Андрей Егоров - Мой персональный клоун
− Вот видишь, это мимикрия.
− Мимикрия, – повторил я незнакомое слово. – А я так могу?
− У людей мимикрия тоже есть, хотя она и не столь явно выражена. Представь, что ты понравился кому-то. В этом случае твоя внешность для него удивительным образом меняется. При встрече этот кто-то, питающий к тебе теплые чувства, воспринимал тебя совсем иначе, чем через месяц после знакомства. Влюбленные не видят друг в друге недостатков, хотя эти недостатки, разумеется, есть. Эмоциональная привязанность вызывает и внешние изменения. Хотя вы, люди, обязаны этим по большей части собственному восприятию. Это весьма тонкий психологический фокус. И вы можете развить в себе умение мимикрировать, чтобы понравиться тому или иному человеку. Кажется, у вас это умение зовется обаянием.
− Я не совсем понял…
− Неудивительно. Тебе только шесть лет. Поймешь когда-нибудь потом, – пообещал Клоун.
− А сколько тебе лет? – спросил я.
− Даже по нашим меркам я уже весьма пожилой мужчина, мне девяносто пять.
− Девяносто пять?! – ужаснулся я. – Ты же старше дедушки.
− Стареет только оболочка, но не душа. Душа всегда остается молодой. Даже в дряхлом теле. Так что ты, в некотором роде, ровесник своего дедушки. Помни об этом, когда увидишь его в следующий раз.
Большую часть дня я был предоставлен сам себе. Родителям хватало дел на работе и выяснения отношений друг с другом. Скандалила, по большей части, мама, отец же чаще всего отмалчивался. Тем не менее, ссоры случались почти каждый день. Маме хотелось вывести отца из себя, заставить хоть как-то проявить свое мужское начало. Некоторым женщинам необходимо чувствовать твердую руку. Но он был просто не способен противостоять ее напору, хотя был сильным и волевым человеком. Теперь я понимаю, его делала слабым и уязвимым любовь.
Если бы родители уделяли мне больше внимания, думаю, они заметили бы, как изменились мои привычки. Я совсем не общался со своими прежними друзьями, болтался по местным свалкам с набором отверток, разговаривая с кем-то, кто сидел у меня на плече – пришелец говорил мне, что именно нужно искать, безошибочно вычисляя, где сможет найти ту или иную деталь для своего корабля.
Соседка однажды застала меня за раскручиванием старого системного блока возле кучи разнообразного хлама, который свозила сюда вся округа. При этом я вел непринужденную беседу с кем-то, неразличимым издалека. Казалось, будто я громко говорю сам с собою. Она, конечно же, решила, что соседский мальчик имеет серьезные отклонения в психике. Во всяком случае, при встрече соседка старательно отводила взгляд, делала вид, что меня не замечает.
Прошел июль, а за ним и август. Настало время переезда с дачи в городскую квартиру. Аквариум я отнес в сарай, – Рыжий сказал, он больше не понадобится, – и посадил своего крохотного спутника в коробку из-под мятных конфет. Клоун сильно волновался, что в пути может что-нибудь себе сломать. Я пообещал, что буду аккуратен. И сдержал обещание. Всю дорогу я держал коробку в руках, стараясь не трясти и не переворачивать. И все равно, когда я открыл ее и выпустил Рыжего, он был едва жив от усталости, сказал, что все время упирался ногами и руками в стенки, попил воды и завалился спать в чистый носовой платок…
Через неделю в магазине я выпросил для своего питомца кукольный домик. Папа был очень удивлен, что я, прежде любивший солдатиков и модели машин, вдруг до фанатизма захотел игрушку для девочек. Это был добротный дом из крепкого пластика. В дверь центрального подъезда Рыжий мог пройти, не наклоняясь. Внутри имелось несколько комнат, кровать, шкаф, зеркало – в общем, кукольные апартаменты представляли собой вполне цивилизованное жилище, очень подходящее для моего инопланетного приятеля. Правда, водные процедуры ему по-прежнему приходилось принимать в старой мыльнице, а туалетом пришельцу служил навес и настил из бумажных салфеток.
Хотя я считал, что кукольный домик – отличная идея, клоун подарку поначалу совсем не обрадовался.
− Подумать только, – сказал он сердито, – до чего может дойти военный разведчик. Ты всерьез полагаешь, что я буду жить в домике для кукол?
− Да, он как будто специально сделан для тебя…
− Что ж, утешает только одно, мои братья по оружию не смогут увидеть, как низко я пал, – он ударом ноги распахнул дверцу и скрылся в своем новом игрушечном жилище.
Думаю, одна из самых больших загадок – как между двумя людьми… я сказал «людьми»?.. между двумя разумными существами возникает эмоциональная привязанность. Вряд ли можно назвать другом того, кто намного старше тебя, умнее, кто больше подходит в качестве наставника, нежели приятеля по играм. И все же, мы стали настоящими друзьями. У клоуна было столько душевной теплоты и нерастраченных чувств, сколько редко встретишь у взрослого человека. Полагаю, он был из тех взрослых, которые навсегда остаются детьми. Его улыбка была озорной и в то же время грустной. Словно он знал о нас что-то такое, что было недоступно для моего понимания, и это знание печалило его. Большие знания – большие печали, сказал кто-то. Очень точные слова. Они о моем друге – Рыжем клоуне.
Несколько дней клоун не покидал свой кукольный домик, окно, куда тянулся провод удлинителя, все время светилось яркими сполохами. Наконец, он с торжественным видом появился на пороге, сжимая в руках какой-то предмет.
− Возьми эту вещь и как следует спрячь где-нибудь, где ее никто не найдет, – велел Рыжий. – Главное, чтобы она была подальше от нас с тобой. Довольно опасная вещица.
Эта была крохотная необычная штуковина не больше пуговицы, мерцающая ядовито-зеленым. От ее прикосновения ладошке стало щекотно, кожу закололо иголочками.
Я собирался положить «пуговицу» на полку между книг, но потом увидел, как она светится в темноте и сунул к себе в карман. Втайне от Рыжего я часто доставал мерцающий талисман и разглядывал. Мне казалось, в его глубинах я вижу космос и далекую планету, откуда ко мне прилетел клоун.
Так продолжалось почти месяц… а потом я внезапно заболел. Помню, как ночью я проснулся от боли. Под подбородок словно воткнули две иглы – слева и справа от языка. А когда я коснулся того места, где сосредоточилась боль, то по-настоящему испугался. Под пальцами я ощутил что-то твердое, похожее на наросты. Впоследствии я узнал, что так выглядят воспаленные лимфатические узлы.
Клоун сидел на подоконнике, разглядывая в крошечный телескоп – он соорудил его на днях – звездное небо.
− Что со мной? – простонал я. – Мне больно…
− Где у тебя болит? – забеспокоился Рыжий.
− Здесь и здесь, – я коснулся шишек под подбородком.
