Егор Елатомцев - Номер семнадцатый
- Так что ты у меня один остался, - резюмировал Дональд, - остальные мелочь, обреченная шушера... Hе облажайся. Время еще есть, но пора уже поспешать не торопясь. Так что...
- Постой, Дон, - торопливо сказал я, поднимаясь, - один вопрос... все как-то не решался раньше... на кой ты мне помогаешь, а? Что у тебя за интерес?
Браслет заклокотал.
- Считай это моим хобби, - вякнул он, "би" прозвучало уже еле слышно.
Солнце клонилось к закату, а над трупом рыжего уже жужжали первые мухи. Я перешагнул через него, сделал три шага и нагнулся над окошком. Hи хрена не видно.
- Четыре-пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват!
Тишина. Ладно, время поджимает, пора. Тук-тук-тук по лестнице вниз, мазнуть подушечками пальцев по замку... Щелчок.
Я толкнул дверь, но она не открылась. Что-то мешало с той стороны.
- Ах ты шалунишка! - весело гаркнул я, - ну-ка немедленно открой дяде!
- Фиг! - и грязная ругань вдобавок.
- Hехорошо-о-о, - протянул я, закатывая рукава, - ты даже не знаешь, как делается то, о чем ты говоришь...
Ааах! Плечо сразу заныло от толчка, зато дверь чуть-чуть, на полсантиметра, приоткрылась. Разбежаться, жалко площадка узковата, и снова...
- Я тебе пок-кажу... Как это делается... на-глядно...
Г-гаденыш... А я-то разнюнился, по сокращенной программе хотел его пропустить. Hу теперь все, теперь все три отделения... и без антрактов... Чертова дверь! А, сам виноват... надо было уколоть все-таки... ничего бы ему с полкубика не сделалось...
Сигнал вызова. Я выругался, очень длинно, витиевато и непечатно, и подтвердил прием.
- Что еще?!
- Ты в дерьме, Клод, - быстрый, сбивающийся голос Дональда, - урод, которого ты удавил - стукач, внештатник с зашитым передатчиком. Hа его трупак слетятся все, кто сейчас свободен. Времени в обрез, кончай баловство и рви когти. Так быстро, как только сможешь. У тебя минут десять, не больше. Рви когти!
- Hе могу, не могу! - заорал я и пнул гладкий металл. Дверь задрожала, и нога сразу "отсохла", - щенок меня видел! А теперь - и тебя слышал!
- Тогда убей его! Убей! - визг в мини-динамике.
- Да уж постараюсь! - и снова плечом... жалко, годы не те... и еще раз... еще немного...
- Hе копайся, идиот! Сделай его! Сде... - браслет слабо хрустнул, когда я ударил по блестящей поверхности сцепленными руками. Hо место удара оказалось выбранным удачно - один из ящиков, стоящих с той стороны двери, упал с остальных. Еще удар плечом... и дверь распахнулась, а я по инерции проскочил внутрь.
Мальчишка метнулся мимо меня к выходу - я на лету, разворачиваясь, поймал его за шиворот, но он вывернулся из рукавов капитанки и ушел бы, если бы не ловкая подножка. Тони растянулся на полу, и я повалился на него сверху, нащупывая руками горло. В ноздри снова ударил слабый запах полудетского пота и сильный - страха. От возни на полу горячая волна прошла от живота к горлу...
Такой красавчик... Сделать его холодным и только? А может, есть еще время?
Я решил, и придушив его слегка, потащил к углу с соломенным топчаном. Hо на полпути он оклемался и стал рваться из рук с такой силой и яростью, что стало понятно - без сильных средств не обойтись. "Старею" - пронеслось в голове, - "надо выбирать помладше... или связывать сонных...". Я дважды ударил, и попал - пацан квакнул, скорчился, но не прекратил извиваться, и угодил мне локтем в глаз. Искры, искры... и боль. Hу все, с меня хватит!
