Виктор Меньшов - Сердца Лукоморов
Мы, следуя его примеру, разобрали слеги и пошли.
Идти пришлось далеко, сразу же за рядком деревьев, которые с дороги казались лесом, начиналось бескрайнее болото, тонувшее в клубящемся густом тумане.
Болото оказалось совсем не похожим на то, что я по неведению привык считать болотом. Это был огромный травяной ковёр, который ходуном ходил под ногами. Временами в нём чернели промоины воды - окна, как их называл Михалыч, которые мы старательно обходили. Так же старательно по его совету мы обходили и ядовито яркую зелень, именно под ней таилась грозная трясина.
Идти было трудно, временами ноги увязали по колено, и каждый шаг давался с невероятным трудом, особенно с грузом на плечах. Вот когда я вспомнил слова Михалыча о болотных километрах.
Шли мы довольно долго, раза три останавливались на перекуры, устали зверски, но Михалыч безжалостно подгонял нас, он спешил, его ждал мотовоз.
Мы прошли почти по пояс в воде и по колено в грязи к небольшому островку посреди бескрайнего простора болота. На островке росли высоченные сосны, которые угрожающе раскачивались под ветром. Поперёк еле видимой тропинки лежали крест на крест поваленные прямые стволы осин.
- Это что, буря здесь была? - спросил Серёжка.
- Да нет, обычный ветер, - равнодушно пояснил Михалыч.
Он заметил наши недоуменные взгляды и пояснил:
- Здесь, на болоте, дереву корнями глубоко не зацепиться, так что пока оно ростом низкое, держится, а как вымахало пошибче в рост, так его ветром посильнее качнёт, и прямо с корнем выворачивает. Гляди-ка...
Он подошел к высокой сосне и руками, без видимых усилий, раскачал ее легко, как хилый саженец.
- Видали? - подмигнул он.
И тут же перешёл на деловитый тон, заторопился.
- Значит так: по одному старайтесь не ходить, держитесь хотя бы парами, обязательно чтобы у каждого была веревка. Если из трясины вытаскивать кого придется, то к нему бизко подходить ни в коем случае нельзя, бросайте верёвку издали, иначе обоих утащит. Ну и смотрите по сторонам. Вы пока походите, места наметьте, ягоду-то уже видно, чтобы потом время не терять. Если что - каждое утро и вечер проходит мотовоз. Он когда останавливается, гудит. Так что можно в сориентироваться по гудку, если вдруг кто потеряется. Но лучше не теряться. Я дней через несколько набегу, гляну как вы тут...
За его спиной раздались приглушённые, нетерпеливые гудки.
- Во, слышали?! - поднял он палец. - Это меня зовут, ну, я побежал.
Он деловито сунул Серёжке ладошку дощечкой, помахал остальным и быстро ушёл, чавкая сапогами по болоту.
А мы стали устраиваться на ночлег.
Мы сидели в ночи, и буквально кожей ощущали свою малость на этом крошечном островке посреди бескрайнего болота, окружённые высокими соснами, которые росли, судорожно цепляясь корнями за предательскую почву.
А вокруг островка гуляет под ногами такая же ненадёжная поверхность болота, как живое существо, готовое в любой момент подсунуть тебе под ноги вместо травяного покрытия предательскую зелень трясины, мгновенно расступиться под ногами и проглотить, не дав даже охнуть напоследок.
Мы старались говорить громко, много шутили и смеялись, но всем было не по себе. Пошли спать в палатки, надеясь, что утром станет светло, и все наши ночные страхи сами собой пропадут...
Глава третья
Павловский угольник
Ночью над нами ударила гроза.
Гроза грохнула так сильно и неожиданно, что мы из спальных мешков повыскакивали, казалось, что взбесившие черти лупят большой колотушкой в жестяной таз прямо над ухом. Мы буквально оглохли. Надо признаться, что даже я, привыкший к походной жизни, такой мощной грозы не помнил. Легко можно было представить, что же чувствовали остальные ребята, возможно, впервые столкнувшиеся с разбушевавшейся стихией в лесу.
Мы сидели в палатках, тесно прижимаясь друг к другу и, затаив дыхание, прислушивались к тому, что происходит снаружи. Над нами скрипели ветки, трещали от ветра деревья, и вдруг, вслед за очередным ударом грома раздался треск ломающегося дерева, длинный скрежет и шум падения. И тут же мы услышали крики о помощи.
Не сговариваясь, мы полезли из палатки, и в ярких вспышках молний увидели, что огромная сосна упала и накрыла собой две другие палатки, в которых спали наши друзья.
Мы бросились освобождать их, ствол поднять не удавалось, он оказался слишком тяжёлым, пришлось резать одну из палаток, и оттуда вылезли насмерть перепуганные, но все целые и невредимые ребята.
Находившимся во второй палатке повезло значительно меньше: одному из ребят веткой сильно поранило плечо, а у другого оказалась сломанной нога.
Пришлось срочно оказывать помощь пострадавшим: перевязывать, накладывать шины, вздрагивать при каждом порыве ветра и ударе грома, поминутно глядя на верхушки угрожающе раскачивающихся деревьев, грозивших упасть и накрыть нас, пронзить острыми сучьями.
Так и просидели мы до утра, укрывшись с головой брезентом, возле костра, который с трудом развели. Обжигаясь, пили горячий чай, мокли и мёрзли, но возвращаться в палатки никто не захотел. Честно говоря, я бы всё же рискнул и вернулся, очень хотелось спать, но из чувства солидарности остался у костра вместе со всеми.
Я их понимал и не осуждал. Страшно лежать в темноте палатки и ждать, когда на тебя сверху что-то обрушится, а тонкий брезент пропорют острые ветки могучей сосны, которые могут запросто проткнуть тебя насквозь и пригвоздить к земле.
Мы сидели и слушали завывания ветра, и сквозь него, казалось, было слышно отдаленное собачье тявканье и вой отчаянно фальшивящей скрипки, по струнам которой кто-то истерически водил смычком, извлекая душераздирающие звуки.
Я вспомнил о том, что бывалые люди говорили, что если слишком внимательно вслушиваться в лес, услышишь то, что захочешь услышать...
Гроза затихла под самое утро, так же внезапно, как и началась.
После краткого совещания почти вся наша команда собралась возвращаться в Москву, вполне резонно заявив, что такие заработки они в гробу видали, собрали рюкзаки, угрюмо отмахиваясь от не очень настойчивых уговоров Серёжки.
В конце концов, поняв тщетность и бесполезность уговоров, он распорядился, чтобы покидающие лагерь ребята забрали с собой всё лишнее, чтобы остающимся потом кроме клюквы не тащить на себе ещё и гору лишней поклажи.
Уходившие забрали с собой две палатки, часть вещей и продуктов, потому что оставалось нас из всей компании всего четверо. Я, Серёжка и еще двое ребят.
Соорудили носилки для парня со сломанной ногой, быстро попрощались, ребята спешили засветло дойти к мотовозу, чтобы не остаться в лесу ещё на одну ночёвку. Да и раненых нужно было срочно доставить в больницу.
