Элизабет Хэнд - Француз
Но сейчас у нее появилась надежда. Уже три месяца о нем ни слуху ни духу. Говорят, от этого умирают быстро. Очень быстро. Он и так долго держался. Может быть, теперь он оставит ее в покое. Ее и дочь. Они заслужили это. Из Сиэтла уезжать не хотелось. Этот город как никакой другой напоминал Пандемии ее родной город. Место, где она провела самые счастливые дни. Кто же знал, что та первая влюбленность приведет к омуту кошмара, поселив в душе страх и вину. Кто же знал, что, после всех надежд и чаяний, вершиной карьеры окажется «Рубиновый коготок».
Сюда она попала случайно. Зашла и предложила свои услуги. Ей было все равно — какие. Только бы за деньги. Отчаяние обычно придает убедительность. В таком состоянии люди готовы на все. Она — тоже. Теперь она действительно готова на все. Ей нечего терять, даже Сузи. В «коготке» ее ощупали, потом отправили в «клетку». Взяли. Ей повезло, что она блондинка. Даже джентльмены предпочитают блондинок, что уж говорить о классе пониже. Единственный раз она задумалась, когда Сэмми приказал выбрать псевдоним. И тут, вспомнив все, чему ее когда-то учили, выпалила: «Пандемия». Сэмми дернулся, но ничего не сказал. Один черт!
…Пандемия глотнула холодный кофе. Поморщилась. Вытащила сигарету, но потом отложила. Взглянула на себя в зеркало. Красота быстротечна. Молодость мимолетна. Но почему-то люди ценят в женщине лишь это. А если ты к тому же еще и глупа как пробка, твоя стоимость существенно возрастает. Кому нужен ум в постели? Правильно, никому. Поэтому шлюшки вроде Тиффани или Янтарь Ли гораздо счастливее. Они востребованы. Она — нет.
В комнату заглянула уборщица. Сыо Полпинты. Как всегда, навеселе. Впрочем, в ином состоянии здесь работать нельзя. Вереница кабинок, в каждой — плевки спермы, кучки фекалий, лужицы мочи, следы рвоты. Все что вырабатывает человеческий организм — на полу. Клиенты бывают разные, каждому, чтобы возбудиться, нужно что-то свое. Особый подход. Фирмой не возбраняется. Хочешь кончить в куче дерьма — пожалуйста. Доплати — и кончай!
Сью всегда работала в ночь. Ночью, как известно, дерьма становится больше. Во всех смыслах.
— Э, мисс… — Сью с трудом ворочала языком. — Сэм велел всем убираться. Закрываемся, мисс.
Пандемия молча поднялась, натянула куртку, взяла рюкзак.
В длинном коридоре тускло горела единственная лампочка.
Пандемия пробиралась к выходу по памяти. Прошла мимо закрытой кассы, толкнула дверь.
Холодный ночной ветер ударил в лицо. Дождь затарабанил по плечам, проникая сквозь хлипкий материал капюшона. Машины у Пандемии не было. Обычно она добиралась домой пешком, держа в карманах скрещенные пальцы, — только бы добраться, только бы добраться. Ввалившись домой, облегченно выдыхала. Если это произойдет, то уже не сегодня.
Она быстро пошла по переулку, свернула на ближайшую улицу, не заметив, как следом почти бесшумно двинулась машина. «Седан».
Через двадцать минут, когда Пандемия совсем продрогла, машина затормозила около нее.
Дверца приоткрылась:
— Подвезти?
Пандемия колебалась. Водитель не внушал особого доверия. Да и машина на безлюдной улице… Но ведь не убьет же он ее в конце концов!
Так хотелось поскорее очутиться дома, забраться в постель и прижаться к Сузи. И не шевелиться до самого утра. А утром обрадовать дочку приятной новостью: несколько дней они будут вместе. Парк аттракционов, сахарная вата, поп-корн и мягкая игрушка. Все, как и раньше.
Она села, прижав к себе старый рюкзак.
«Седан» мягко тронулся. В салоне играла музыка, пахло лекарствами. Пандемия назвала адрес и блаженно откинулась на спинку кресла. Закрыла глаза. Музыка убаюкивала, и она задремала. Память услужливо преподнесла любимую картинку — день совершеннолетия. Улыбающийся отец. Жемчужное колье на шее — родительский подарок. И ее звенящий от радости голос: «Я выхожу замуж!»
Колье вдруг стало жечь кожу, превратившись в раскаленный прут. Воздух куда-то исчез, и она, задыхаясь, проснулась.
— Приехали.
Ее дом. Господи, вот она и дома. Если это произойдет, то уже не сегодня. Расплатившись, грациозно выскользнула из машины и быстро подошла к входной двери. Набрала код. Легкое движение, и светлые волосы исчезли в проеме. Хлопок. Тишина.
Водитель, не отрываясь, смотрел на цифровую панель. Губы беззвучно шевелились, запоминая код.
— Я знаю, что ты хочешь…
Глава 4
Если утро началось хорошо, это вовсе не означает, что день обещает быть прекрасным, не говоря уже о вечере. Любое сражение можно выиграть или проиграть за полчаса. Что уж тут говорить о сутках. С вечера лучше ничего не планировать, утро все равно внесет свои коррективы. И, как гласит закон Мэрфи, если неприятность должна случиться, то она случается, невзирая на планы.
Фрэнк Блэк усвоил данную истину еще с детства. Хорошего никогда много не бывает, плохого — напротив, хоть отбавляй. Впрочем, сегодня он надеялся на маленькое, но исключение. Может быть, на приподнятое настроение в первую очередь повлияла погода. Вместо привычного дождя и тумана над городом сияло заспанное солнце. В воздухе пахло весной.
Фрэнк вел красный «чероки» по восточному склону холма, жмурясь от солнечных зайчиков. Светлые пятна касались приборной панели, прыгали по стеклу, а затем исчезали в рыжих кудряшках его дочери, шестилетней Джордан.
— Мне кажется, что кто-то подглядывает, — Фрэнк усмехнулся, глядя на сидевшую рядом жену.
Джордан, примостившись на коленях у матери, залилась счастливым смехом. Она удерживала своими ладошками ее руки, и без того плотно прижатые к лицу:
— Мама, не подглядывай! Только не подглядывай! Так нечестно!
Кэтрин, не отнимая ладоней с лица, улыбнулась в ответ и покачала головой:
— Хорошо. Не буду. Скажешь мне, когда будет пора, Джордан.
Фрэнк едва не прозевал нужный поворот. Сбросив скорость, свернул, проехав под яблонями, которые с приходом весны должны были одеться листвой и поразить своих хозяев пышным цветом. Машина оказалась на широкой боковой улице. Один из самых лучших районов Сиэтла.
Опрятные одноэтажные домики и деревянные коттеджи в готическом стиле напоминали детские игрушки, разбросанные чьей-то шаловливой рукой посреди ухоженных лужаек. Лужайки напоминали знаменитый английский газон. Домики окружали аккуратные живые изгороди и палисадники с засохшими прошлогодними подсолнухами. Мальчик, ехавший по обочине на велосипеде, с любопытством обернулся, чтобы поглазеть на «че-роки», столь редкий в этих краях. Здесь не любили машины, предпочитая тишину и чистый воздух.