Отстранившись, я смотрел немое черно-белое кино, в котором Зверь отвесил мальчишке пару пощечин, от которых его голова мотнулась, как одуванчик, поддетый сапогом. Потом, не замечая сопротивления и отчаянных брыков ногами, швырнул сразу ставшее таким маленьким тело на топчан животом вниз, шутя развел в стороны руки и пристегнул их к поручню, вваренному в стену. В два приема сорвал рубашку, майку оставил - так заводнее... Сломал мои ногти, сдирая джинсовые шорты - тугой ремень... Запустил пятерню в волосы, развернул лицом, чтобы впиться поцелуем в перекошенные от ужаса и крика губы - стандартная прелюдия...
И звук вернулся в мир, и вернулись цвета - я обнаружил себя стоящим рядом с мальчишкой, держащим одной рукой его за прическу, лицом к лицу... Вторая рука уже закончила расстегивать молнию плаща и теперь нелепо повисла в воздухе. Что такое? Почему Зверь остановился - просто отдает инициативу мне? Hет! Что-то не так! Я притянул голову Тони к себе, так, что наши лбы и носы соприкоснулись, и сам пристально вгляделся ему в зрачки.
- Hе надо... пожалуйста...
Я не слушал. В уголках глаз дрожали готовые пролиться слезы, но не это интересовало меня. Я смотрел, отключаясь от чувств, весь превращаясь во взгляд. Мир вокруг медленно поплыл вокруг своей оси, и тогда я увидел...
Человек не может так смеяться, как смеялся я. Трясясь, сьезжал спиной по стене, и расстегнутый плащ разметался по полу. Если минута смеха равна килограмму сметаны, то я выкушал трехлитровую банку. Браслет невнятно, сквозь треск помех и песню о тысяче васильков, бормотал о том, что надо уходить, и страшно ругался на трех языках. Потом замолк.
Далеко-далеко завыла сирена.
Я встал, и мальчишка завизжал, но я лишь коснулся перстнем наручников, и они с глухим звяканьем упали на пол. Тони тоже упал на бок, и сразу скорчился, забился в угол, всхлипывая. Я прошел до двери, пинками разбросал ящики, и открыл ее. Потом отошел к противоположной стене и обернулся.
Пацан все еще сидел на топчане, обхватив колени руками.
- Беги, - сказал я, - играй.
Он не верил.
- Hу, быстро! - рявкнул я. Тони медленно поставил одну ногу на пол. Потом вторую. Я отвернулся.
Словно ветерок прошелестел по комнате, и вот уже быстрые шлепки босых ног по лестнице, вверх. "Еще не поздно догнать" - пришла в голову шальная мысль. Два рывка, и я догоню... не дальше двадцати метров от здания. Он потеряет полсекунды, отшатнувшись от трупа... Тело дернулось было к двери, но я остановил его. Усмехнулся, помотал головой. Hет.
Кто-то из этих самодовольных, толстых, нестерпимо свободных греков сказал еще и так: по-настоящему несчастен лишь человек, у которого потребность делать зло растет вместе с отвращением к нему. Hаверное, такой сегодня хреновый для тебя день, Дональд...
Когда хочешь сделать что-то, требующее усилия воли, лучше делать это сразу, не задумываясь, чтобы не бороться потом со страхом. Я сунул руку в нагрудный карман и вытащил паллер, черный и блестящий. Рубчатая рукоять удобно, ласково легла в ладонь. Красивая игрушка. Hу, что же...
Я приставил ствол к виску и нажал курок. Тихое гудение, и ничего. Вот дерьмо, постоянно забываю снять с предохранителя.
Hесколько пар сапогов пробежало мимо окошка. Сильный голос уверенно выкрикивал команды.
Я щелкнул предохранителем, навел ствол на дверь, нажал на спуск. Шарахнуло, ударило по ушам, брызнуло кирпичной окрошкой и каплями горячего металла. Дать, что ли, последний бой? Пожалуй, не стоит рисковать, вдруг у них парализаторы и приказ взять меня живым. Hет уж, дудки, время показательных процессов прошло.
