Тимур Литовченко - Повесть о четырех цветках
ГЛАВА ЗЕЛЕНАЯ. Мастер и Маргаритка
- Смейтесь! Смейтесь все! По Городу объявлен День Траурного Смеха! - вопили в один голос Стены. Люди послушно хихикали, смеялись, хохотали, надрывали животики.
А Маргаритка как всегда затерялась в каком-то глухом районе и задумчиво бродила в зеркальной тени неведомых ей улочек и переулков. Бледно-салатовый бутон ее ротика не морщила ни единая складочка фальшивой улыбки.
"Странно все же, - размышляла Маргаритка. - Вот умер новый Президент, а все смеются. Конечно, так предписывают Стены, но мне почему-то совсем не хочется этого делать. Президент был... был хорошим, добрым, умным, мужественным человеком, а все смеются".
Маргаритка старательно обошла матовую лужицу дождевой воды и продолжала размышлять:
"Могу ли я смеяться? И ДОЛЖНА ли смеяться? Ведь У МЕНЯ не только Президент умер, но и Роза. Она была отвратительной девчонкой. Она занималась недостойным делом, когда умерла. Но ведь она была моей подругой, пусть не лучшей, но все же ПОДРУГОЙ. Во всяком случае из-за ее смерти я не могу, просто не могу смеяться!"
Маргаритка остановилась перед рыже-розовой надписью на асфальте, преграждавшей путь. Там было лишь одно слово:
РАНЬШЕ
"Да, раньше. Наверное, когда-то над смертью человека не смеялись. Учебник по начальной этике утверждает совсем другое, но я чувствую, что так быть просто не может. Кто-то перешагнул через это. Вот так перешагнул!"
Маргаритка переступила через рыже-розовое слово, которое тут же исчезло с асфальта, и продолжала свой путь.
"Перешагнул один раз один человек, потом два раза два человека. Дальше - больше. А теперь... Неужели я осталась одна? Не может..."
- А ну стоять!
Дорогу загораживали трое здоровенных парней с оскаленными в ухмылке пастями.
"Надзорный патруль. Я попалась", - ужас сковал девушку надежнее наручников. Она не заметила, как вышла из яркого переулка на широкую площадь. Теперь наказание неизбежно.
- Пошли с нами, девка! - весело хохотнул средний патрульный и сделал своей лапищей приглашающий жест.
- Она попалась!
- Попалась, попалась!
- Попалась та, что не смеялась!
Изредка проверяя хорошеньких (и не очень хорошеньких, но все же подходящих) девушек на прозрачность согласно какому-то старому глупому приказу и причмокивая потом языками патрульные пробивали в стене злорадствующих рож неверный коридорчик, который тут же смыкался у них за спинами. Всем была охота посмотреть на схваченную. Конечно, на их месте Маргаритка ни в коем случае не вела бы себя так. Она бы убежала и забилась подальше в какой-нибудь отдаленный тупичок, лишь бы не видеть страданий несчастного пленника. Ведь никто не знал заранее, какой приговор вынесет Суд. Говорят, сейчас всю процедуру как-то автоматизировали, и осужденных ссылают на долгий срок неведомо куда. Поэтому Маргаритка, покусывая от волнения салатовые губы, на всякий случай прощалась с этим взбалмошным, изменчивым, но таким близким и горько-родным миром, с ультрамариновым солнцем и рыжим небом... Жаль, птиц не было. Они исчезли неизвестно куда несколько недель назад.
Тут шум толпы перекрыли пронзительные вопли: "Покайтесь, грешники! Покайтесь, приспешники диавола!"
Шумная толпа швырнула к ногам патрульных Белого Кардинала.
- Покайтесь, грешники, - тупо пробормотал он, растекаясь по пыльному асфальту. Девушку поразила крайняя степень отчаяния, написанная на лице старика.
- Он тоже не смеется! - галдела тола.
- Он не сеется!
- Нарушает!
- Тоже нарушает!
- Ведите с собой и его!
Маргаритка шагнула к кардиналу и склонившись проговорила:
- Вставайте. Я помогу вам.
