Альберт Валентинов - Казнь
А через год она ушла от него. Сбежала с Френком Доллой, скрипачом. Двое суток продолжалась погоня. Газеты, радио, телевидение захлебывались от догадок: нагонит или нет? Букмекеры сделали состояние на ставках. За то, что нагонит, ставили десять к одному. Агенты Интерпола сбились с ног, стараясь предотвратить несчастье, но не успели. Браун нагнал беглецов в Норвегии, на берегу Согне-фьорда. На узком, поросшем соснами мысу состоялся последний акт этой драмы. Чемпион не тратил лишних слов, он вообще не любил много разговаривать. Отброшена в сторону Алиса, кинувшаяся между мужчинами. Вес тела перенесен на выставленную вперед левую ногу, резкий рывок всем туловищем и удар, коронный брауновский удар, не смягченный кожаными подушками перчаток. В этот момент на него прыгнули полицейские с идущего на посадку мобиля. Они успели только спасти жизнь женщины. Все органы информации смаковали финальную сцену, когда чемпиона в наручниках затаскивали в полицейский мобиль, а его жена, обнимая мертвое тело возлюбленного, кричала, обезумев, ему вслед: "Убийца! Убийца! Убийца!!!" Мартенсу показалось, что он и сейчас слышит эти крики.
Он пошевелился на кровати и закурил новую сигарету.
Ну вот, он добился своего. Узнал, кем был, что сделал и что сделали с ним. Его казнили за убийство. Изменили черты лица, стерли память, машина вложила в него новую биографию, которую слепили из книжек, и вместо блестящего боксера Ричарда Брауна, любимца публики, на свете появился Джордж Мартене, молодой служащий австралийского филиала американской фирмы. Он никогда не жил в Сан-Франциско. Это ему внушили. Его привезли сразу в Австралию и посадили за канцелярский стол. Так возник новый чиновник, такой же, как тысячи других. Впрочем, не совсем такой. Он все время чувствовал, что чем-то отличается от других, что этот мир не по нему...
Но ведь он и не боксер Браун. Того уже нет. И невозможно снова стать им, как невозможно змее влезть в старую кожу. Это тело, ставшее прибежищем двух людей, не принадлежит ни одному из них.
Часы пробили восемь. Пора ехать на аэродром. Билет на австралийский стратоплан куплен еще вчера. Три дня провел он в этом городе, три дня, каждая секунда которых была подвигом. Начиная с того момента, когда под носом у кибера стянул с вешалки халат работника технической службы и кончая фотографированием свидетельства о казни, он не принадлежал себе. Был целиком во власти азарта, купался в остром ощущении опасности, боролся, мобилизовал все силы. Это была жизнь, настоящая жизнь. А что ждет в Австралии? Шесть часов ежедневно за опостылевшими перфокартами, телеграммами, накладными среди таких же бесцветных ничтожеств, вечеринки, пикники, лицемерные речи и фляжка Боба Тэйта...
Мартене, как раньше Браун, не любил долго раздумывать.
Для него важно было ухватить главное, а дальше он подчинялся могучему инстинкту, молниеносно реагируя на ту или иную возникающую ситуацию. Так и сейчас он встал с кровати, одернул пиджак, вытащил из кармана авиационный билет и бестрепетной рукой разорвал его. Потом нажал кнопку видеофона и вызвал справочную.
На экране появилось лицо кибера, сделанного в виде миловидной девушки.
- Слушаю, сэр.
- Как я-могу добраться до Смитфилда, штат Техас?
Он хотел назвать совсем другое место. Он даже не думал о Смитфилде, где Джордж Мартене никогда не был. Что-то помимо его воли перестроило голосовые связки, и губы назвали город, с которого все началось...
Киберу понадобилось меньше секунды, чтобы определить маршрут.
- В двадцать три пятнадцать от Восточного вокзала отходит магнитовоз рейсом "Голубой олень". Экспресс проходит Смитфилд в девять ноль десять следующего утра. Остановки нет, но вас могут высадить в капсуле. Заказать билет?
- Закажите,- коротко бросил Мартене, запихивая в саквояж зубную щетку и химическую бритву.
Остановки нет! Пять лет прошло, а Смитфилд все еще не удостоился такой чести, чтобы в нем останавливались люксовые экспрессы.
На мгновение Мартене замер, будто потерял нить, потом решительно натянул плащ. В конце концов не все ли равно, куда ехать?
Может быть, в Смитфилде придет ответ на вопрос, который смутно начинал тревожить его.
Он расплатился за гостиницу и вышел на улицу, в унылую вечернюю слякоть.
- Ого, вот так неожиданный ход! - изумился Пауэлл, выключая локатор.Он едет в Смитфилд к жене.
- К бывшей жене,- уточнил Фрей, вытирая платком утомленные глаза.- И не так уж это неожиданно. Поверьте, Пауэлл, мы никогда еще не встречались с такой сильной личностью.
- Я это понял раньше вас, когда еще вел следствие по его делу,- угрюмо отозвался Пауэлл.
- Дорого бы я дал, чтобы покопаться в его мыслительном аппарате! мечтательно проговорил Фрей, попыхивая трубкой.Уверен, что энцефалограмма биотоков представляла бы почти прямую линию. Этот человек не думает, не рассуждает, он действует... Разумеется, я утрирую, но ретроспективно это выглядит именно так. В своих рассуждениях он не ищет конечной цели, а отталкивается от нее. Он постигает ее сразу, каким-то глубоким, чуть ли не звериным инстинктом и тут же начинает действовать.
Разумеется, действуя, он мыслит, но опять-таки обдумывает только пути к достижению цели. А достойна ли цель тех усилий, которые затрачены на ее достижение, и вообще всякие там моральные аспекты его не интересуют. Он даже не способен представить, что иногда надо от чего-то отступиться. Это человек без тормозов.
Проследите его путь. Узнав об измене жены, он кинулся в погоню, чтобы убить. Думал ли он при этом? Разумеется, как быстрее нагнать беглецов. Ему в голову не пришло, что жена имеет такое же право выбора... Поняв, что он казненный, он бросил все и прилетел сюда, в институт. Как бешеный бык, сметая все преграды, добился своего, узнав тайну. Из всех казненных он один так сделал. А почему? Разве остальные не думали об этом? Конечно, думали и даже строили подобные планы, но, взвесив все "за" и "против", отказались от этой безумной затеи: узнать такую правду о себе страшнее, чем жить в неведении, по крайней мере можно строить какие-то иллюзии. Он не отказался потому, что не взвешивал. Далее, узнав свое прошлое, он не возвращается в Австралию, а едет в Смитфилд.
Зачем? Какая теперь у него цель, ради которой жертвуется всем?
Может быть, он сам еще отчетливо не осознает. Его толкает инстинкт. Тот самый инстинкт, который привел его на ринг, потому что этот парень с детства привык смотреть на жизнь как на схватку: главное - нанести удар раньше противника. Я уже говорил и повторяю снова: это очень опасный человек, очень!
- Может быть, может быть,- отозвался Пауэлл, и его грубое лицо сложилось в улыбку, не предвещавшую ничего доброго.Поэтому сегодня же ночью я переброшу в Смитфилд десяток крепких мальчиков. Я дам ему дойти до последней черты, но не далее. Второго убийства ему не совершить.
