. Когда они, наконец, спустились с гор и углубились в джунгли, стало еще хуже. Следы ушедших вперед исчезали на глазах. Маллиган, казалось, просачивался сквозь кустарник, где его спутникам приходилось силой прокладывать путь, шаг за шагом продираясь сквозь стену сплетенных побегов и колючих шипов. Тем не менее, Маллиган не давал им погибнуть. Шестифунтовая дубина, которую он присмотрел для себя, стала настоящей палочкойвыручалочкой. Обнаружив бездонные окна в трясине, он укладывал ее, как мостик, между корнями деревьев, где черная жижа, кишевшая венерианской живностью, казалась единственной почвой. Ею он сбивал маленьких животных, их они научились есть сырыми. На ней он развешивал ядовитого вида грибы - благодаря им их желудки не оставались пустыми. Этой дубиной он однажды отогнал похожую на рысь рычащую тварь желтого цвета, что преградила им путь. Как-то раз старик нашел дерево, внутри которого древесина оказалась сухой, и всю ту ночь они с благодарностью грелись у костра. Маллиган добыл огонь первобытным способом - трением круглой палочки в углублении сухого куска дерева. К утру первобытный прибор пропитался влагой, а топливо кончилось. Они встали и побрели, слегка приободренные, следуя за отпечатками ног старика в густой грязи.