- Прочь, диаволово семя! Изыди, изыди! - взвыл Белый Кардинал, отпрянув от протянутой руки Маргаритки с завидной для его сухой стариковской внешности прытью.
- Но почему вы не хотите, чтобы я вам помогла? - изумилась девушка.
Белый Кардинал принялся шептать, лихорадочно шевеля пальцами и вращая красными воспаленными глазами:
- Четыре коня Апокалипсиса, четыре коня скачут по земле, несутся по проклятому городу и вытаптывают все на своем пути. И счастлив будет тот, кто попадет к ним под копыта, ибо смерть его будет легкой и быстрой. А символ этого проклятого Города - блудница, восседающая на звере багряном с семью головами и десятью рогами. И разрушит Господь Город, и сразит блудницу, и разрубит семь кос ее на семь частей! И испепелит багряницу и порфиру ее, и золотую чашу в руке ее.
И БЛУДНИЦА ЭТА - ТЫ!!!
Костлявый палец Белого Кардинала трясся у колен Маргаритки.
- Не приму я от тебя помощи, потому что проклята ты и проклято все, что коснется тебя!
Толпа топила в кривляющемся хохоте треугольник патруля. Казалось, Маргаритка притягивала не только кардинальский палец, но и жалящие пальцы всей толпы.
- Но я... но я не... - слова не шли Маргаритке в горло, как куски жирного мяса в жару. Ее малахитовые глаза, обычно напоминающие два сердцевидных листочка, совсем округлились. Маргаритка чувствовала унижение и оскорбление столь остро, как никогда прежде. И... неужели он ЗНАЕТ?..
- Солнце еще не скроется за горизонтом, как окунешься ты в блуд и непотребство и будешь проклята, - прошипел Белый Кардинал. - Ибо блуждал я по Городу и искал Деву Белотраурную или Деву Чернорадостную, а ты зеленая. А что есть в Городе зеленого? Лягуха в сточной канаве! Плесень на объедках! Зеленые помыслы и желания зеленых юнцов! Мерзость, мерзость, мерзость! И быть тебе лягухой!
Кардинал опустился на асфальт, дико выпучил глаза и неожиданно слезливо заголосил:
- Покайся! Поцелуй крест. У меня остался настоящий, может, ПОСЛЕДНИЙ настоящий крест на земле!
Старик судорожно копался в складках одежды, но никак не мог извлечь драгоценность. Бросив наконец свое безнадежное занятие он забубнил:
- Настоящий крест. На нем распят Спаситель, а не идол с молоховой душой и маммоновыми глазами. Смотри, грешница! Вот кто пожрет тебя!
Маргаритка, пришедшая в ужас от слов Кардинала, оглянулась и затрепетала, потому что поверх моря голов вздымался ромб с распятым Золотым Богом. Едва девушка вскрикнула, как Золотой Бог вспыхнул черным пламенем и исчез.
- Ладно, хватит разговоров.
Старший патрульный вразвалочку подошел к Белому Кардиналу, деловито ткнул его носком начищенного сапога под ребра и со смехом рявкнул:
- А ну пошли, поганка бледная!
По дороге в участок Маргаритка размышляла, насколько справедливы слова Кардинала. Когда-то, один-единственный раз, трое незнакомцев дурно обошлись с ней. Безусловно, это ни в коем случае не было "блудом", так как происходило против воли Маргаритки. Однако несносная Роза донимала ершисто-колкими насмешками не только Ириску, а вообще всех "приличненьких". Поэтому как-то раз Маргаритка не выдержала и, бледно-зеленая от смущения, выложила надоедливой подружке причудливую смесь самого слезоточивого романа Орхидеи Вуминелли и какой-то уж очень древней истории о миссис Констанции Бонансьес. Роза принципиально не смотрела книг, поэтому возможность раскрытия обмана полностью исключалась. Услышав историю Маргаритки, она рассентиментальничалась и два дня выспрашивала подробности. Потом несмотря на это неделю пыталась заглянуть в малахитовую бездну глаз подруги, чтобы узнать, действительно ли у "этого мерзавца" был черный галстук бабочкой или всего лишь синий. Потом еще неделю поднимала Маргаритку на смех за то, что она не смогла "облапошить дружка". И лишь после этого утихомирилась.
